Выдохнув на них, растираю, снова повторяю, пока не ловлю его взгляд. Он сбивает с толку, я замираю, хлопая ресницами, на которых от дыхания скопились капельки.
– Что? – спрашиваю Кирилла, он качает головой, криво улыбаясь.
– Ты необыкновенная, Ясь, знаешь?
Усмехаюсь, чтобы скрыть смущение. Даже не думала, что в тридцать четыре можно так теряться перед парнем. Продолжаю держать его ладони в своих, растирая, но смотрю ему в глаза.
– Я скучал, – говорит Кирилл, – подумывал купить бинокль.
Я смеюсь. Нет, он просто ненормальный.
– Что остановило?
– Что тогда я не буду отходить от окна и умру голодной смертью, пока родители катаются на лыжах в Альпах.
– Придется тебя навещать, у меня как раз пакет еды есть, – я улыбаюсь и не могу остановиться.
– Тогда я начинаю голодать прямо сейчас.
Мы замолкаем, продолжая смотреть друг на друга. Что между нами происходит? Все так просто и сложно одновременно. Двусмысленность как будто в каждом слове, и при этом все прозрачно и понятно.
– Ладно, мне надо идти, Таня ждет, – произношу я наконец. Он только кивает. – С новым годом, Кирилл.
– С новым годом.
Он наклоняется и быстро целует в губы, я цепляюсь за его взгляд, утягивающий, манящий. Хочу просто отпустить все и стоять вот так, обнявшись.
Беру пакет и иду в сторону дома, Кирилл остается стоять на дороге. Возле калитки оборачиваюсь: он не спеша идет следом. Его темный силуэт в свете фонаря и падающего снега выглядит так романтично, что я невольно запечатлеваю в памяти эту картинку, прежде чем зайти во двор. На душе отчего-то тихо, спокойно, и хочется верить в лучшее.
– Ты быстро, – Таня сидит в биг-беге с ноутом в руках. – Еды принесла? Есть что-нибудь вкусненькое? Я там фильмы выбрала, посмотри, – она проходит к пакету и начинает разбирать.
– Сейчас, только в туалет схожу.
Я проскальзываю за ее спиной с коробкой в руках. В туалете аккуратно развязываю ленточку, внутри мои фотографии. Я хмурюсь, рассматривая их. Они сделаны за то время, что я тут живу. Господи, он реально следил за мной… Фотографировал… Настоящий маньяк.
При этом я широко улыбаюсь. Есть даже кадры крупным планом. Как только он ухитрялся делать это так, что я и не замечала?
Достаю телефон и пишу смс:
“Ты просто папарацци”
Ответ приходит сразу:
“Как видишь, незаконная деятельность у меня в крови”.
Я тихо смеюсь, но потом задумываюсь на эту тему. Сейчас особенно четко осознается, что та история с деньгами имеет серьезную предысторию. Не стал бы Кирилл заниматься хакерством из-за ерунды. Если я спрошу его, интересно, он ответит? Почему-то кажется, что нет.
Убираю фотографии, коробку прячу в шкаф.
– Вкусно, обалдеть можно, – Таня уплетает салат, сидя в биг-беге, я улыбаюсь, плюхаясь на соседний.
– Ну что, давай смотреть кино?
– Не забывай писать, – я машу рукой, Таня отвечает тем же с заднего сиденья такси.
Машина трогается с места, провожаю ее взглядом и не сразу замечаю движение. Когда поворачиваю голову, вижу, что ко мне подходит Кирилл.
– Куда она? – задает вопрос, останавливаясь рядом, машина как раз выруливает на трассу.
– На турбазу на несколько дней.
Он кивает, я поворачиваюсь к нему.
– Спасибо за подарок. Мне было приятно, хотя и немного странно.
– Напряглась? – усмехается Кирилл.
– Самую малость.
– Я не умею дарить подарки. Дарить то, что хочется человеку, всегда казалось странным. Он ведь может сам себе это купить. Мне кажется, подарок должен говорить о том, что чувствует дарящий.
– И что он чувствует? – спрашиваю едва слышно. Я догадываюсь, что он скажет, еще вчера поняла, когда смотрела фотографии.
Кирилл смотрит на меня, его взгляд как будто касается лица, он почти осязаем.
– Чувствует, что ты красивая. Необычная, на тебя можно смотреть часами. За каждым взглядом, жестом, ловить улыбку. Невозможно не любоваться тобой, – уголки его губ постоянно приподнимаются, – особенно, когда ты злишься.
Я качаю головой, не сдерживая улыбку. Легко бью его кулаком в плечо, пытаясь скрыть смущение.
– Последнее тебе особенно удается.
Он широко улыбается, и я любуюсь им. Такой он редко: открытый, расслабленный. Я остро ощущаю необходимость коснуться его, прижаться к его телу, уткнуться носом в шею, чувствовать, как быстро пульсирует на ней венка.
– Хочешь зайти? – спрашиваю Кирилла. Он становится серьезным, и все равно я не могу перестать им любоваться.
– Ты же знаешь, если я зайду, то могу не удержаться.
– Знаю, – киваю я, сердце замирает, я втягиваю носом воздух под внимательным взглядом Кирилла. Да, я все знаю. Но мне невыносимо хочется побыть счастливой.
– Хорошо. Я только дом закрою.
Я киваю, пока он бегает за ключами, нервно хожу по двору, спрятав руки в карманы куртки. Я не жалею о том, что позвала его, но все равно переживаю. Не знаю, за что. Такое ощущение, что я просто должна переживать, даже если не нахожу внутри себя причин к этому. Зато снаружи они есть. Родители Кирилла, наша разница в возрасте, Таня, Антон…
Скрипит калитка, Кирилл закрывает ее и ловит мой взгляд. Подходит ближе и берет мое лицо в свои руки.
– Все будет хорошо, Ясь.
Я только киваю, хотя совсем в этом не уверена. Он аккуратно целует меня, и мы вместе заходим в дом. В молчании скидываем верхнюю одежду, следуем в гостиную. Останавливаемся друг напротив друга.
– Привет, – говорит Кирилл с мягкой улыбкой. – Не поверишь, я опять скучал.
Я улыбаюсь, закусывая губу, и тянусь к нему навстречу. Парадоксально, но мне кажется, я скучаю по нему все время.
Наш поцелуй остается невинным очень недолго, я выдыхаю тяжело и сама тяну Кирилла за руку:
– Пойдем наверх.
Он усмехается.
– Ну да, должен же этот матрас когда-то лишиться невинности.
Я снова смеюсь, качая головой. Все-таки он ужасно, ужасно несносный.
Мы лежим лицом друг к другу на боку, иначе на матрасе просто не поместиться. Молчим и смотрим друг на друга. Внутри удивительно спокойно, а ведь должно по идее разрывать от мыслей. Сама ведь сказала прекратить, и сама же потащила его наверх. И не жалею. Было очень хорошо. Нежно, чувственно, и наконец-то кожа к коже, как я и хотела.
– Ты так на меня смотришь, – Кирилл едва заметно улыбается.
– Как?
– Обреченно.
