Лидия обезумела от горя. Она побежала в лес, искала, плакала и звала свою маленькую девочку днем и ночью. Днем и ночью люди слышали, как королева кричит и плачет в лесу.
Но вот настал тихий вечер, потому что голос в лесу умолк. Петр тоже отправился в лес, стал искать возлюбленную. Он нашел Лидию глубокой ночью у подножия старого дуба. Она была мертва и в руке сжимала клочок пеленки Ариэль.
Петр в отчаянии собрался тоже замерзнуть в лесу. Но подумал о сыне – ему ведь нужен отец, подумал о жителях острова – им нужен король. Ради них он остался жить.
Петр закопал королеву в мерзлую землю и положил сверху синий камень. Потом мечом очертил круг и поклялся, что никто никогда не войдет в проклятый лес. Петр вернулся во дворец. И как только переступил порог, будто забыл обо всем, а его меч исчез».
Эма привстала в кресле, глядя широко раскрытыми глазами. Она не хотела, не хотела верить, что это правда.
– Петр все забыл, так откуда взялась легенда?
Тень улыбки скользнула по лицу Элизабет: ей нечасто приходилось слышать такой вопрос.
– Короля видел один крестьянин, – ответила она. – Его звали Феликс. Он знаменитый герой в истории Краеугольного Камня. Все Феликсы названы в его честь.
Эма скрестила руки и сердито спросила:
– Так, значит, он оставил в лесу жену и дочь? Он действительно их оставил?
– Они обе погибли.
– Ужасно. Но забвение еще ужасней.
– Забвение ради жизни.
– Какой жизни?
– Жизни короля, я так думаю.
– Ужасно, – повторила потрясенная Эма. – Память священна. Мама мне постоянно твердила: тебя могут бить, морить голодом, увезти в неведомую страну, у тебя могут отнять детей. Могут лишить чести, лица. Но никто не отнимет у тебя память. И когда ты станешь свободной, помни, какой путь мы прошли. Она говорила мне это тысячу раз.
Теперь Элизабет привстала с кресла.
– Но… Эма… Неужели ты была…
Эма посмотрела ей прямо в глаза:
– Да, была.
Элизабет потеряла дар речи. Опустив глаза, она закалывала гребнем тяжелые медные косы, но те не слушались.
– Не говори никому об этом, – прибавила Эма. – Один Тибо обо всем догадался.
– Но ты здесь, у нас, ты свободна… Как же это случилось?
– Длинная история. Мама верила, что я окажусь на свободе. Из-за блика, цветка на лбу, когда я была младенцем. Луч солнца нарисовал у меня на лице цветок. Она верила, что это счастливый знак, а представить себе счастье без свободы не могла.
– Луч солнца нарисовал у тебя на лбу цветок? Правда? Невероятно!
– Почему?
– Когда Тибо крестили, луч солнца тоже нарисовал у него на лбу цветок. Ты знала об этом?
– Нет…
– Звезды предназначили вас друг другу.
Один и тот же знак на лбу рабыни и на лбу принца – удивительно! Но Эма не позволила себе отвлечься, она желала знать то, что все от нее скрывали. И двинулась прямо к цели.
– Значит, про́клятый лес вы называете Гиблым?
Элизабет прикусила губу, жалея, что затронула опасную тему.
– Да.
– И никто с тех пор не побывал там?
– Нет.
Элизабет секунду колебалась, но потом прибавила:
– Кроме…
– Кроме?
Элизабет отвернулась к окну.
– Кроме? – настойчиво переспросила Эма.
– Кроме майских девочек.
– Майских девочек? Кто же они такие?
Элизабет горько корила себя за то, что зашла так далеко. Но теперь отступить невозможно. Поневоле она объяснила сдавленным голосом:
– Один раз в царствование, в день Осеннего равноденствия, раздается жуткий вопль. Кричит Гиблый лес. Он хочет получить… младенца. Ему отдают девочку, которая родилась в этом году в мае.
Эма вцепилась ногтями в подлокотники, не веря своим ушам.
– Вы относите в лес младенца?! Элизабет, отвечай! Относите младенца?!
– Выбора нет.
– Нет выбора? И что же там с ней происходит?
– Никто никогда их больше не видел.
Потрясенная Эма упала в кресло.
– У нас на самом деле нет выбора, – повторила Элизабет. – Одна королева оказала сопротивление. Вопль не смолкал неделя за неделей. Буря растерзала виноградники, море разбило набережную и смыло часть берега. Королеве пришлось выбирать между подданными и дочкой, рожденной в мае. Она выбрала подданных.
Эма покачала головой:
– Справедливый выбор приносит благополучие, но здесь что-то не так. Нельзя забыть безнаказанно. Первый король совершил ошибку, у него недостало мужества, а вы расплачиваетесь за его слабость.
Элизабет молчала. Библиотека показалась ей вдруг ненадежным убежищем. Бегством в мир книг. И благополучие королевства ненадежно.
– Осеннее равноденствие, – размышляла Эма. – Шарль и Матильда. Они последними отдали дочку лесу?
Элизабет кивнула, не в силах выговорить ни слова.
Тем же вечером в темно-красной королевской спальне Эма сердито спросила Тибо:
– И когда же ты собирался рассказать мне об этом?
Сердце Тибо сжалось. «Она знает!» – понял он. Тайное становится явным, иначе не бывает. Довольно долго слышался лишь треск огня в камине.
– Ты со мной? – спросил он наконец.
– Конечно!
– Ты остаешься?
– Тибо…
– Извини, Эма, извини. Я… Мне так больно. Скажи, что тебе известно? И кто тебе рассказал?
– Элизабет. Рассказала легенду о проклятии и о майской девочке. Это ужасно.
– Да, я знаю.
– И почему вы об этом молчите?
– Стыдно, Эма. Стыдно жертвовать маленькой девочкой. Стыд сделал тему запретной. Наложил табу.
– Табу! Масляное пятно на парадной скатерти! Оно у всех на виду! Если не смотреть правде в глаза, ничего не исправишь. Я хочу знать об этой истории как можно больше.
– Ты уже знаешь больше многих, ты побывала в Гибельной бухте.
– Морское чудовище, туман, женские голоса. Этого мало. Расскажи мне все до конца.
– Ничего не известно, Эма. Лес непроходим. Те, кто хотел войти в него, возвращались изуродованные. Его убрали с карт. И стараются вычеркнуть из памяти.
– Я не смогу. Я не здешняя, я не буду поступать как вы. Ты сам притащил меня сюда.
– Вообще-то ты сама сюда стремилась. Я тоже не могу забыть ужасной правды. Государь не вправе забывать.
