Зачем им знать, что я готовился к этому моменту в последние дни. Не только у них есть «свои» люди, не все предали меня, перестав верить в успех.
О, как приятно было видеть замешательство на их лицах. Они готовились к чему угодно: обливать презрением сломленного учёного, забившегося в свой жалкий угол, противостоять сопротивлению яростного воина, отстаивающего свой последний угол, но только не благодарить за гостеприимство светского, довольного всем льва, приглашающего их в свой роскошный угол. Пусть смотрят, пусть хоть простучат все стены, я не зря готовился к переносу лаборатории столь тщательно.
«Благодарим вас за содействие. Это не займёт много времени…»
Лиамэл пытается сохранить лицо, но я вижу, его вера в то, что Объект у меня, пошатнулась. Надо сделать всё, ублажить их по самому высокому разряду, не отказать ни в чём, и тогда они больше сюда не вернутся.
16/04, вечер.
Я победил! Лиамэл утёрся пустотой. Я чист! И у моей чистоты с полсотни свидетелей, слепых, как и приволокший их герцог. Но это всё уже не важно. Важно то, что я смело могу продолжить свои изыскания. Коллега не был рад прятаться в подвале всё это время, пока я ждал и принимал гостей, но ничего, эти временные трудности мы пережили, и теперь перед нами открыты все горизонты.
Объект сопротивляется. Снова пришлось пересобирать снотворное: он вырабатывает иммунитет достаточно быстро и всё резче пробивает блок на своём сознании. Сегодня, когда я зашёл, он водил лапами по стеклу со своей стороны, будто искал выход. Коллега был рядом, и мы быстро блокировали ТК. Но это тревожно. Надо изобрести принципиально новый способ удержания.
Марк демонстрирует невероятные успехи в мимикрии, причём мне удалось надрессировать его на то, чтобы он делал это по команде. Он понимает даже слова, обозначающие цвета. Это невероятно. Интеллект василиска развился многократно. Остальные особи, с которыми я приостановил работу над геномом на разных стадиях, не проявляют признаков отката к первоначальному состоянию. Мутация стабильна.
Коллега занялся вивернами. С ними пошло сложнее, чем с василисками. Мы подозреваем, что дело в крыльях. Объект бескрыл, но виверны, скорее всего, смогут направить модификацию в нужное русло и сохранить полёт.
Подумывали взять что-нибудь покрупнее, но пока все подопытные демонстрируют увеличение роста, а пространство под лабораторию ограничено подвалом моего особняка, так что пока рано думать о больших животных.
P. S.: Задумываюсь над вопросом, который пока не решился озвучить коллеге: если такие результаты показывают животные, что будет, если провести подобные опыты на разумных?»
Чтение увлекло настолько, что Герхард не заметил, как стемнело. Он всё ещё лежал на диване в кабинете, когда в дверь постучали. Спрятав под себя дневник, чуд окликнул:
– Войдите!
Марга вошёл, держа в руках очередную чашечку кофе.
– Вы что-то тут совсем уснули. Я заказал ужин и думал пригласить вас разделить трапезу. В мои обязанности, конечно, входит только дом, но, если вы умрёте от голода, его снова закроют, и я потеряю доступ к этому складу невероятнейших вещей! Изучая доспехи и оружие, сложенные на втором этаже…
Его прервал звонок телефона, и нав тактично замолчал. Герхард поднял трубку.
– Да?
– Привет, это Адан. Ты звонил утром, и больше за весь день ни слова. Ты куда пропал? Я несколько беспокоюсь. Ждал от тебя вестей и не дождался.
– Адан, слушай, у меня просто… очень много тут работы. Ну, знаешь, я… В саду был весь день. Тут же не сад, а джунгли в прямом смысле. Дом-то отмыли, благодаря тебе, а то, что за его стенами, никуда не годится. Вот я приглашал тут умных людей. Советовался. Извини, я очень устал. Как раз ложусь спать, – чуду очень хотелось завершить разговор, и он искал подходящий повод.
– О, может, я заскочу тогда перед сном? Ты ж у себя сейчас?
– Нет. Я решил переночевать в особняке.
– В особняке? – даже по голосу ощущалось, что друг сильно напрягся. – Нет, ну, твой дом, конечно, почему бы и не спать в нём. Но ты напиши завтра, что ли, что и как. Хорошо?
– Да, конечно. Давай, до созвона, – отбив звонок, Герхард поднял голову и увидел Маргу, стоящего над ним, за головой.
Нав улыбался весело и, кажется, рассматривал спинку дивана. На молчаливый вопрос он изящным жестом указал на пару зацепок на обивке.
– Кажется, тут неплохо проводили время прежние хозяева. Похоже, что кто-то слишком страстно вцеплялся здесь ноготками.
Марга отошёл к двери.
– Спуститесь? Ужин уже доставили, мне отписался курьер. – И вышел, чтобы не смущать чуда сильнее.
Герхард лёжа уставился на зацепки. И как только их углядел тёмный? Но и правда… рассмотрев их, он согласился с предположением нава. Тут явно… развлекались. Жаль, об этом в дневнике ничего не было.
В дневнике.
Он достал книжицу и посмотрел на тёмную кожаную обложку с укором и непониманием. Райрех вначале казался ему очень приличным учёным, сейчас же, после прочитанного, новая грань личности последнего владельца поместья начала изумлять чуда. Удивлял Тавра и коллега Таврэя, тот всегда и везде упоминался вскользь и никогда прямо или по имени. Читатель не узнал о нём ровным счётом ничего. Ничего не было сказано и о прежней лаборатории, откуда пришлось переехать. Была ли она в стенах Ордена или где-то за его пределами, просто в Тайном Городе?
Он медленно сел и спрятал дневник. Надо было идти ужинать. Марга прав, что-то он увлёкся чтением.
И тут на Герхарда накатила странная волна чувств, ранее им никогда не испытываемых. Он – из бедной семьи, карьера всей его жизни – из гвардейца в главу отряда. Жена, рождение детей с примерно такой же судьбой. Он и помыслить не мог, что когда-то к нему кто-то будет обращаться на «вы», будет советоваться и выходить из комнаты, чтобы не беспокоить. Пускай этот нав не самый крутой спец, но это нав! Тёмный, живущий уже, наверно, с пару его жизней. Он обращался к Герхарду, как к господину, хозяину пусть и заросшего грязью, но шикарного поместья! Чуду хотелось танцевать и повизгивать от дикого восторга. С трудом уняв порыв, он, широко улыбаясь, покинул кабинет, решив дочитать потом, а пока отужинать.
«17/04.
Вспоминаю недавний визит из Ордена и снова переживаю в душе этот триумф, когда Лиамэл, чуть поклонившись, принёс мне свои извинения. Я помню, как мы стояли перед доспехами, которые сковали специально для меня кузнецы перед той войной, что принесла нам победу против Люди. Для меня эти позолоченные латы были символом победы, поэтому я принимал его извинения именно тут. Наедине, но свидетелей его слов не нужно было. Помню, как мои пальцы обвели фамильный герб на латном нагруднике. Сюда когда-то ударила зелёная стрела и отскочила, не пробив стали. Так и обвинения герцога – отскочили, не оставив и следа.
