Я вышел на берег – и остановился.
Мангуст и второй боец, имени которого я так и не запомнил, смотрели на меня, словно я превратился в ктулху. В руке у Мангуста был счетчик Гейгера, который трещал как счетверенный пулемет – и это при том, что «зеленые» стояли от берега довольно далеко.
Мне, в общем-то, здесь больше нечего было делать. Пулемет таскать с собой тоже ни к чему, тяжеловат. Поэтому я подобрал автомат убитого борга, также снял с мертвеца походный рюкзак, из боковых карманов которого торчали запасные магазины, и пошел по направлению к тому лесочку, откуда мы атаковали базу. По пути я уже прикидывал, как бы половчее дойти до Янова, откуда по идее можно добраться в любую точку Зоны – если, конечно, не погибнешь по дороге. Разумеется, можно было воспользоваться моим уникальным артефактом, умеющим пробивать дыры в пространстве, но его я решил приберечь на самый крайний случай – уж очень сложно он подзаряжается, если рядом нет затона или работающего ядерного реактора.
– Стой! – раздалось за спиной.
Так, начинается… Я остановился, неторопливо развернулся.
Ну да, конечно. Мангуст и его напарник, кто же еще.
– Ты ж понимаешь, что вдвоем нам базу не удержать, – сказал Мангуст.
– Согласен, – кивнул я. – И что?
Мангуст катнул желваками.
– Ты нас сюда притащил, значит, теперь ты с нами до конца.
– Да ну? – усмехнулся я. – И что же меня удержит, если я решу уйти?
«Зеленые» переглянулись. Видимо, поняли, что ультиматумы не прокатят и давить на меня не получится.
– Слушай, давай по-хорошему, – сказал Мангуст, подходя ближе. – Без тебя нас борги отсюда вышибут на раз-два-три, и наши вряд ли до этого подойти успеют. А с тобой, пуленепробиваемым, у нас будет шанс от них отмахаться до прихода наших.
– А зачем мне это все? – поинтересовался я. – Я обещал вам помочь отбить у боргов затон? Обещал. Теперь база ваша. Вот и владейте ей на здоровье вместе со всем хабаром, а я пошел, дела у меня.
– Погоди.
Мангуст подошел еще ближе.
– Уходишь – не вопрос, уходи. Но отдай мне тот артефакт, который останавливает пули. Если база наша со всем хабаром, как ты сказал только что, значит, этот арт тоже наш. Ты ж его из затона вытащил, верно? Ну и вот.
Этот разговор начал меня утомлять. Удивляюсь наглости некоторых типов, которые, кстати, довольно часто встречаются в жизни. Ты ему даришь все, что только можно пожелать, а он еще норовит и тебя самого обобрать до нитки. Мол, если даришь, то дари все, что есть, и скажи спасибо, что кожу с тебя не снял на абажур для торшера.
– Когда я вытащил этот арт из затона, база не была вашей, – сказал я. – Не перегибай, парень, я этого не люблю.
– Да ладно тебе, не напрягайся, – широко улыбнулся Мангуст, подходя почти вплотную. Есть такая манера у некоторых людей – влезать в личное пространство собеседника во время разговора. Видать, этот «зеленый» был из таких. А может, просто решил любой ценой забрать нужный ему арт – о чем я догадался слишком поздно, уж больно улыбка у него была открытая и добродушная.
В Зоне, если ты только что воевал с кем-то плечом к плечу, это ровным счетом ничего не значит. Когда дело касается хабара или других личных интересов, то, что ты прикрывал кого-то или жизнь спас, очень быстро забывается. Прикрыл? Спас? Ну так это был твой личный выбор, только твое решение, мог и не напрягаться. А ценный хабар у тебя за пазухой – это совсем другое. И никакие глупости типа благодарности или Долга жизни к нему не имеют ровно никакого отношения.
Удар ножом был молниеносным, коротким и точным, как выстрел в упор. Ну да, логично. Если меня пули не берут, можно ножом попробовать. Пуля быстрая и горячая, ее артефакт мгновенно почувствует. А нож – холодный и гораздо медленнее пули, арт его, скорее всего, пропустит. При этом если бьет умелая рука, то такой удар достаточно быстрый, чтобы жертва не успела дернуться. Будь у меня чуток похуже с рефлексами, клинок вошел бы точно в сердце.
Но в моем случае тело, не раз битое ножами и пулями, обычно реагирует быстрее, чем мозг осознает опасность.
Левой рукой я отбил нападение, а согнутым средним пальцем правой ткнул Мангусту в глаз. Нормальный такой прием для того, чтобы шокировать противника, сбить атаку, разорвать дистанцию, а дальше действовать по обстоятельствам.
Но Мангуст оказался парнем шустрым и гибким, по ходу, не зря ему такое прозвище дали. Он прогнулся назад, пропуская мой маневр, который не достиг цели, при этом одновременно врезал мне ногой в пах. Грамотно, кстати. Когда такие «качели» срабатывают, за счет работы корпуса в качестве противовеса удар получается очень сильным.
К счастью, я не провалился вперед со своим тычком, не вложился в него как следует – в том числе потому, что если ударишь с вложением, промахнешься и в бровь попадешь, пальцу точно хана. Потому я успел крутануться и сбить бедром сокрушительный выпад вражьей ноги.
Получилось эффективно, но больно – носок берца врезался в бедренный нерв. Ногу будто током шибануло. Но я, ту боль пересилив, сумел изловчиться, подхватить противника за пятку и рвануть его ногу кверху.
Это было неожиданно для Мангуста, но его тренированное тело среагировало само. Парень сгруппировался в воздухе и упал правильно, со страховкой, на левый бок, гася левой рукой инерцию удара…
Человек падает недолго, секунду, может, и меньше. И за эту секунду я успел врезать. Ногой. По руке противника, в которой был зажат нож…
Видит Зона, я не хотел убивать Мангуста, лишь обезоружить – а там как получится. Жаль мне его было, уж больно лихо воевал он с боргами, безбашенно, не боясь ни смерти, ни ранения – а я таких уважаю. Может, выбей я у него нож и направь автомат в лоб, глядишь, и разговор бы получился…
Но меня подвела отбитая Мангустом нога, наполовину парализованная, от колена до паха превратившаяся в сгусток тупой боли. Но в бою боль притупляется, и я был уверен, что владею своим телом на все сто процентов…
Однако оказалось, что не на сто.
Носок моего берца попал точно по тыльнику рукояти – и я увидел глаза Мангуста, которого мой удар опрокинул на спину. Расширенные. Удивленные. Ну да, это совершенно новое, неизведанное ранее ощущение, когда холодный клинок влетает тебе в сердце по самую рукоять. Лишь один раз в жизни это можно почувствовать. Первый – и последний…
Но есть в такой смерти один нюанс. Сердце – мышца крепкая, так сразу ее не убьешь. Еще с минуту может жить человек, получивший проникающее ранение в мотор, а то и больше. Оно ж дергается какое-то время и с металлом внутри, не останавливается. Да и время должно пройти, пока кровь, разогнанная сердцем, перестанет нестись по кровотоку и мозг загнется от недостатка кислорода…
И, по ходу, Мангуст знал все это. Удивление в его глазах сменилось пониманием, а после – бесшабашной веселостью. Он посмотрел на меня, улыбнулся.
