И она была жива. Только полностью обессилена. И на пальцах – язвы, которые случаются, если брать голыми руками особо радиоактивные арты.
Когда я подошел, она подняла голову и слабо улыбнулась. Узнала.
– Ты?
– Я. А теперь пойдем отсюда.
Она покачала головой.
– Ты же… видишь. Мне не дойти. Не рассчитала сил… Убил меня затон.
– Человек убит, когда умер, – резонно сказал я, распутывая ее ноги. После чего не без труда вытащил из грязевой ловушки: – Пойдем, там тебя сын ждет. Ты нужна ему.
Кажется, последние мои слова придали ей сил. Сверкнув желтыми глазами, женщина-полумутант оперлась на мое плечо – и мы пошли. «Кровь затона» исправно разгоняла перед нами красный туман, в котором пропали зловещие тени – скорее всего, они пожирали слабых и больных – тех, кого удавалось затащить на дно, вот откуда здесь столько костей. А в моем случае решили, что добыча им не по зубам. Вот и ладушки, вот и хорошо.
Когда мы вышли из затона, Василий бросился к матери, рухнул перед ней на колени. У него в глазах стояли слезы.
– Ты жива… не верю… мама, ты жива… – повторял он, целуя язвы на ее пальцах. А она другой рукой гладила гиганта по голове, ероша его спутанные волосы.
– Бывает же, – сказал один из наемников, глядя на эту сцену. – Я вот свою мать и не знал никогда. И отца тоже. Говорят, нашли меня на крыльце детдома.
– И такое случается, – сказал я, задумчиво глядя на трогательную сцену – как и все наемники, кто находился поблизости.
И это было ошибкой.
Ночи здесь довольно светлые от звезд, просвечивающих сквозь тучи – еще один необъяснимый феномен Зоны. И благодаря ему при желании вполне можно метров с двухсот выкосить из пулемета группу плотно стоящих людей. Всех, конечно, одной очередью положить не получится, но большинство – вполне.
Небо озарилось вспышками, но еще до того, как первые пули нашли свои цели, я уже лежал на брюхе с винтовкой в руках. Просто вдруг ощутил я знакомый вибрирующий холодок в позвоночнике, и оттого подумалось – упасть надо! Быстро. Очень быстро. Что я и сделал, привыкнув доверять своей сталкерской чуйке.
А потом увидел, как выстрелы сбили с ног мать Василия, а его самого развернули и швырнули на землю. И сразу, словно кадры жуткого фильма, понеслись перед моими глазами картины – пули выдирают куски мяса из человеческих тел, раскалывают черепа, рвут на части конечности, из которых во все стороны брызжет кровь…
Ночных вспышек было много, но я две наиболее интенсивные отметил – то пулеметы работали. И я их из своей СВД погасил, взяв прицел немного выше мигающих светлых точек. Думаю, прям меж глаз стрелков пули положил. А потом и с остальными принялся работать – то есть по автоматчикам.
Поняв, что внезапная ночная атака удалась лишь частично, неведомые стрелки перестали демаскировать себя беспорядочной стрельбой. Вокруг опять повисла тишина, надрываемая лишь стонами раненых…
Но, к сожалению, я ничем не мог им помочь, как и матери Василия, которой очередь разнесла верхнюю часть головы.
И самому Василию – тоже…
Он лежал на боку, и из его груди, дважды перечеркнутой пулеметной очередью, толчками выплескивалась кровь. После такого даже ктулху не выживают, что уж говорить о полумутанте.
Но он был еще в сознании. Глядел на меня, и верхняя часть его бороды шевелилась, словно Василий что-то пытался мне сказать.
Я знал, что сейчас ночные стрелки обходят базу, берут ее в кольцо, чтобы, ворвавшись, добить остальных. Но мне было нужно узнать, что хочет сообщить Василий. А вдруг…
Я подполз к умирающему и услышал:
– Ты это… Снайпер… песню-то мою закончи… про енота… Нехорошо, когда песня не закончена…
– Закончу, – торопливо кивнул я – сейчас я был согласен на что угодно, лишь бы Василий успел рассказать то, что обещал. – Ты говорил, что знаешь того, кто может вернуть моих друзей. Кто это?
– Ты, главное, про енота песню допиши… – шептал умирающий, глядя уже сквозь меня и наверняка видя дорогу, ведущую в Край вечной войны…
Я скрипнул зубами.
Все. Ничего не выйдет. Хотя, возможно, Василий изначально манипулировал мной, дергая за болезненные для меня ниточки и заставляя делать то, что ему было нужно. Просто придумал для меня сказку, в которую я поверил, потому что все еще ждал чуда… Что ж, пора признать, что даже чудесам Зоны есть предел и невозможно вернуть с того света тех, кого уже нет…
Но внезапно глаза полумутанта прояснились, как это часто бывает у умирающих в последние секунды их жизни. Вася посмотрел на меня и вполне внятно сказал:
– Плохое у тебя желание, легенда Зоны. Ищи того, кто иногда выполняет плохие желания.
– Кого? – прорычал я. – Кого именно мне нужно искать?
– Слепого…
Василий поперхнулся, кровь хлынула горлом – правда, почти сразу остановилась, но говорить полумутант уже не мог. Силы оставили его. Он посмотрел на меня внимательно последний раз, словно извиняясь, что не успел сказать самое важное, закрыл глаза и перестал дышать. Одна его огромная лапа обнимала мертвую мать, и я подумал, что, пожалуй, это большое счастье – умереть одновременно с тем, кого действительно любишь. Потому что грустить по умершим близким и друзьям слишком тяжкое испытание даже для очень сильных духом…
Нужно было уходить. Оставшиеся наемники спешно рассредоточились по базе. На что они надеялись? Да ни на что, просто решили подороже продать свои жизни – а в одиночку в подобной ситуации это реальнее, чем если кучковаться группой, которую легко накрыть парой гранат.
«Бритва» на моей СВД демаскировала, сверкая так, словно была выточена из огромного бриллианта – зарядилась в затоне по самое «не могу». Я отомкнул ее, приставил тыльник рукояти к ладони, выдохнул, зажмурился – и едва не заорал от адской боли, когда нож деловито и привычно полез ко мне в руку. Конечно, я непременно обзаведусь хорошими ножнами и буду носить «Бритву» как раньше, на поясе, не мучаясь вот так каждый раз. Но сейчас, когда была явная угроза захвата в плен, лучше, чтобы оружие последнего шанса было не со мной, а во мне.
И с СВД пришлось расстаться – больно громоздкая она для того, что сейчас предстояло сделать. Поэтому я положил ее на окровавленную землю, погладил цевье, словно навсегда прощался с дряхлой, изношенной, но верной и любимой собакой, после чего подобрал чей-то автомат и короткими перебежками ринулся к воротам базы.
* * *
Однако до ворот я добраться не успел. Мощный взрыв вынес их до того, как я добежал до них, и я успел спрятаться в густой тени длинного барака, откуда прекрасно рассмотрел тех, кто с видом победителя заходил на территорию базы.
Борги.
Ну конечно, кто же еще. Это было вполне в духе генерала Грачева – послать наемников зачистить сложный объект и после того, как те выполнили задание, уничтожить исполнителей. Что с оснащением группировки «Борг» было вполне реально.
