Я почесал в затылке. Вроде много чего повидал в Зоне, а оказывается, знаю далеко не все. Но в то же время ктулху сравнительно недавно появились на зараженных землях. Что-то тут не бьется, Васе-то с виду минимум тридцатник.
– Ну допустим, – кивнул я. – А годов тебе сколько тогда?
– Скоро четыре будет! – с гордостью сказал Василий. И, заметив мой недоуменный взгляд, добавил: – Если ротощупла с человеком скрестить, такой вот выкидыш вроде меня быстро растет.
Сказано было это с нескрываемой досадой. Видно было, что моего спутника гнетет его родословная – и не человек, и не мутант, нигде такому не рады. И люди боятся, и вон ктулху тоже едва кондрашка не хватила, когда они увидели результат скрещивания соплеменника с человеком.
– А нафига ствол у меня выбил? – поинтересовался я.
– Ну, это… Родственники вроде… Нехорошо, когда в родственников стреляют.
Угу, ага. А когда родственники собираются нас сожрать, это, типа, нормально.
В общем, Васе оставалось только посочувствовать. И, пожалуй, поблагодарить.
Что я и сделал, сходив за «Валом» и снова присев у костра.
– Получается, ты меня спас только что, – сказал я. – Стало быть, за мной Долг Жизни.
Вася посмотрел на меня как на идиота.
– Фигею с вас, хомо, – произнес он. – Так-то я тоже не особо хотел, чтоб меня ротощуплы съели. Невелика заслуга, что я их спугнул, они меня почему-то как огня боятся.
Я окинул взглядом фигуру гиганта. В общем, неудивительно, что соплеменники недальновидного ктулху-насильника опасаются встречаться с его отпрыском. Если таким кулаком заехать кровопийце в щупла, пожалуй, из затылка они у него и вылезут. Ктулху мощные, но больше жилистые все-таки, чем мускулистые. А Васе хоть на чемпионат по бодибилдингу выходи, гора мышц. И кулаки каждый чуть не с мою голову.
Ну и человеческий интеллект тоже роль играет. Ктулху – это все-таки довольно примитивные мутанты, просто очень сильные и быстрые. Но если к этим качествам прибавить человеческую хитрость, коварство и умение просчитывать ситуации, то получится неслабая такая машина для убийства. Думаю, не зря семейка ктулху свалила от греха подальше, звериная чуйка у, как их назвал Вася, ротощуплов развита очень хорошо.
– Пожрать бы чего, так ведь нету, – тоскливо произнес Василий, выразительно посмотрев на меня.
Я машинально опустил руку на спусковой крючок «Вала», лежавшего у меня на коленях.
– Да не, ты не так понял, – грустно усмехнулся мой спутник. – Кровью я не питаюсь, мама не разрешает. Жру как обычный хомо. Жую. Нудное занятие, и невкусно то, что вы точите, но я уже привык. На картохе вон как разожрался, щеки в бороде не помещаются.
Я усмехнулся. Вася, несмотря на нежный возраст, был не лишен чувства юмора.
В карманах у меня осталось два белковых батончика, один я протянул ему.
– Негусто, но что Зона послала. Больше ничего нет.
– Нормально, – кивнул Василий, забирая батончик. – Как мама говорит, харя поменьше станет. Скучаю по ней.
– По харе? – удивился я. – Давно не видел?
– По маме, мля, – скривился полумутант. – Она у меня хорошая.
Понятно. По матерям скучают все дети, даже если у них борода до пупа и рожа, которой боятся ктулху.
– Смену я первый стою, – сказал я, когда с батончиками было покончено.
– Какую смену? – не понял Василий.
– Ты дрыхнешь, я караулю, – пояснил я. – Это называется смена. Потом меняемся.
– А, ты об этом, – махнул лапищей полумут. – Не парься. Ложись и спокойно дави харю. Люди сюда не полезут, а муты моего запаха как огня боятся.
И видя, что я готов возразить, добавил:
– Ладно, ладно. Три часа я караулю, потом ты. Так нормально?
– Пойдет, – кивнул я.
Я и правда жутко вымотался за день, и поспать хотя бы несколько часов было б за счастье. Поэтому спорить не стал и, примостившись возле костра в обнимку с «Валом», вырубился практически мгновенно.
* * *
Проснулся я от богатырского храпа. Кто храпел – понятно. Борода вбок, на каждом выдохе щупальца волнами трепыхаются. И светает уже, кстати. То есть бдительный часовой продрых всю ночь и наверняка храпел, сволочь. Просто я устал так, что над ухом хоть из пушки пали. А как выспался – услышал и проснулся. Вот ведь, мать его, а? А если б на его переливы те же ктулху вернулись или еще какие твари – мало ли их по лесу ночами шарится в поисках добычи?
Я от души пнул Васю в бочину, и когда он, проморгавшись, начал хоть что-то соображать, высказал все, что думаю об этой ситуации.
– Да ладно тебе, – зевнул полумут. – Я ж сказал, меня в Зоне все боятся.
И, покосившись на мою разъяренную рожу, слегка сдал назад:
– Ну ладно, ладно, был не прав. Устал маленько. Но я ж не военный и не сталкер, какой спрос с гражданского.
Я аж подавился очередной гневной фразой, не найдя что возразить. Вот ведь какая хитрая сволота! Получается, я же сам и дурак, что непрофессионала в караул поставил.
– Ладно, – буркнул я. – Поднимай свой зад и пошли, домой тебя отведу. Сдам мамке с рук на руки, и пусть она тебя дальше воспитывает черенком от лопаты по шее.
– Откуда про черенок знаешь? – насторожился Вася. – Она сказала?
– Элементарная логика, – отозвался я. – Другого ты не почувствуешь, а значит, и не осознаешь степени своего падения.
– Чего? – вылупил на меня глаза полумут.
– Ни хрена, и лука мешок, – поморщился я. – Бери автомат и шагом марш.
Василий нехотя меня послушался, и через четверть часа мы были уже возле выхода из леса. Так, значит, сейчас марш-бросок до Новошепеличей, там торжественная передача желтоглазой мамаше блудного сына с рук на руки – и все, от обязательств я свободен…
Но давно известно – человек предполагает, а Зона располагает. Вот и сейчас все мои грандиозные планы получили временную отсрочку, так как я увидел, что по берегу Припяти в сторону затона движется большой отряд.
Бандитов было человек десять. Все в новой снаряге и хорошо вооружены, как и их кореша в лагере. И вели они пленных, которых было примерно столько же, сколько и охранников.
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – бандюки наловили новую партию «вернувшихся» для добычи артефактов из затона. Люди были деморализованы, многие избиты, и шли покорно, словно стадо на убой. Хотя почему «словно»? На убой их и вели, на верную смерть.
Пленных конвоировали в кольце – двое бандитов шли впереди, двое сзади, остальные по бокам колонны, подбадривая несчастных энергичными тычками автоматных стволов.
Людей, конечно, жаль, но помочь им было нереально. Начнешь стрелять – обязательно кого-то из пленников заденешь. Да и, в общем-то, какое мне дело? Я не записывался в защитники угнетенных. Никто их не заставлял возвращаться на зараженные земли, кишащие военизированными группировками, бандитами и мутантами. Жить здесь – заранее быть обреченным рано или поздно попасть под раздачу. Этим еще повезло, долго протянули. Ну, теперь им осталось мучиться всего ничего.
