* * *
Мы никогда не были заядлыми путешественниками. Первые шесть лет жизни Гаса и Генри путешествия состояли из двухдневной поездки куда-то на побережье, где я убеждала себя, что им понравится, несмотря на то что дети вцеплялись в меня и висли, как детеныши бабуинов, если я пыталась занести их в воду. Почему мама так настаивает на плавании? Пока дети вокруг нас визжали от удовольствия, копались в песке и плескались на мелководье, Генри и Гас вскарабкивались по моим ногам, лишь бы не ступать ногами по песку. Глаза у них становились как блюдца, и они шептали трясущимися губами: «Что это за бездонная пропасть грязи и воды? Она горячая; тут полно жуков; нас притащили сюда, потому что мы сделали что-то очень, очень плохое».
Путешествие на самолете вообще не рассматривалось, потому что Гас не мог сидеть спокойно. Но другая причина заключалась в том, что я всегда возмущалась мамашами, которые запихивают детей в самолет, и сама не хотела присоединяться к «Клубу ненавидимых всеми». Я уверена, что, когда всплывет правда о разводе Брэда и Анджелины, то дело окажется вовсе не в других женщинах и не в пьянстве, а всего лишь в частых перелетах с шестью детьми.
Среди моих самых ярких воспоминаний о деловых поездках выделяется один рейс, на котором я сидела рядом с женщиной и ее восемнадцатимесячным сыном. Гасу и Генри было почти столько же, и я, немного скучая по своим детям, начала играть с малышом. Мама, наслаждаясь несколькими минутами свободы, опрокинула пару стаканчиков водки с тоником, пока ее сын тыкал в меня солодовым леденцом. Он очень хотел им поделиться, но только не со мной, а с моей рукой. Я демонстрировала чудеса уворачивания, примерно как Дональд Трамп, который виртуозно избегает репортеров «Нью-Йорк таймс». Можете представить себе лица матери и сына, когда я в конце концов конфисковала чертов леденец.
Я не хотела становиться подобной мамашей, но моя семья невротиков решила иначе. Когда Генри и Гасу исполнилось шесть, я сказала Джону, что мы в первый раз поедем в Диснейленд. Джон вежливо усомнился в этом. Помню, он сказал: «Они украдут твои деньги и запихнут все эти чертовы фальшивые американские ценности тебе в глотку. Этого ты хочешь для своих детей?» Кончилось тем, что я взяла только Генри. Ему нравились самолеты и аэропорты; у нас недавно умер сосед, которого Генри любил, и он был уверен, что увидит Джерри сидящим на облаке. И отель в полинезийском стиле Генри тоже понравился. Проблема была в том, что отель ему слишком понравился, скажем так. Генри не хотел покидать его. Но, только затащив сына в сам парк, я поняла, что в мире существует две вещи, которых он боится больше всего на свете: это собственно парк развлечений и люди в маскарадных костюмах. К счастью, можно было скачать приложение и отслеживать движение персонажей в костюмах по всему парку. Люди использовали это приложение, чтобы встретиться с Гуфи и Дональдом Даком, но оно было в равной степени полезным и для противоположной цели. Еще мне особенно запомнилась другая деталь нашего злополучного путешествия: мой шестилетний сын стоит перед железной дорогой Горы Грома и кричит детям, которые подходят к кассе: «НЕ ХОДИ ТУДА! ТВОЯ МАМА СКАЖЕТ, ЧТО ЭТО ПРОСТО ПОЕЗД, НО ОНА ВРЕТ. ЭТО СТРАШНЫЕ, УЖАСНЫЕ АМЕРИКАНСКИЕ ГОРКИ!» Я заплатила 2 тысячи долларов, чтобы снова и снова кататься на аттракционе «Этот маленький мир». Знаете этого маленького мальчика из племени маори, который стискивает нечто, похожее на бумеранг? После скрупулезного разглядывания в течение трех дней я убеждена, что это гигантский пенис, и диснеевские дизайнеры аниматронных игрушек тихо покатываются со смеху над своей шуткой.
Я ждала еще четыре года, прежде чем решилась на путешествие вчетвером. Я решила, что нам нужно съездить в Аризону и полюбоваться грубой красотой Седоны. И оставаться в отеле столько, сколько нужно, чтобы все остались довольны.
На протяжении всего полуторакилометрового пути к вершине закрученной скалы Джон непрерывно озвучивал грозящие нам опасности: солнечный удар, укусы ядовитых змей и скорпионов, обезвоживание. Я возразила, что полуторакилометровая тропа имеет удобный наклон, который не требует навыков выживания. «Отлично, – сказал Генри, – но, если мы потеряемся и оголодаем, нам придется есть друг друга. Я выбираю мамочку. Она самая крупная».
Кульминацией путешествия стали мои рыдания в тени арендованной нами страхолюдной машины, стоящей на краю Гранд Каньона.
«Мама? Ты вообще на что надеялась, собственно? – спросил Генри. – Ты притащила нас во Всемирную столицу камней и пыли. Папа не может ходить, я не могу дышать». У Джона недавно снова разболелось колено, и кто же знал, что летающие кипы тополиного пуха – Генри называл его «пух-убийца» – вызовут у сына самый тяжелый приступ аллергии в его жизни? «И посмотри на Гаса», – добавил Генри. Услышав свое имя, Гас взглянул на нас с заднего сиденья. Глаза его были полны слез. Он ненавидел каждую минуту, проведенную вне дома.
* * *
Большинство родителей говорят, что хотят для своих детей лучшей жизни, чем была у них. Но мои родители дали мне прекрасную жизнь; я просто хотела, чтобы мои дети жили иначе. Особенно мне хотелось, чтобы они не были такими трусами, как я. Мне нравилось сидеть дома с мамой и папой, в уютном коконе, в пригороде, перед телевизором, где показывали шоу Мэри Тайлер Мур, да таскать, когда родители отворачивались, яблочный пирог из упаковок с готовыми ужинами. Меня всячески холили и лелеяли. Но мне хотелось вырастить из сыновей людей мира, тех парней, которые, может, пороху не выдумают, но пожертвуют комфортом ради новых необычных ощущений.
И, вместо этого, они получились похожими на меня: буквально зависимыми от комфорта и роскоши. Я всегда была готова подписаться под шуткой Джоан Риверс о гостиничном сервисе: «Это как минет. Даже если он плохой, все равно приятно».
Так что наш предотъездный разговор звучал примерно так:
«Нам нужно найти место, где есть закрытый бассейн, иначе комары налетят и съедят меня», – высказывался Генри насчет экскурсии в Нью-Мехико.
«Не волнуйся, там рядом пустыня и не может быть много летающих насекомых».
«Мы ДОЛЖНЫ найти отель с закрытым бассейном».
«Слушай, это глупо. В пустыне нет насекомых, если только скорпионы».
Генри мгновенно побледнел. «Что? Если так, я не поеду. Это все равно что сказать – эй, не волнуйся из-за драки, ножей ни у кого нет, только огнеметы…»
* * *
Когда мне исполнилось двенадцать, мама взяла меня в путешествие на вишнево-красном роскошном «Бьюике-Ривьера», который она называла «автомобиль сутенера». Она только что настроилась на любительскую радиостанцию и страшно увлеклась; мама рентгенолог, поэтому она называла себя Курица-санитар. И вот мы с Курицей отправились осматривать национальные парки Америки. Она поручила мне выбирать отели, что гарантировало траты, превышающие наши возможности. Единственное, что я вспоминаю из этого путешествия, это вопли мамы: «ПОСМОТРИ В ОКНО!», от которых я подпрыгивала на заднем сиденье, где валялась, читая «Эй, Бог, ты там? Это я, Маргарет». А еще там были сурки. Вот все воспоминания, ради которых мама потратила тринадцать недель своей жизни.
