Далее, начало атаки в документе Комиссии приходится на 10.00 20 сентября, то же – у В. С. Жадовского, комиссия утверждала, что немецкие пехота и танки подошли с востока и северо-востока, В. С. Жадовский – со стороны Лохвицы, расположенной к северо-востоку от хут. Дрюковщина. И, наконец, сравним описание гибели генерала М. П. Кирпоноса, что представляется наиболее важным.
Комиссия записала этот момент так: «В 18.00–18.30 Кирпонос, Бурмистенко с группой командиров находились в роще, недалеко от родника. Вдруг возле членов Военного совета разорвалась вражеская мина. Генерал-полковник Кирпонос схватил руками свою голову, покрытую каской. Осколки мины пробили командующему грудную клетку на уровне левого кармана кителя и левую часть темени. Раны оказались смертельными. Через полторы-две минуты Кирпонос умер»
[182]. Бывший старший политрук В. С. Жадовский дал такое описание: «Около 7 часов вечера у родника вблизи щели, на краю которой сидел М. П. Кирпонос, примерно в 3–4 метрах от него разорвалась вражеская мина. Михаил Петрович схватился за голову и упал на грудь. Один осколок пробил каску с левой стороны головы, второй ударил в грудь около левого кармана кителя. Раны оказались смертельными. Через 1–1,5 минуты он умер». Представляется, что оба варианта гибели командующего фронтом очень похожи, а местами просто повторяют друг друга. А поскольку документы комиссии составлены в январе 1944 г., а воспоминания – в начале 60-х гг. можно вполне обоснованно утверждать, что детали описания позаимствованы В. С. Жадовским именно оттуда, а не являются его собственными. Результаты деятельности комиссии ему были знакомы, поскольку он сам входил в ее состав, и его подпись стоит под итоговым документом сразу после подполковника Б. Н. Бородина и старшего лейтенанта Г. Д. Кривича.
Здесь следует сказать несколько слов о работе вышеназванной комиссии, одним из итогов которой стало обнаружение места захоронения генерала М. П. Кирпоноса и его опознание. После освобождения Сенчанского района Полтавской области в сентябре 1943 г. Генеральный штаб Красной Армии отдал приказ о формировании специальной комиссии для поиска останков бывшего командующего Юго-Западным фронтом для установления факта его гибели. В нее вошли: представитель Главного управления кадров Наркомата обороны подполковник интендантской службы Б. Н. Бородин, представитель газеты «Красная звезда» старший лейтенант Г. Д. Кривич, представитель Полтавского областного управления НКВД А. В. Попов, областной судебно-медицинский эксперт врач П. А. Голицын, секретарь Сенчанского горкома партии В. И. Курысь, начальник Сенчанского райотдела НКВД И. М. Власов и заведующий Сенчанской районной больницей врач П. А. Россоха. Включили в ее состав и майора В. С. Жадовского, который к этому времени считался «единственным оставшимся в живых очевидцем гибели» генерала М. П. Кирпоноса, поскольку майор А. Н. Гненный погиб на фронте летом 1942 г. Члены комиссии имели на руках копию «Объяснения» майора А. Н. Гненного и политрука В. С. Жадовского, составленного в октябре 1941 г.
К сожалению, «Объяснение» не могло дать описания места захоронения генерала М. П. Кирпоноса, поскольку его там не было, ведь по первоначальной версии ни майор А. Н. Гненный, ни политрук В. С. Жадовский свидетелями захоронения не были. Поэтому единственным ориентиром для комиссии являлось все урочище Шумейково. По этой причине пришлось обращаться за помощью к местным жителям, которые после окончания боев в сентябре и октябре 1941 г. занимались погребением погибших командиров и красноармейцев.
Комиссии, по ее собственным словам, пришлось затратить месяц на розыски «с помощью местных колхозников… трупов генералов и других командиров, погибших 20 сентября 1941 г. в роще Шумейково»
[183]. Иными словами, если единственный оставшийся в живых свидетель майор В. С. Жадовский действительно похоронил генерала М. П. Кирпоноса в небольшой могиле у столь приметного места – у родника на дне оврага, слева от тропинки, идущей по дну, – отыскать могилу не составило бы большого труда и помощь местных жителей не потребовалась. Но майор В. С. Жадовский об этом, очевидно, ничего не знал, и нашли место предполагаемого захоронения генерала М. П. Кирпоноса каким-то иным способом, возможно, на нее указал кто-то из местных.
От них стало известно, что 12 или 13 октября 1941 г. крестьянин из колхоза им. Н. Щорса с хут. Авдеевка А. Т. Нецко обнаружил на поле нескошенного гороха труп советского генерала. Он похоронил его там же, и в течение последующих лет участок дважды распахивался и засевался, что уничтожило следы могилы. Тем не менее ее удалось разыскать. Похороненный действительно оказался генералом, при нем обнаружили кожаную офицерскую сумку с картой, в карманах – 240 рублей и партбилет, а также наручные часы с пятью стрелками. Часы оказались весьма важной приметой: такие из всех работников штаба Юго-Западного фронта имелись только у одного человека – генерала В. И. Тупикова. Партийный билет только подтвердил первоначальную догадку
[184]. Кроме того, место гибели хорошо согласуется с воспоминаниями генералов Д. М. Добыкина и А. И. Данилова.
Поиски пришлось продолжать. Большую помощь в поисках оказали колхозники Т. М. Мокиенко, К. И. Гринько, Сердюк (Антоненко), которые указали комиссии на 32 братские и одиночные могилы в урочище Шумейково. В них обнаружили, помимо тел, Боевое знамя артиллерийского полка, печати Военного совета фронта, партийные билеты капитана Н. И. Цветкова и А. А. Сайкина
[185]. В одной из могил оказался труп представителя старшего или высшего командного состава, который идентифицировали, правда, с оговоркой «предположительно», как тело генерала М. И. Потапова
[186].
Не имея под рукой самих документов работы комиссии, приходится обращаться к ссылкам на них и цитатам. Из них сложно представить себе последовательность ее работы и хронологию раскопок. Поэтому можно только предполагать, что тело неизвестного командира в одиночной могиле на дне оврага у родника было обнаружено одним из последних. Никаких документов ни на теле, ни в могиле не нашли. Пришлось полагаться на мнение судмедэкспертов.
Осмотр и вскрытие проводили врачи П. А. Голицын и П. А. Россоха. Они установили, что погибший «одет в неистлевшую местами нательную трикотажно-шелковую рубаху кремового цвета, такого же материала кальсоны, суконные брюки-галифе цвета хаки с красной окантовкой… На нижней части левой голени (близ стопы) намотана повязка из фланелевой портянки… На сохранившихся частях трупа удается отметить следующие повреждения. В передней части левой теменной кости имеется темно-синеватого цвета пятно размером 7х2,5 сант., по-видимому, это остаток бывшей гематомы. В центре этого пятна имеется шероховатость кости с некоторым вдавлением на пространстве в 20-копеечную монету… Грудинный конец 2-го левого ребра разбит…» Вывод экспертов звучал так: «На основании данных эксгумации и судебно-медицинского исследования трупа неизвестного военнослужащего следует заключить, что труп принадлежит лицу командного состава, судя по общему физическому развитию, в возрасте от 40 до 45 лет. Анализируя характер имеющихся на трупе повреждений, надо полагать, что покойному при жизни были нанесены осколочные огнестрельные ранения в области головы, грудной клетки и левой голени. Из этих повреждений ранения в области грудной клетки, вмещающие в себе жизненно-важные органы, следует считать причиной его смерти… Обнаруженный в могиле труп – есть труп бывшего командующего войсками Юго-Западного фронта – Героя Советского Союза генерал-полковника тов. Кирпоноса Михаила Петровича»
[187].
