Алеа подняла руку. На правом запястье виднелось несколько синяков.
– Чёрт, прости. – Леннокс виновато закусил губу. – Я не хотел. Мне снился кошмар… про отца.
– Знаю. – Она сдвинула перчатку, чтобы посмотреть, что под ней. – Всё не так плохо. Синяки скоро пройдут. – Леннокс казался до того подавленным, что Алеа стало его жаль. – А ты силач, – заметила она.
Леннокс с натугой улыбнулся.
– Я воин. – Он провёл руками по волосам и закрыл глаза. – Мне уже лучше, – удивлённо заметил он. – Температуры больше нет, верно?
Алеа взяла с журнального столика градусник и сунула ему в рот.
– Тридцать шесть и восемь, – сказала она вскоре. – Абсолютно нормальная температура.
Леннокс с облегчением кивнул:
– Не понимаю, как она так быстро снизилась. Дело точно не в антибиотике. Антибиотики мне никогда не помогали.
– Никогда? Ты и прежде принимал против этого антибиотики?
– Да, уже несколько раз.
– Как давно у тебя проблемы с водой? – продолжала расспрашивать Алеа.
– Вообще-то они были всегда. Сколько я себя помню.
Алеа даже замерла: расскажет ли он ей об этом?
– Я помню тот первый раз, когда мне стало совсем плохо. – Кажется, Ленноксу и впрямь хотелось об этом поговорить! – Я тогда был ещё маленьким. Мы отдыхали в бухте Любека, стояла жара, и я пошёл с папой купаться в море. Как только мои ноги оказались в воде, мне стало больно, и через несколько минут я так ослаб, что уже не мог идти. – Он фыркнул. – Врач мне тогда прописал антибиотик, но он совершенно не помог. Я болел несколько недель. – Голос Леннокса звучал задумчиво и печально. – Мой отец ещё был другим, он заботился обо мне. Но никто мне не поверил, когда я предположил, что моё состояние как-то связано с водой, – ни папа, ни врач. Поэтому я привык не распространяться о своих проблемах и старался сам соблюдать осторожность: не подходить слишком близко к воде на пляже и не попадать под дождь – что, впрочем, не всегда удавалось. Позднее я ещё несколько раз сильно и подолгу болел и много раз принимал антибиотики, но это не помогало. – Он посмотрел на журнальный столик, на котором стоял стакан с красным отваром. – Не понимаю, почему в этот раз так я быстро поправился. – Он бросил на Алеа пронзительный взгляд.
– Ночью я сделала тебе этот отвар, – объяснила она.
– Из чего он?
– Из красного папоротника.
– Не слышал о таком.
– Думаю, о нём знают немногие.
Леннокс кивнул:
– Поищу потом информацию.
– Скажи, а у тебя не бывает проблем с кожей?
– Нет.
Алеа смущённо теребила свои руки. Что-то не сходилось.
– Значит, это не холодовая крапивница, – подытожил Леннокс.
Алеа удивлённо посмотрела на него. Он произнёс это название так легко, будто оно уже давно было ему известно.
– Много лет назад я искал в Интернете хоть какую-нибудь информацию об аллергии на воду и при этом наткнулся на холодовую крапивницу. Но я тут же исключил эту вероятность – у меня совершенно другие симптомы. Стоит мне выпить холодной воды, как у меня начинаются изматывающие головные боли, но горло не опухает. Пару лет назад, когда я принимал душ, вода внезапно стала ледяной, а я не сумел быстро её выключить. После этого я много дней провалялся в постели с лихорадкой и ознобом, но на коже никаких изменений не возникло. Так что у меня точно не холодовая крапивница. – Он склонил голову набок. – Откуда ты знаешь про эту болезнь?
Алеа сглотнула:
– На протяжении многих лет я считала, что больна ею.
Брови Леннокса вопросительно взметнулись вверх.
– Передавая меня моей приёмной матери, моя родная мама сказала ей, что мне следует остерегаться контакта с холодной водой, потому что в противном случае я могу… умереть. – Она бросила на него робкий взгляд, понимая, что ей остаётся сделать лишь один, последний шаг, но это оказалось очень непросто. – У меня на теле есть несколько мест, которые выглядят так, будто появились вследствие нежелательного контакта с водой.
Леннокс напрягся, но потом взглянул на её перчатки.
Алеа кивнула:
– Да, здесь. – Под громкие удары сердца она стянула перчатки. Хотя она знала тайну этих волдырей, они от этого не перестали быть уродливыми, и продемонстрировать их Ленноксу оказалось гораздо труднее, чем Бену, Сэмми и Тесс.
Но она подняла руку и развела пальцы.
Однако Леннокс, похоже, не испугался. Спокойным и мягким взглядом он рассматривал кожу между её пальцами.
– У меня такие и за ушами. – Алеа откинула назад волосы и показала ему эти места. – И ещё между пальцами ног.
Леннокс задумался:
– Но… если у тебя аллергия на холодную воду, зачем ты тогда плаваешь в море?
Ну конечно. Логичный вопрос.
– Я…
– Подожди! Ты сказала, что много лет считала, что у тебя это заболевание. Но теперь ты знаешь, что это не так?
– Да, я выяснила, что ко мне эта болезнь отношения не имеет. – Голос Алеа слегка дрожал. – Дело в том, что на второй день своего пребывания на «Крукисе» я упала за борт.
– Что?!
– Во время шторма. Я думала, что умру, что у меня случится аллергический шок, но ничего такого не произошло. – Её голос дрожал всё сильнее, выдавая, что за её словами скрывается нечто гораздо более важное. Она замолчала.
– И что произошло потом? – спросил он, и его голос тоже слегка дрогнул.
Алеа закрыла глаза. Не важно, сочтёт он её сумасшедшей или нет – она твёрдо решила раскрыть свою тайну, как только настанет подходящий момент. И вот он настал.
– Я тебе всё расскажу, – тихо, почти шёпотом произнесла она и снова открыла глаза. – Но это выглядит… совершенно по-идиотски.
Леннокс внимательно смотрел на неё:
– Я тебя слушаю.
Алеа набрала в лёгкие больше воздуха:
– Как только я упала в воду, волдыри на руках и ногах превратились в перепонки, а те, что за ушами, – в жабры. – Она говорила очень быстро, словно боясь, что у неё не хватит духу всё рассказать.
Леннокс смотрел на неё, не шевелясь.
– Кожа сразу приобрела серебристо-зеленоватый оттенок, – продолжила она. – А потом я заметила, что умею плавать – и не просто, а очень хорошо. Как рыба.
Леннокс смотрел на неё во все глаза.
– Знаю, это похоже на историю из сказки. Но это правда. – Она, волнуясь, соединила ладони, словно в мольбе. – Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь.
Леннокс очнулся от оцепенения и в растерянности почесал затылок:
– Дай мне пару минут, хорошо?
