– Луника, Рахелика не для ребят из моей компании. Она, как бы это сказать поделикатней, неподходящая кандидатура.
– Почему неподходящая? – сердится Луна. – Рахелика не капризна, у нее золотой характер, она умна, как наш отец…
– Луника, солнышко, быть умной недостаточно, чтобы кто-то из моих друзей захотел с ней встречаться. – Почему же?
– Не сердись, душа моя, но твоя сестра – не Грета Гарбо.
– Что за глупости! Моя сестра куда красивей тех девушек, с которыми хороводятся твои друзья! Она красива душой, а это важней всего!
– Солнышко, ты же сама знаешь, что это не важней всего, иначе ты не надела бы это платье, которое подчеркивает твою осиную талию, сводящую меня с ума. Тебе ли не знать, что красота в женщине – это все!
В другой раз Луна закраснелась бы от комплимента, но не сейчас. Сейчас она обиделась за сестру.
Давид взял ее за руку, но она выдернула ее с показным гневом.
– Луника, ну что такого я сказал? Ты знаешь, какие красотки были у моих друзей в Италии?
– Такие же, как у тебя?
– Там было девушек сколько хочешь, одна красивей другой.
– И одна особенно красивая?
– Разве я что-то сказал про одну особенно красивую? Там были красивые девушки, – изящно ушел он от ответа, – но это было до того, как я познакомился с тобой. Ты же знаешь, что все друзья завидуют мне, потому что именно я подцепил самую красивую девушку Иерусалима, – попытался он ее задобрить.
Луна снова вложила руку в его ладонь. Ему удалось смягчить ее нежными речами. Все-таки она счастливица: наконец-то появился рыцарь на белом коне, солдат, вернувшийся с войны, мужчина ее мечты, с которым она пойдет под хупу, который станет отцом ее детей.
И все же это счастье омрачала тревога за Рахелику. На ее красивое лицо набежала туча, слезы выступили на глазах.
– Может, познакомим ее с Моизом? – вдруг осенило Давида. – Наш Моиз не слишком придирчив по части красоты.
Нелегко было Луне убедить Рахелику встретиться с Моизом.
– Я что, такая неудачница, что мне нужно кого-то сватать? – бунтовала Рахелика.
– Но это ведь не то же самое, как если бы его отец сидел с твоим и они все решали бы за вас и обсуждали условия; это мы с Давидом хотим познакомить тебя с его другом. Понравится – отлично, не понравится – ну и ладно.
– Я не люблю знакомиться с парнями таким способом, меня это смущает.
– А меня смущает, что, вместо того чтобы знакомиться с парнями, ты впутываешься в неприятности с британской полицией. Ну не будь же упрямой ослицей. Что такого страшного может случиться? Выпьешь с ним кофе, а если он тебе не понравится, вежливо распрощаешься.
– Ну не знаю, мне это тяжело, неприятно. Я не хочу!
– А что, если мы встретимся вчетвером? Что, если мы с Давидом придем вместе с тобой на свидание? – Если так, я согласна, – уступила Рахелика.
Они вчетвером пошли смотреть «Дети райка» в кинотеатре «Орион», а потом посидели в кафе «Зихель». Моиз оказался стеснительным молодым человеком, и, похоже, большого опыта по части женщин у него не было – не то что у Давида. Был он не слишком разговорчив и все же привлекал вежливостью и хорошими манерами. И когда в конце вечера он предложил Рахелике встретиться снова, она с радостью согласилась.
Надежды Луны оправдались: как только Рахелика стала встречаться с Моизом, она порвала с подпольной деятельностью и перестала расклеивать по ночам листовки. Когда Моше Алалуф потребовал объяснений, сказала, что отец болен и она должна сразу же после занятий возвращаться домой, чтобы ухаживать за ним. Моше попробовал надавить на нее, но она демонстративно не обращала на это внимания и на его просьбы встретиться и поговорить отвечала отказом.
– Предательница, – процедил он и больше не заговаривал с ней, но донимать перестал.
Вскоре после того, как они начали встречаться, Рахелика привела Моиза в родительский дом и представила его отцу.
– Знакомься, папа, это Моиз, мой друг.
Габриэль поднял глаза на крупного смуглого парня, стоявшего перед ним, и встретился со взглядом больших карих глаз. «Такой доброты в глазах я ни у кого не видел», – сказал он позже Рахелике.
– Для меня большая честь познакомиться с вами, – и Моиз протянул руку больному человеку, который сидел в глубоком кресле, обложенный подушками. – Нет, это для меня большая честь, – ответил Габриэль.
Ему понравилось крепкое и теплое рукопожатие нового друга Рахелики. Габриэль таял от удовольствия, видя, как хорошо воспитан гость, а Роза таяла оттого, что Рахелика счастлива. Наконец-то к девочке вернулась улыбка, наконец-то и с ней произошло что-то хорошее, слава Всевышнему.
Луна, почувствовав себя заправской свахой, с упоением рассказывала, как решила найти Рахелике парня и как ее замечательный Давид выбрал для Рахелики своего самого лучшего друга. О том, что Давид поначалу отказался знакомить Рахелику со своими друзьями, а Моиза предложил за неимением лучшего выбора, она, разумеется, умолчала. Она была ужасно рада: сестра еще в начале знакомства с Моизом дала ей понять, что речь идет о серьезных отношениях.
После ужина Габриэль сел в свое любимое кресло, включил, как обычно, радио «Зенит» и вынул сигарету из посеребренного портсигара. Моиз поспешно дал ему прикурить и уселся рядом.
– Сеньор Эрмоза, если позволите, я хотел бы поговорить с вами.
– С удовольствием, – отозвался Габриэль.
– Я понимаю, я для вас новый человек, но мы с Рахеликой знакомы уже несколько недель, я очень ее уважаю, и мы с ней беседуем откровенно.
У Моиза был приятный низкий голос, и он четко выговаривал «хет» и «айн»
[90].
Неужели Моиз хочет попросить руки Рахелики? И что тогда – соглашаться? В конце концов, он видит этого парня впервые. Что он знает о нем, кроме того, что тот хорошо воспитан?
– Так вот, Рахелика рассказала мне, что вы хотите, чтобы она прервала учебу и стала управлять лавкой. – Увы, другого выхода нет, – вздохнул Габриэль. – Я уже не тот, каким был раньше, и я нуждаюсь в ней. Только ей я могу доверить это.
– Сеньор Эрмоза, – продолжал Моиз, – надеюсь, вы не сочтете наглостью, что я лезу не в свое дело, но, если позволите, я хотел бы предложить вот что: Рахелика продолжит учебу, а я буду помогать ей в лавке.
– Будете помогать ей в лавке? – Габриэль даже не пытался скрыть своего удивления. – Во-первых, я не могу вам платить. Во-вторых, я не знаю, кто вы, молодой человек. Из какой вы семьи, каковы ваши намерения относительно Рахелики.
– Намерения у меня серьезные, сеньор Эрмоза. Что касается платы, вы не должны беспокоиться: я не возьму денег, пока нам не удастся снова поставить лавку на ноги. Ну а мы с Рахеликой хоть и не так давно знакомы, но через несколько месяцев, если получим ваше благословение, надеюсь, встанем под хупу.
