– Я просто устал. Слишком тяжело работаю. Это пройдет.
Но это не проходит. И девочки, и Роза замечают, что, когда Габриэль хочет подняться со стула, его бьет дрожь. Временами ему тяжело говорить, как будто не хватает слов, речь становится вялой и замедленной, но потом он приходит в себя.
– С папой что-то неладно, – озабоченно говорит Луна Рахелике.
– Еще как, – кивает Рахелика. – Иногда он сидит и словно ничего не видит. А иногда у него дрожат руки, и он не может положить сыр на весы.
– Папа, тебе нужно пойти к доктору Сабо, – говорит ему Луна за ужином.
Но Габриэль упрямится:
– Это от усталости. Пройдет.
– Папа, это длится уже слишком долго, – вступает Рахелика. – Может, доктор Сабо даст тебе лекарство, и все пройдет.
Габриэль раздражается и со злостью встает из-за стола, но едва не падает. Роза бежит к нему, хватает за руку и помогает выпрямиться, от этого он злится еще сильнее. Он багровеет, кривит рот и начинает честить ее на все лады. Изумлена не только Роза, но и девочки: отец еще никогда не вел себя так грубо.
Но поскольку самочувствие не улучшается, Габриэль сам начинает понимать, что стоит послушать дочерей и жену и посоветоваться с доктором.
Сабо, хороший врач, выслушивает его жалобы, осматривает и ставит диагноз: ревматизм. Он рекомендует горячие ванны и поездку на горячие источники в Тверию – тогда, мол, все придет в норму.
Тем же вечером Роза наполняет ванну горячей водой, и Габриэль в нее погружается. Это и правда немного облегчает его страдания, но когда он вылезает из ванны, то, зашатавшись, падает и растягивается на полу.
На звук падения прибегает Роза – и в ужасе видит нагого, как младенца, мужа распростертым на полу. За все годы замужества она ни разу не видела его обнаженным, поэтому в сильном смущении выходит из ванной. – Что случилось? – спрашивает Луна испуганную мать.
– Папа… там… упал на пол, – лепечет Роза.
Слезы душат ее. Она понимает, что нельзя было оставлять Габриэля на полу, но стыд мешает помочь.
Луна спешит в ванную, открывает дверь и видит отца на полу. Она подбегает к нему:
– Папа! Что с тобой случилось?
– Полотенце, – хрипло командует Габриэль.
Луна берет полотенце и накрывает обнаженного отца. Тревога пересиливает в ней смущение.
– Ты в порядке?
Она опускается на колени рядом с ним и пытается помочь ему подняться.
– Рахелика! – зовет она сестру.
Прибегает Рахелика, и они вдвоем поднимают отца с пола. Он тяжелый и к тому же совсем им не помогает. Маленькая Бекки, которая тоже услышала шум, поспешно приносит из спальни халат Габриэля. Они помогают ему надеть халат и усаживают на стул.
– Папа, тебе больно? – спрашивает обеспокоенная Луна, а Рахелика усаживается рядом и держит его дрожащую руку. – Керидо, что с тобой случилось?
Он смотрит на них и не отвечает. Его мягкое доброе лицо помрачнело, глаза блестят, в них стоят слезы. Девочки глядят на него и не верят своим глазам: их отец, красивый, высокий, сильный, плачет. Они обнимают его, Луна гладит его по лицу, Бекки льнет к нему, Рахелика не выпускает его руку. Все четверо плачут, а Роза стоит в стороне. Сердце ее тянется к мужу и дочкам, но ногам не сдвинуться с места, она не в состоянии влиться в их общее объятие, стать частью огромной любви, которую делят между собой ее муж и дочери. Она стоит у двери, колеблясь, готовая выйти в любую минуту, будто не принадлежит этому дому, этому мужчине, этим девочкам, этой семье. Никогда прежде не испытывала она такого острого одиночества, такой отчужденности. Это чувство перевешивает даже страх за мужа.
Состояние Габриэля все ухудшается. Он уже почти не ходит в лавку и все больше и больше времени проводит в постели. Рахелика в лавке каждый день, заменяет отца за прилавком. Она видит, как убывают продукты на полках. Видит, что Мацлиах, столько лет работавший рядом с Габриэлем, так ничему и не научился и не способен раздобыть новые товары. С болью в сердце она замечает, что с каждым днем в лавку приходит все меньше покупателей. Времена тяжелые, и люди покупают только необходимое: хлеб, овощи и курицу для субботней трапезы. Сухофрукты, халва, сласти и даже лакерда – все это считается роскошью.
Рахелика решает не рассказывать отцу о том, что происходит в лавке.
– Не хочу его волновать, – говорит она Луне, – но я очень беспокоюсь. Положение вообще-то дрянь.
– Так что будем делать?
– Подождем, пока папе полегчает, а там посмотрим. Пока что я приглядываю за дядей Мацлиахом, но он, правду говоря, бестолочь, лучше бы его вовсе не было в лавке.
– Нужно отвезти папу на горячие источники в Тверии, – говорит Луна. – Доктор Сабо сказал, что это помогает против ревматизма, он почувствует себя лучше. – Но как мы поедем? Папа не сможет вести машину в таком состоянии.
– Так получи права – поведешь сама.
– Я? Да папа ни за что не даст мне водить.
– Папа сейчас ни во что не способен вмешиваться, – говорит Луна твердо и рассудительно, удивляя этим Рахелику. – Запишись к Ашерову, у которого папа учился вождению, и получи права.
А почему бы тебе самой не получить права, думает Рахелика. Но вслух этого не произносит, она знает: сестра, красавица и модница, держится как можно дальше от любой учебы, а вождению ведь нужно учиться. Луна очень привязана к отцу, она все для него сделает, но при этом не перестанет жить своей жизнью. Даже когда он болен, она продолжает развлекаться и наряжаться, она окружена поклонниками, она веселится с ними в кафе «Атара». Но как можно на нее сердиться? Как можно устоять перед ее неотразимым обаянием? Перед ее жаждой жизни? Даже в такие тяжелые времена, когда папа болен, а страна на пороге войны, у нее словно нет никаких проблем в жизни, на все смотрит через розовые очки и знай себе смеется. Чего бы только Рахелика не отдала, чтобы смеяться как Луна! Любая ерунда ее смешит, любое слово.
Сейчас, когда Рахелика уже не в скаутах и не в гимназии, она иногда составляет компанию сестре. Сидит в «Атаре» или «Зихеле» с Луной и ее друзьями, наблюдает, как та всегда оказывается в центре внимания, как все ловят каждое ее слово. Стоит Луне попросить огня, как все мужчины за столиком, да и за соседними, бросаются к ней со своими зажигалками; если она на минутку встанет из-за стола, все тут же поднимаются, будто английские джентльмены. Ага, джентльмены, как же, – босяки из Мусорного квартала.
А сигарета? Когда Рахелика впервые увидела закуривающую Луну, она была ошеломлена:
– Луна, ты с ума сошла?
– Не смей рассказывать папе, – ответила Луна.
– С каких это пор ты куришь? Только дешевки курят сигареты!
– Да что ты говоришь! Даже Голда Меерсон
[84] курит. Это сейчас модно – курить, а я девушка современная.
