Рахелика и Бекки стоят, прижавшись к Луне, рядом с кроватью Габриэля. Маленькая Бекки горько плачет, она не понимает, почему папа такой печальный, почему мама и сестры такие печальные. Рахелика помогает Луне поправить одеяла и подушки под Габриэлем, который лежит как бревно.
– Мама, иди сюда, помоги нам поднять папу, – зовет Рахелика.
Роза спешит на помощь, но Луна легонько отталкивает ее:
– Не надо, мы сами справимся. Пойди приготовь ему чай.
Мерзавка, она отдает мне приказы! Кровь бросается Розе в голову. Но не время сердиться на фляку, она рассчитается с ней позже, когда муж выздоровеет. Где такое слыхано, она не дает Розе приблизиться к Габриэлю, даже Рахелике с трудом разрешает за ним ухаживать, она хочет его только для себя.
Так не может больше продолжаться, думает Роза, нужно что-то делать. Доктор Сабо уже был, проверил сердце, измерил температуру. «Ваш муж здоров как бык, – сказал он Розе. – Ему нужно только немного рыбьего жиру и сернокислых солей, чтобы окрепнуть, это все». И выписал рецепт. Она пошла в аптеку и все купила, но Габриэль отказывается принимать лекарства и вставать с постели. Ведет себя как ребенок: она обращается к нему, а он отворачивается к стене.
Утром девочки уходят в школу, а Роза остается с ним дома одна. Она растеряна. Как ей к нему обратиться? Что сказать? Где взять силы, чтобы заставить взрослого человека встать с постели, подняться на ноги? Это не Эфраим, на которого она могла наорать, стащить с него одеяло, столкнуть с кровати, – это ее муж, Габриэль Эрмоза. Откуда ждать помощи?
Помощь пришла, откуда она и представить себе не могла: в пятницу, через пять дней после того, как Габриэль залег в постель и больше не вставал, за пять часов до наступления субботы, в дверь постучали. Роза открыла дверь – и сердце у нее чуть не выпрыгнуло из груди: перед ней стояла ее свекровь Меркада собственной персоной. У Розы задрожали колени.
– Где Габриэль? – спросила старая карга и вошла в комнату, не поздоровавшись с Розой, будто это самое обычное дело, будто не прошли годы с тех пор, как ее нога в последний раз переступила порог этого дома, который раньше был ее домом.
Роза заспешила вслед за ней в комнату. Меркада уже стоит у кровати Габриэля, и впервые за пять дней Габриэль как-то реагирует на происходящее. Его глаза, прежде мертвые и безучастные, теперь широко открыты от изумления, он смотрит, словно не веря, на мать, которая стоит напротив, вперив в него взгляд.
– Что случилось? – интересуется она деловым тоном, но не получает ответа.
Меркада не теряет ни секунды. Она поворачивается к Розе и командует:
– Выйди на улицу и не давай ни одному человеку сюда войти, пока я не открою дверь.
Роза поспешно выходит во двор. Она не смеет перечить старой карге и ни о чем ее не спрашивает. Закрывает за собой дверь и садится во дворе на стул. Ждет.
Девочки возвращаются из школы и хотят войти в дом. Роза не пускает их, не разрешает даже стоять у двери. Рахелика и Бекки играют в классики, но Луна рвется войти.
– Отойди от двери, – говорит Роза.
– Но я хочу поздороваться с папой!
– Потерпи немного. Он сейчас с ноной Меркадой. Скоро мы войдем.
– Нона Меркада из Тель-Авива? – ликует Луна и пытается открыть дверь, но она заперта изнутри на засов и на замок.
– Тихо, тихо, – умоляет Роза Луну, чтобы та, не дай бог, не помешала Меркаде, чтобы старая карга не рассердилась.
И ведь годы прошли с тех пор, как старуха переехала жить к Аллегре в Тель-Авив, а Роза боится ее, словно она по-прежнему нищая сирота из квартала Шама, которую привели в этот дом для поспешной свадьбы.
Но Луна, упрямая как ослица, не слушает, она стучит в дверь и кричит:
– Папочка, папа!
Да она перебудит всех мертвецов на Масличной горе, пугается Роза. А Луна меж тем колотит в дверь и вопит, умоляет бабушку:
– Нона, нона, открой мне, открой!
Однако та заперлась со своим сыном и дверь не открывает. Луна упряма, думает Роза, но Меркада еще упрямей. Да и от кого Луна унаследовала это качество, если не от Меркады?
Проходят часы, солнце уже клонится к закату, скоро наступит суббота, а Меркада все не открывает.
Девочки теряют терпение, Бекки начинает плакать, и даже Рахелика, у которой обычно ангельское терпение, ноет, а Луна стоит у двери, прижимается ухом, пытается расслышать, потом карабкается на оконный карниз, чтобы подсмотреть, но старая карга задернула шторы, и что делается в комнате, не увидать.
Скоро здесь пройдут ашкеназы из Меа-Шеарим, громко затрубят в шофар и возвестят: «Шабес!» А она все еще сидит во дворе со своими нетерпеливыми девочками и ждет, когда Меркада откроет дверь.
Что ж, у нее тоже кончилось терпение.
– Ладно, – говорит Роза, – идем к дяде Шмуэлю и тете Мирьям.
И они с девочками направляются к Шмуэлю – он с семьей живет в соседнем квартале, в Суккат-Шалом. Когда они подходят к дому Шмуэля, суббота уже почти наступила.
– Твоя мать у нас дома с Габриэлем, – сообщает она Шмуэлю.
– Мать приехала из Тель-Авива? Ну, значит, скоро придет Машиах! – откликается Шмуэль и собирается выйти, чтобы пойти к брату и увидеться с матерью. – Не ходи, – говорит Роза. – Она выгнала меня из дому, закрыла дверь и велела не входить, пока не откроет.
– И как давно она у него? – спрашивает Шмуэль.
– С того времени, как на рынке начали закрывать лавки перед субботой, – отвечает Роза.
Шмуэль колеблется и решает остаться дома. Он тоже боится матери. Роза зажигает свечи вместе с его женой Мирьям. Девочки играют с их детьми во дворе. Роза, Мирьям и Шмуэль сидят в комнате и напряженно молчат. Внезапно Мирьям говорит:
– Она, наверное, проводит ливьянос, чтобы изгнать страхи, которые уложили его в постель.
И как только она это произносит, Розе становится легче дышать. На сердце у нее теперь легко и спокойно: не родился еще человек, которого Меркада не спасла бы при помощи ливьянос, не родился еще человек, который не выздоровел бы после ее лечения. И Габриэля она непременно вылечит, сегодня же вечером он встанет с постели.
В тот вечер Роза и девочки так и не вернулись домой. Когда настало время кидуша, они сели за субботний стол Шмуэля и Мирьям. Девочки не вымылись, она не вымылась, так и сели за стол в будничной одежде. Впервые с тех пор, как родились, Розины дочки делали кидуш не за своим столом и не с отцом. Но они не жаловались, только Луна бросала гневные взгляды то на мать, то на дверь, а младшим даже нравилась перемена обстановки.
После кидуша и ужина Мирьям сказала Розе:
– Пока Меркада придет и позовет вас домой, уложи дочек, пусть спят с моими. А когда нужно будет, мы их разбудим, и пойдете спокойно к себе.
Рахелика и Бекки были рады остаться, только Луна заупрямилась:
