Мое сердце слегка сбавило обороты, и я приземлился ступенькой ниже. Рядом с Аазом стоял прозрачный кувшин размером с бочку, наполовину наполненный бледно-золотистой жидкостью. Я был не настолько наивен, чтобы принять ее за лимонад. Рядом примостился пустой кубок, из которого вышло бы хорошее ведро. Это и был тот самый круглый предмет в его руке.
– С тобой все в порядке? – спросил я. – Все спрашивают, куда ты подевался.
Ааз сел и вздохнул.
– Просто захотелось немного побыть одному, – сказал он. – Эти последние несколько дней больно прошлись по моему самолюбию.
– Отлично тебя понимаю, – сказал я. Ааз налил себе выпить и предложил мне кубок. Я покачал головой, и он сделал большой глоток.
– Когда ты подлетел сюда, на тебе лица не было, – сказал он. – Что-то случилось? – Он нацелил мне в нос острый коготь. – Только не увиливай. Думаешь, я не вижу, как ты и другие последние несколько недель ходите вокруг меня на цыпочках? Признавайся, что у тебя на уме?
– Ничего!
– Скив, лгун из тебя никакой. Что происходит?
Как он сказал, увиливать было бессмысленно, да и спрятаться тоже было негде.
– Мы волновались за тебя.
– А что со мной не так? Ведь не я пропадал в песках целых три дня, и не я вернулся домой в сопровождении завернутых в саваны доходяг.
Я пожал плечами:
– Мы беспокоились о твоем здоровье.
– Но почему? Я ем и пью. Все остальное работает нормально, спасибо. С чего ты взял, что я нездоров?
– Э-э-э… просто… в последнее время ты был внимателен к людям.
– Я всегда внимателен к людям! – взревел он. – Что ты мелешь?
Я улыбнулся. Это было больше похоже на прежнего старину Ааза.
– Дело не только в этом, – признался я. – Нас беспокоило, почему ты так загорелся участием в проекте Сэмуайза. Я видел твое лицо, когда он взялся описывать пирамиды, камни, резьбу, плакальщиков и все такое прочее. В прошлом мы отказывались от подобных работ. Ничего особенного. Рядовая стройка. Но ты принял ее близко к сердцу. Узнав, что по вине Сэмуайза проклятие пало на него самого и на всех участников стройки, лично мы, не раздумывая, вышли бы из подобного проекта, но ты держишься за него. Почему?
Ааз снова откинулся на спину и устремил взгляд в небо.
– Наследие.
– Наследие? – повторил я, чувствуя, как во мне вновь нарастает паника. – Значит, с тобой что-то не так? Я твой лучший друг. Ты скажешь мне, в чем дело?
– Со мной все в порядке! – выкрикнул он. – Мне не нужно быть на смертном одре, чтобы задуматься о том, что люди скажут обо мне, когда меня не станет. К тому моменту будет уже слишком поздно. Я уже не так молод, как раньше. Когда Сэмуайз устроился в нашем офисном кресле и начал заливаться соловьем про свою стройку – вот тогда-то я и задумался об этом. Я склонен жить с мыслью о будущем, хотя это не самое главное. Просто со временем начинаешь задумываться о разных вещах. Что я такого сделал, чтобы меня запомнили? Мои дети не разговаривали со мной. Я постоянно хватался то за одно, то за другое, но чего я при этом достиг? Каков мой вклад в будущее? Где он? Что такого сделал Аазмандиус, чтобы заслужить себе место в истории?
– Есть корпорация М.И.Ф., – сказал я.
Ааз открыл один желтый глаз и в упор посмотрел на меня.
– Это не мое наследие, малыш. Это твое. Теперь ею заправляет Банни, но если бы ты и вправду хотел возглавить корпорацию снова, никто бы не сказал «нет», даже я. Все на Базаре знают: это ты основал ее. Она работает на установленных тобой принципах. Так что не все так плохо, – добавил он.
– Ты был другом Гаркина, – сказал я.
– И что? У него было много друзей. Он был классным парнем.
– Я провел с ним несколько месяцев, и никто никогда не заходил к нему, кроме тебя, – сказал я.
– Это означает, что либо я был слишком туп, чтобы понять, что ему хочется побыть одному, либо он ни разу не переступил черту и не злил меня, поэтому я тоже оставил его в покое.
– Не будь ты его другом, тебя не было бы там в тот день, когда громилы Иштвана убили его, – рассудил я. – Думаю, они бы прикончили и меня. Я едва мог собрать горстку магии, чтобы зажечь простую свечу. Я был не в том состоянии, чтобы дать отпор паре вооруженных бесов.
Ааз хмыкнул:
– Выходит, я спас тебе жизнь. Может быть. Но ты вернул мне долг в десятикратном размере. Мы квиты.
– Но ты научил меня всему, что я знаю, – упирался я. – Подумай сам, что было бы, если бы я забрел на Базар один…
Я не договорил. Ааз разрешал мне бродить самостоятельно. Именно так состоялось мое знакомство с Танандой, которая теперь была одним из моих лучших друзей. Именно так я приобрел дракона, причем Ааз только спустя годы признал, что тот не был такой большой занозой в мягком месте, каким показался вначале.
– В любом случае, ты мой наставник и мой партнер. Может, на первый взгляд это и не великое достижение, но ты изменил мою жизнь. Всем, что у меня есть, я обязан тебе. В том числе и корпорацией М.И.Ф.
Ааз скривился.
– Малыш, такие помои я могу услышать разве что в мыльной опере. – Он поднял руку, упреждая вопрос, который был готов выскочить из моего открытого рта. – Это такой драматический сериал, в котором рекламные ролики прерываются тем, что актеры выплескивают друг на друга свои внутренние страхи. А помои – это то, что остается после мытья свиного корыта, а не то, чем ты его моешь. Но спасибо за попытку меня подбодрить. По большому счету я искал дело, которое будет что-то значить для будущих поколений. Которое неким образом изменит мир.
– Возможно, это у тебя еще впереди, – сказал я с надеждой. Я напряг мозги, силясь придумать занятие, которое удовлетворяло бы его желаниям, но, увы, я не привык думать с таким размахом. Я отложил эту идею, чтобы позже обсудить ее с нашими друзьями.
– Может быть. Знаю, полая скала – это вовсе не то, о чем я думаю, но это заставило меня задуматься. Я не предполагал, что мои деньки прошли безвозвратно, но как же обидно, что я больше не могу произвести впечатление, даже когда хочу этого. У меня была отличная репутация великого мага, причем заслуженная, малыш. Люди смотрели мне в рот. Мое имя кое-что значило. Мое будущее было радужным. И вот теперь я должен выслушивать, как всякая жалкая мелюзга вроде Сэмуайза списывает меня в утиль. Я думал, мне не составит большого труда подождать сто лет, пока выветрится прикольный порошок, но невозможно бесконечно выдерживать удары по самолюбию.
– Тебя все уважают, – сказал я.
– Увидеть – значит поверить, – ответил Ааз. – Я не смог ничего сделать, чтобы спасти тот сломанный угол первой фазы. Положение спас ты. Это было нечто! Ты можешь собой гордиться, парень.
– Я бы не смог ничего сделать без твоей помощи, – сказал я. И это была чистая правда. Но я знал, что он имеет в виду. Толпа, видевшая в нем опытного спеца, внезапно отвернулась от него. Оно, конечно, приятно, когда тебя все уважают, но не за счет Ааза. Я просто сидел и не мог придумать, что такое сказать, что не прозвучало бы как… помои.
