Шведский марш
Тем временем, альянс Густава Адольфа с саксонцами засбоил. Иоганн Георг потерпел полное банкротство: его армия удрала с поля выигранного сражения! Даже о формальном равенстве со шведами теперь речи не шло. Но, по крайней мере, он мог работать поддержкой штанов: именно саксонцы заняли Богемию после того, как Густав договорился с Валленштейном. Сам шведский король тем временем шел по Германии, сдерживаемый не столько войсками Тилли и Паппенхейма, сколько необходимостью утрясать оргвопросы и насаждать повсюду гарнизоны.
Иоганн Георг Саксонский. С одной стороны, Саксония воевала без всякого блеска, с другой – политиком он оказался не худшим, и пересидел живым и дома всю войну – несмотря на склонность топить все чувства в вине. Правда, Саксония к моменту окончания перформанса была сильно помята.
К Густаву присоединялись протестантские князья, повылезавшие из всех щелей, куда их затолкали раньше Тилли и Валленштейн. Среди прочих, под его знамена пришел Бернхард Саксен-Веймарский, своенравный, упрямый и амбициозный сукин сын, запомните его, он нам еще встретится. Войско Густава не уменьшалось в числе от болезней и боевых потерь, а росло за счет контингентов германских князей и наемников. К тому же, он все еще старался держать дисциплину и по крайней мере, те шведы, которые реально шведы, еще платили за конфискуемых гусей. С князей Густав организованно тряс золото добрым словом и пистолетом, но не лютуя чрезмерно, что-то подбрасывала Франция, и в общем, того организованного беспредела, который устраивал Валленштейн, и неорганизованного беспредела, который царил при Тилли – не было. Это все здорово добавляло Густаву очков, и он продолжал по ходу движения собирать земли. За несколько месяцев он взял под контроль чуть не пол-Империи, католики сопротивляться не могли, а протестанты были готовы ему ноги мыть и воду пить. Чистый блицкриг.
Тем временем, императора кинули почти все союзники. Начали с самого могущественного: Фердинанд публично каялся в рубище, но сверху помощи не оказали. Папа Римский заявил, что войну он не считает религиозной, а испанцы, те самые испанцы, которым император так старался помочь в ущерб собственным интересам, заявили, что извини, дорогой родственник, у нас ничего нет, ни денег ни войск, крутись пока сам.
Обнаружив такую подставу, император написал Валленштейну с просьбой вернуться и возглавить. Но тот решил довести государя до полной кондиции и отказал. Рейнские князья побежали под крыло не участвующей напрямую в войне, но враждебной Франции. Осторожно прощупывать пути отхода с тонущего корабля начал даже самый верный союзник, Максимилиан Баварский. Он снесся с французами и начал просить нейтралитета для его Католической лиги (объединение, напоминаю, князей-католиков) в обмен на сдачу императора и предоставление французам крепостей на Рейне. Это были вполне трезвые условия (собственно, какие тут условия: просто «дяденька, не бейте» и Ришелье был готов согласиться. Но тут ему вставили толстую крепкую палку в колеса. Кто? Да шведы.
Ришелье еще надеялся, что Густав Адольф от него зависит, и если не будет плясать как собачка, то по крайней мере, будет внимательно слушать. Но теперь-то у Густава была Германия, и Ришелье делался союзником полезным, но не критичным. К тому же, Густав ко всему прочему действительно верил в свою протестантскую миссию. В итоге эмиссар Ришелье наткнулся на совершенно ледяную реакцию. Да и что он мог предложить Густаву? Тот сам все брал, что надо. Дошло до того, что посол попробовал вякнуть, что Франция обещала защищать Баварию, на что получил ответ: валяйте, дескать, для шведов и сорок тысяч французов не армия.
Успехи Густава начали пугать даже его союзника, Иоганна Георга Саксонского. Тот ведь хотел изначально получить противовес императору, чтобы выцыганить бонусов для протестантов империи, а вовсе не разрушения этой самой империи и прихода к власти куда более крутых и жестких правителей в лице шведских королей. Иоганн Георг робко подкатывал к Густаву на тему мира, но тот закусил удила: не боись, капустян, прорвемся, Господь нас уважает.
Весной 1632 шведы форсировали Дунай. Здесь их поведение разительно отличалось от действий на севере Германии. Густав уже заботился не о завоевании, он далековато оторвался от баз, чтобы завоевывать. Шведы подрывали экономику империи, поэтому они планомерно очищали захватываемые районы от съестного и ценного. К тому же, доля, собственно, шведов непрерывно падала – кого-то оставляли по гарнизонам, кто-то погибал или умирал. Доля местных наемников непрерывно росла, а за полтора десятилетия войны границы дозволенного расширились уж очень далеко. Убедить эти ценные кадры вести себя прилично было невозможно – зачем служить-то, если не пограбить и не потешить беса. Шведская армия катилась по Германии как стая саранчи и дичала просто на глазах. Мушкет – это праздник! Все летит в крепостной ров! Впереди армии, несущей войну, голод и смерть, катился четвертый всадник апокалипсиса – чума. Эпидемии всего на свете инфекционного неслись по Германии с толпами беженцев и дезертиров. На фоне этого крестьянские парни сатанели и сами шли в наемники – все равно урожай вытопчут или отнимут, а так можно хоть самому отнимать млеко, яйки, курку и особенно шнапс у тех, у кого они еще все-таки есть.
Тилли попытался остановить шведов на реке Лех. Дальше уже некуда, дальше сердцевина католических земель. Густав ночью построил понтонный мост, а наутро нагло форсировал речку на глазах имперцев, авангард из финских кавалеристов закрепился на имперском берегу и держался при поддержке артиллерии, пока остальная часть армии не переправилась и не выбила имперцев с их позиций. Густав задумал комбинированный удар пехоты в лоб и кавалерии во фланг (всадники форсировали реку в 10 км в стороне), но таких сложностей не понадобилось. В самом начале боя Тилли был смертельно ранен, и имперцы начали сыпаться от простецкого удара пехотой в лоб. Заместитель Тилли быстро получил ранение в голову, после чего чек на мораль был завален имперцами окончательно.
В этом месте Валленштейн, наконец, согласился возглавить армию. Он выторговал себе огромные полномочия, и в частности, гарантии, что ни испанцы, ни сын императора (парень мечтал о командовании) не будут вмешиваться в руководство операциями. В награду за гипотетический успех ему обещали широким жестом титул курфюрста (напомню, семеро курфюрстов как крупнейшие князья составляли реальную власть в империи), причем предложили даже выбор (!!!) между Богемией, Бранденбургом и Пфальцем. Неплохая карьера для исходно захудалого дворянчика, да? Выше только император. Но эту радость еще предстояло завоевать.
Часть инфраструктуры бывшей ЧВК Валленштейна еще была под его контролем и работала. Благо, наш военный олигарх озаботился в свое время созданием целого холдинга из «оборонных предприятий» (пороховые мельницы, суконные мастерские, оружейки и проч.), сельхоза, банков и огромных складов готовой продукции. Ну, а разгром армии Тилли его вообще не беспокоил, наемников в Германии было как гастарбайтеров в Москве, монета есть, солдат найдется.
