Лишь одно обнадеживало Ричарда. Случившееся драматически остро подчеркнуло важность работы, проделанной ими тремя годами ранее. Пусть правительство США и не отважилось пойти на закрытие школ и введение иных мер социального дистанцирования, как это сделали в Мексике, однако отраден был уже сам факт того, что подобный вариант реально рассматривался на полном серьезе. В стране появилась новая кнопка, которую при необходимости можно нажать, и новые эксперты, способные это сделать. И один из таких экспертов, по мнению Ричарда, был на голову выше всех остальных.
Картер, похоже, единственный в зале, кто знает, где именно мы находимся по сюжету фильма, который нам показывают: он один смотрит его неотрывно — и всё сканирует, обыгрывает, просчитывает, перепроверяет, предугадывает.
* * *
Одиннадцати лет от роду Картер Мехшер пережил странное ощущение, забыть которое по-настоящему не смог, и с началом пандемии свиного гриппа оно снова всплыло и застило собой всё в его сознании. Дело было в 1967 году. Вся нация пребывала в постоянном и смутном тревожном предощущении близящейся ядерной войны. Какие-то умники из социальных психологов решили изучить реальную реакцию людей на ядерный удар. Оборудовали противорадиационное убежище в центре Чикаго и позвали добровольцев для участия в эксперименте. По какой-то причине мать Картера сочла хорошей идеей откликнуться на это приглашение. Так и получилось, что Картер, не вполне отдавая себе отчет в том, что, как и почему на самом деле происходит, оказался вместе с родителями и пятью братьями-сестрами загнанным в бомбоубежище. «Места на четыреста человек там едва хватало, — вспоминал он. — Голый бетонный пол без подушек или одеял. Весь рацион — крекеры и вода, разящая хлоркой. Единственная лампочка под потолком питается от динамомашины с велосипедным приводом, и, чтобы не погрузиться в кромешную тьму, кому-то приходится безостановочно крутить педали. От того же велосипеда можно запитать вентилятор, но только вместо лампочки, так что приходится выбирать между светом и воздухом. Жара адская». Единственной дозволенной отрадой были сигареты. Вскоре подвал задымили так, что впору было вешать топор или вешаться самому.
Картеров продержали в этом рукотворном аду трое суток. Экспериментаторы, лавируя между подопытными, деловито что-то записывали в свои блокноты. «Я понял, что они изучают поведение людей, — рассказывал Картер, — и тоже занялся наблюдениями». Первое, что он осознал, — это то, что при реальной ядерной войне ничего подобного творящемуся сейчас вокруг не будет и в помине. «Маму война застала бы дома, нас в школе, а папу на работе, — сказал он. — Наша семья была бы разделена. И дороги в убежище мы не знали бы, а и знали бы — добраться до него не сумели бы». Мысли его закрутились в другом направлении, и, проиграв в голове всевозможные альтернативные сценарии, юный Картер пришел к выводу, что подобные противорадиационные убежища — полная тупость. «Этот опыт раз и навсегда изменил мое ви́дение событий такого рода», — резюмировал он.
Примерно те же чувства испытал он и после того, как была дана команда «отбой» после «учебной тревоги» по случаю псевдопандемии 2009 года. Всё в реальности пошло совершенно не так, как он себе до этого представлял. Но если бы те же события закрутились по новой, он всё равно настаивал бы на том, чтобы Обама распорядился закрыть все школы в обязательном порядке. Большинство извлекли из случившегося прямо противоположный урок и радовались, как умно́ поступил президент, отказавшись закрывать школы или предпринимать иные агрессивные меры, чтобы пресечь вспышку в зародыше и избежать мощного взрыва. «С таким же успехом можно поздравить кого-нибудь с тем, что, тыкая в телефон за рулем и выехав на тротуар, он никого не зацепил, — сказал Картер. — Такие уроки ничему не учат, поскольку не впечатываются в память. Вот если бы этот „кто-нибудь“, никого не зацепив, въехал в столб или улетел в кювет и вхлам раздолбал машину, а сам очнулся бы в больнице, столь жесткий урок он запомнил бы. И если бы сбил пешехода насмерть, то, отсидев за это, он, вероятно, еще десять раз подумал бы, стоит ли ему вообще снова садиться за руль. А так — да, во всех случаях урок один и тот же: смотри на дорогу».
Люди, похоже, этого в упор не видели. Вот она, оборотная сторона медали обучения на собственном опыте. «Закрепление привычки раз за разом допускать одну и ту же ошибку, но со всевозрастающей уверенностью в собственной правоте», — сказал Картер. Формулировку эту придумал не он, но она ему так понравилась, что Картер частенько ее повторял.
Покидая Атланту тремя годами ранее, Картер обещал жене вернуться из командировки в Белый дом через полгода. Теперь он полагал, что его вшестеро затянувшаяся отлучка наконец-таки завершена, и засобирался было домой, — но тут случилось нечто совсем забавное. Хайди Эйвери, его упертая начальница, попросила его остаться в Белом доме в статусе ее личного советника по оперативным вопросам. Только тут до Картера дошло, что она, оказывается, изменила свое изначально не самое высокое мнение о нем. В самом начале при обсуждении пандемического плана он поделился с ней своими мыслями о дорожных картах и о том, как они соотносятся с планами: план ведь — тоже карта с проложенным на ней маршрутом действий. Он рассказал ей историю о том, как некое войсковое соединение заплутало в Альпах. «Они попали в буран, сбились с дороги и потеряли всякое представление о том, где находятся, — сказал Картер. — У одного бойца в ранце нашлась карта местности. По ней они и выбрались на дорогу и спустились с гор в безопасные места». А дальше шла самая соль той истории, по крайней мере по мнению Картера: расположившись в тепле придорожной таверны, солдаты решили изучить спасительную карту поподробнее — и увидели, что это не карта Альп, а карта Пиренеев. «Мораль: карта ценна, когда ты заблудился, — заметил он. — И ценна она тем, что побуждает тебя двинуться в путь». Была в этой притче и аналогия с его прежней жизнью в бытность врачом-реаниматологом. «Пациент угасает у тебя на глазах, — сказал он. — У тебя всегда должен иметься выбор вариантов. Ведь что будет, если запас вариантов иссякнет? Ты запаникуешь. Иметь перед глазами хоть что-то — карту, план, список вмешательств, пусть даже неполный или неверный — лучше, чем не иметь ничего и тупо смотреть в пустоту».
Картер согласился остаться до завершения первого срока Обамы. При всяком ЧП или острой проблеме Хайди Эйвери обращалась с Картеру с просьбой осмыслить и оценить случившееся. Deepwater Horizon
[30]. Фукусима. Землетрясение на Гаити. «Вызывает обычно и говорит: „Прокрутите-ка вперед и посмотрите, чем это чревато, — и сразу ко мне с рассказом“, — вспоминал Картер. Она меня прозвала „впередсмотрящим“. Прямо так и обращалась, бывало: „Впередсмотрящий, а ну-ка, что там у нас на горизонте, чего остальным не видно?“». Вычислила, значит, что Картер Мехшер прозорливее других.
