Ко дню знакомства с Картером Лиза возглавляла заштатное подразделение в структуре некоего «Отдела партнерств и стратегических альянсов» (что бы сие ни означало). Задача ее сводилась, по сути, к тому, чтобы убеждать руководство крупных компаний заботиться о здоровье своих сотрудников посредством, например, оплаты поголовных прививок от гриппа и жевательных резинок Nicorette для бросающих курить. Недавно ей поручили составить контрольный список мер, которые надлежит предпринять компаниям перед лицом угрозы пандемии. Полномочиями принудить кого-либо к чему бы то ни было она не обладала, но престиж CDC был достаточно высок для того, чтобы к ее звонкам в целом прислушивались и относились с благожелательным пониманием. Составление проверочного списка открыло Лизе глаза на те трудности, с которыми могут столкнуться компании, если страну реально накроет волна пандемии какого-нибудь серьезного заболевания. Едва она завершила составление этого списка, как начальство поручило ей отрецензировать имеющий к нему прямое отношение документ, только что поступивший из Белого дома. «Я сразу почуяла неладное, — сказала она. — Ведь противоэпидемическую стратегию обычно разрабатывают у нас в CDC».
Лиза сразу увидела, что документ из Белого дома ей спустили вниз по ступенькам служебной иерархии CDC по той простой причине, что никто из вышестоящих не пожелал с ним разбираться, — так он удивительным образом и докатился до нее. «Я же там была никем, — вспоминала она. — Ни положения, ни звания». Лиза открыла этот документ и честно отметила в нем всё, что сочла неверным, — а неверным там было практически всё, — и отослала его обратно наверх. «Я была типичнейшим человеком из CDC. Всё и везде не так: нет, нет и еще раз нет. А должно быть всё строго по правилам: так, так и так. И всё должно быть правильно настолько, чтобы не было ни намека на неправильность».
Когда один из соавторов этого документа позвонил ей лично, она заподозрила, что это розыгрыш. «Он мне представляется: „Это Ричард Хэтчет из Белого дома“. Я думаю: ну-ну, давай, гони дальше. Из-за своей самооценки я и не предполагала, что мне в принципе могут позвонить из Белого дома». И она была настолько убеждена в своей недостаточной значимости для подобного рода звонков, что даже выслушивать этого пранкера не стала, а просто повесила трубку. «Невежливо я тогда поступила», — сказала она. В итоге Белый дом сам явился по ее душу в лице Картера Мехшера, и теперь Лизе Кунин глупо было отрицать, что ее мнение на самом деле кого-то интересует. Тем не менее она изготовилась дать ему по-прежнему недружелюбный отпор. У нее было непоколебимое предубеждение против «ребят из Белого дома» — в синих костюмах, преисполненных чувства собственной значимости, самовлюбленных и высокомерных.
Тремя часами позже она, однако же, позволила Картеру Мехшеру уговорить ее написать за него главу 9. «При личной встрече он мне сразу понравился, — вспоминала она. — Ничуть не похож на скользкого типа из Белого дома. Скорее, на простого парня в футболке с машинным маслом под ногтями. Точно не из этих ублюдков». Лиза считала, что врачи, отказавшиеся от продолжения практики и занявшиеся охраной здоровья населения, внутренне преображаются. «Они переходят от лечения отдельных пациентов к уходу за обществом в целом, — сказала она. — Не всем дано совершить этот скачок в сознании, но Картер его точно проделал. Видно было, что его реально заботит спасение человеческих жизней». Присуща была Картеру и неподдельная скромность. «Он сказал: „Я ведь в этих вещах не разбираюсь, а вы, как я понял, именно ими и занимаетесь, потому-то мне и нужна ваша помощь“. Я слишком долго проработала рядом с людьми, для которых была не ценнее печеночного фарша. Вот я и сказала себе: он хочет сделать доброе дело. Буду ему в этом помогать».
Вскоре после визита Картера начальство попросило Лизу помочь с проведением церемонии награждения лауреатов года. В CDC старались всячески подчеркивать, что у них академическое учреждение, а не бюрократическое. «Культура CDC подразумевала подчеркнутую скромность и полное отсутствие бахвальства своими достижениями, которые порою доходили до гротескных форм», — сказала она. Атмосфера CDC дышала ветошной вежливостью людей в хаки и спортивных сандалиях, милостиво ожидающих тихого признания. Признание заслуг в деле борьбы с заболеваниями означало не гордо выпяченную грудь, а упоминание твоего имени в научных докладах. На описываемой церемонии награждения тихим признанием роль Лизы сводилась к тому, чтобы держать в руках памятную табличку, пока директор CDC объясняет, кому и за какие именно важные заслуги она вручается. Пока она стояла в полутьме глубины сцены, у нее вдруг загудел мобильник: пришло сообщение. Лиза, смутившись, отдала его кому-то из коллег за кулисами. «Совсем рехнулись», — подумала Лиза. — А ей из-за кулис: «Белый дом! Белый дом!» — Лиза тут же ретировалась со сцены, смотрит, а там сообщение от Картера: «Хочу пригласить вас на совещание в БД в ближайший четверг во второй половине дня. Нужно кое-что объяснить».
Прибыв в назначенный день к воротам Белого дома, она так разнервничалась, что позвонила Картеру снаружи и попросила его выйти ей навстречу: «Я же здесь в жизни не бывала! Заберите меня с улицы и проводите внутрь!» И само это первое совещание прошло как-то неловко. В числе участников обнаружилась важная шишка из CDC уровня начальника начальника ее начальника. «Когда я вошла, он смерил меня взглядом и пробурчал что-то типа: „Вы-то какого черта сюда приперлись?“». Ей это и самой было непонятно. В кабинете всего несколько человек; судя по виду, один другого важнее. Собрались они там выслушать объяснения Ричарда и Картера относительно того, что они надумали. Картер успел обрисовать ей кое-что лишь в самых общих чертах; и только теперь она выслушала весь рассказ целиком. «Мне этим чуть мозг не вынесло, — сказала она. — Конкретный вынос мозга — это сама идея использовать множество недостаточно эффективных стратегий одновременно. Серебряной пули против болезни нет. Ну я себе и говорю тогда: „Это важно. Перспективно. Это не моя работа. А мне плевать. Берусь за нее“».
Вскоре она начала еженедельно летать из Атланты в Вашингтон и обратно. Дуэт Ричарда и Картера разросся до трио с участием Лизы. Она стала недостающим связующим звеном с CDC. Она прекрасно понимала всю степень радикальности их идей и неизбежных трудностей с продажей этих идей американцам, на которых в случае пандемии возложат ответственность за их проведение в жизнь. «Имелся стандартный подход CDC к тому, как всё это делается, — сказала она. — В двух словах: вакцинация и изоляция. А тут было нечто иное». Никто в CDC даже не задумывался над тем, чтобы в случае смертельной пандемии дать правительству возможность теми или иными способами разобщать и разделять людей.
На той неделе, когда предстояло опубликовать план, Картер попросил Лизу прилететь на совещание в Министерстве здравоохранения и социальных служб. Там Ричарду предстояло впервые продать концепцию «целевого многослойного сдерживания» за пределами Белого дома. Среди слушателей были и авторы первоначального плана борьбы с пандемией, который так взбесил Джорджа Буша, и эксперты по вакцинации из различных ведомств, и люди из CDC, и — самое тревожное — легендарный Д. А. Хендерсон. Они даже не пытались изображать вежливость. «Просто смешали его с дерьмом — и всё», — сказала Лиза. Что тогда говорить о Бобе Глассе с его игрушечной моделью: люди в американском правительстве, которым предстояло отвечать за различные аспекты реализации стратегии противодействия пандемии, какой бы эта стратегия ни была, все до единого считали любые модели борьбы с заболеваниями бредом сивой кобылы. Закрытие школ, по их мнению, было полной чушью. Также они были твердо убеждены, что ни одно из так называемых немедикаментозных вмешательств не принесет ничего, кроме экономических убытков. «Непрошибаемый аргумент у них был один: у вас нет данных из реального мира, — сказал Ричард. — И всё, что вы можете предложить, — всего лишь какие-то модели». И подтекст у всей этой критики был один-единственный: мы эксперты, а вы — никто. После того совещания Лиза наградила Ричарда прозвищем «Пиньята»
[27].
