Все Витины дела — это карточные игры, но упоминать об этом не стал и состроил виноватое выражение лица.
— Неспроста же говорят, будто милые бранятся, только тешатся, — продолжила Лия, будто пытаясь убедить саму себя. — Нам просто нужно притереться друг к другу. Это вопрос времени.
Тут-то я и сообразил, что как раз времени у Вити и нет. Если не доведёт до ума технику синергии, то не поступит в аспирантуру и отправится отрабатывать контракт в корпус. Так, быть может, именно этим объясняются его странные телодвижения?
Или я просто на воду дую?
Но, как бы то ни было, на душе стало очень уж неспокойно, спал плохо, постоянно просыпался в холодном поту. Да ещё в соседней комнате кровать беспрестанно скрипела; Миша со своей пассией половину ночи угомониться не могли.
Вместе с тем утром я встал с ясным осознанием собственного нежелания пускать ситуацию с Лией на самотёк. Наскоро попил чай на пока ещё свободной кухне, умылся, оделся и вышел на улицу, даже не потрудившись побриться.
Проблема заключалась в том, что я не знал, как следует поступить. Понятия не имел, что именно задумал Виктор — и задумал ли он что-либо вовсе! — поэтому и предпринять превентивные меры способен не был. Не мог даже разыграть карту «я знаю, что ты собираешься делать» и припугнуть, велев не дурить. И подключать коллег из службы охраны тоже не имело ни малейшего смысла: даже если они отнесутся к моим подозрениям всерьёз, то что сделают — пальчиком погрозят? Бред! Скорее уж, на смех поднимут, а то и вовсе в стремлении очернить конкурента заподозрят. На весь институт ославлюсь, с гарантией.
До зарезу требовался совет, и я зашёл в аптеку, открыл записную книжку и набрал домашний номер Альберта Павловича. Трубку так и не сняли, и на квартире Георгия Ивановича тоже никто не отозвался.
Ну и куда они с утра пораньше умотать успели, спрашивается?!
Позвонил по рабочим номерам сначала одному, затем другому — вновь безрезультатно. Совсем кисло стало. Ещё и Карл с приятелями на Кордон уехали, не подстрахуют!
Я крепко задумался, кого ещё могу попросить о содействии, и на ум пришёл один только Матвей Пахота. Дошёл до трамвая и покатил в комендатуру, но сегодня точно был не мой день: бывший сослуживец с утра заступил на дежурство, и мало того что уже убыл из расположения, так ещё и смены в штурмовом взводе по двенадцать часов.
Ну что за невезение!
Потроха так и стянуло. Прекрасно осознаю, что сам себя накручиваю, а толку-то?
Покатил обратно в центр, сходил в кино и пообедал, вновь позвонил кураторам, но с прежним успехом. Тогда заскочил в библиотеку и расположился на лавочке неподалёку от корпуса, где жил Виктор, с учебником по праву в руках.
Погода была прекрасная, студенты высыпали на улицу, кто-то расстелил покрывала на газонах, кто-то подсел ко мне. А вот Витя с соседом безвылазно проторчали в квартире почти до двух пополудни, после отправились в столовую, где засели со своим третьим товарищем в буфете и принялись дуть пиво. После очередного круга хмельной напиток им не продали, но на этот случай один из парней прихватил с собой бидончик, и благодаря содействию многочисленных знакомых, которых снабжали деньгами на покупку кружки-другой, очень скоро тот оказался наполнен доверху.
Всё это время я ковырялся вилкой в тарелке с гречкой и особо даже отсутствие аппетита не имитировал — было попросту тошно. Так и не доел, потащился вслед за Витей со товарищи. Те вернулись в общежитие, и поскольку мой наблюдательный пост оказался занят, пришлось усесться в тенёк под дерево, постелив на траву носовой платок.
В половине пятого случился второй поход за пивом, а примерно ещё через час один из приятелей Виктора — не сосед, а другой, — вышел на улицу и решительным шагом двинулся к проходной. Я сунул учебник под мышку и зашагал следом.
Скучавший на лавочке в вестибюле Митя Жёлудь оторвался от спортивного журнала, но меня не окликнул и вернулся к чтению; вахтёры тем более останавливать не стали. Их делом было контролировать стремящихся попасть на территорию студгородка, а не наоборот.
Вслед за старшекурсником я прошёл через сквер, а когда тот закурил перед входом в кафе «Под пальмой», пришлось сделать вид, будто изучаю содержимое витрины кондитерской лавки в соседнем доме. Долго изображать такого рода заинтересованность было не слишком умно, но не и не пришлось: почти сразу к объекту наблюдения подошёл среднего роста паренёк, они перекинулись парой слов и зашагали к ближайшей арке. Я, пользуясь тем, что на улице хватало прохожих, поспешил следом и едва тем всё не испортил, поскольку парочка скрылась в подворотне лишь на миг: зашли и тут же вышли.
Я опустился, якобы завязывая шнурки, но мог бы и не суетиться: приятель Виктора сразу перебежал через дорогу к скверу и поспешил к проходной. Второй тип неспешно зашагал обратно ко входу в кафе, тут-то я его и припомнил.
Это был Семён — провокатор из распределительного центра!
Я резко выпрямился, в два шага нагнал паренька и мёртвой хваткой вцепился в его локоть, надавил одновременно пальцами и сверхсилой. Застал жертву врасплох и разом заблокировал сверхспособности, а дабы отбить всякое желание трепыхаться, сгенерировал ещё и давление, охватив сустав нематериальными, но от этого ничуть не менее жёсткими тисками.
Провокатор вмиг опомнился и попытался превозмочь мой блок, но не тут-то было.
— Не балуй, а то покалечу, — шепнул я ему на ухо и в подтверждение своих слов самую малость усилил давление.
Едва не переборщил: Семён, или как там его звали на самом деле, аж на цыпочки привстал, пришлось слегка ослабить хватку, прежде чем потянуть парня обратно в арку.
— Отпусти! Больно! — заупрямился тот, но прохожих на помощь позвать то ли не сообразил, то ли не решился.
Левой рукой я вытянул из кармана стилет, утопил кнопку, и металлический лязг заставил моего старого знакомца вздрогнуть, а уж когда уткнувшееся в поясницу острие укололо через ткань пиджака, он и вовсе судорожно сглотнул. Даже попросил:
— Не дури! Не надо!
Нож я прикрывал корпусом, со стороны его видно не было, так и прошли в арку, а оттуда — в глухой дворик. Дальше церемониться не было нужды, обработал задержанного как надо: лицом в стену, ноги расставить, свободную руку на затылок.
Семён принял случившееся за ограбление и попросил:
— Забирай бумажник и уходи!
Складывать клинок одной рукой я приноровился ещё в больнице, справился с этим в пять секунд, сунул нож в карман и без промедления охлопал пиджак провокатора.
— Бумажник в брюках! — подсказал тот и взмолился: — Да не дави ты так! Рука отнялась уже! Пальцев не чувствую!
Я это заявление проигнорировал, поскольку бумажник был мне без надобности, а ослаблю хватку, и точно дурить начнёт. Ни к чему это.
Как в воду глядел — стоило только запустить руку за пазуху, и поганец вознамерился скинуть мой блок, пришлось приложить его коленом, заставляя потерять равновесие, и тут же двинуть кулаком по почке. Кого другого бить бы не стал, а этой падали сунул в бок с превеликим удовольствием.
