— Фу, Петя, таким быть! — протянула Юля. — Я и так ради встречи с тобой поездкой на горячие источники пожертвовать собираюсь!
— Это как? — заинтересовался я.
— В воскресенье наши на ключи собрались, а я скажусь больной, и квартира весь день будет в моём полном распоряжении. Придёшь?
— Ещё спрашиваешь! Во сколько?
— Не раньше десяти. Всё, пока! Буду ждать!
Юлия Сергеевна подмигнула мне и поспешила прочь; я улыбнулся, глядя ей вслед.
Как там Альберт Павлович сказал? Есть возможность совместить приятное с полезным? Вот и совмещу!
Ну а пока подошло время неприятного и бесполезного, и я покатил на служебной машине в комендатуру, дабы успеть перед дежурством заскочить в столовую и пообедать.
Когда подогнал мотоцикл к воротам, на плацу уже курили рядовые и ефрейторы: старослужащие и новое пополнение вперемешку. Наособицу стояли три барышни; среди них я углядел черноглазую Карину. А вот Макса нигде видно не было — не иначе сегодня состав нашей мотокоманды перетасовали, вот он и выпал из обоймы.
Следом подошли с летучки сержанты и приставленные к новичкам старшины. Дежурный провёл перекличку, и бойцы двинулись к мотоциклам и вездеходам. Я с этим спешить не стал, старшина Ревень тоже задержался на плацу.
— Ну и куда ты пялишься, боец? — поинтересовался он.
«Туда же, куда и ты, старшина», — так и вертелся на языке язвительный ответ, но вместо этого небрежно пожал плечами.
— Да так…
Смотрели мы, чего там греха таить, на задницу Карины. Уж на что была ладно скроена Валентина, изящна Лизавета Наумовна и подтянута Юля, в этой части они нашей сослуживице безнадёжно проигрывали. И это — в форме. Что ж будет, если она узенькую юбчонку наденет или даже купальник? Ух!
— Иди давай! — распорядился старшина. — Заводи тарахтелку.
Пошёл, завёл, покатил вслед за разъезжавшимися от комендатуры мотоциклами и внедорожниками. Сработанные экипажи обычно изо дня в день патрулировали одни и те же районы, а вот в программу обучения практикантов входило знакомство с городом, и сегодня нас занесло на северную окраину, где редкие пятна жилой застройки и чуть менее редкие здания разнообразных контор соседствовали с многочисленными заводами и фабриками. Хватало там и пустырей, а вот людей с наступлением темноты на глаза почти не попадалось, а кто попадался, тех останавливали для проверки документов.
— В пересменку сплошняком всех тормозить не стоит, конечно, ну а так нечего тут чужакам ошиваться, — подсказал старшина Ревень. — Работники ещё ладно, мало ли по какой надобности в неурочное время оказаться могут, а вот остальные точно присматривают, что спереть, либо самогонкой из-под полы торгуют.
«Вот нам только делать нечего, кроме как мелкое жульё и самогонщиков гонять!» — подумалось мне, но вслух ничего такого говорить не стал. Служба есть служба.
В обратный путь мы выдвинулись уже в восьмом часу, замёрзшими и перепачканными грязью с головы до ног. Последние несколько дней выдались относительно тёплыми, снежок растаял, дороги развезло, и, как ни старался я объезжать лужи, ничего толкового из этого не выходило. Ещё и темнота стояла — хоть глаз коли, луч единственной мотоциклетной фары пробивал её самое больше метров на десять-пятнадцать, а после вяз во мраке ночного города, зато свет встречных грузовиков в лицо так и бил.
Ненавижу этот район, просто ненавижу!
Грязь, дым из заводских труб, интенсивное движение.
Сюда — как в наказание. Зараза…
Когда фабричная округа осталась позади, испытал самое настоящее облегчение. Дорога враз опустела, и пару минут мы гнали наперегонки с трамваем, да и когда свернули от трамвайных путей и покатили напрямик к комендатуре, интенсивней дорожное движение тоже не стало. Посверкивали позади фары легковушки, вот и всё. То ли таксомотор едет, то ли служебная машина оперчасти. Точно не патрульный внедорожник — у них посадка заметно выше.
Поначалу глаза выхватывали из темноты прохожих, затем улица обезлюдела окончательно. С этого края к комендатуре примыкали преимущественно склады и конторские здания, жилая застройка уходила в сторону вместе с трамвайной веткой и подбиралась к нашей территории уже с другого края — от начавшей не так давно осваиваться восточной окраины. А тут — тишина и спокойствие.
Подумал так и — сглазил. Метнулась от угла соседнего здания фигура, отчаянно замахала руками, обернулась в свете мотоциклетной фары белобрысой девицей, растрёпанной и ошалелой.
— Стойте! — ринулась она нам наперерез, едва затормозить успел. — Там… Там…
Старшина Ревень мигом выскочил из люльки, ухватил её за руку, придержал.
— Что случилось?
— Я мимо шла, а он… он… в ворота затянуть хотел! Свет фар его спугнул, а то бы…
Барышня спрятала лицо в ладонях и затряслась в плаче, больше ничего толкового из неё старшине вытянуть не удалось, да он и не утруждался особо. Картина ясная, вон и ворота какого-то склада приоткрыты.
— Будем брать! — распорядился Ревень, закинув на плечо ремень ППС. — Линь, со мной! Чибиш, свяжись с дежурным и контролируй ворота. А ты, барышня, отсюда ни ногой. Жди тут! Ясно?
Девица отчаянно затрясла головой, и старшина первым рванул к воротам, я припустил следом. На бегу стянул правую крагу и сунул её в карман плаща, вооружился пистолетом. Потенциал наращивать не стал, поскольку после резонанса удерживал его в противофазе.
За воротами оказался просторный тёмный двор со штабелями леса-кругляка и досок. Старшина вытянул из петли на поясе электрический фонарь, снабжённый универсальным фокусирующим устройством, активировал его и повёл ярким лучом. С одной стороны проглянули очертания лесопилки, с другой — одноэтажной конторы, а вот дальний забор разглядеть не вышло.
Ёлки! Да в эдаком лабиринте хоть до утра в прятки играть можно!
Одно радует: ограда высоченная — через такую не перемахнуть, если ты не оператор, конечно.
Так, стоп! А если — оператор?
Я поспешил вслед за рыкнувшим на меня старшиной, на ходу толкнулся ясновиденьем вперёд и в стороны и — уловил отклик! Точнее, сразу два!
Одним источником искажений был Ревень, но — только лишь одним. Другой оператор скрывался где-то в темноте.
— Сверх! — выдохнул я предупреждение, и старшина моментально перехватил пистолет-пулемёт, устроил его ствол на сгибе левой руки — так, чтобы можно было одновременно светить и стрелять.
Луч фонаря на миг сместился вбок, и уж не знаю, заметил что-то Ревень или просто сработало чутьё, но он резко подался назад и в сторону, лишь поэтому пуля разминулась с его головой и угодила в бревно. Выстрел едва хлопнул, обошлось и без дульной вспышки, но в моей голове уже совместились реальность и порождённая ясновиденьем иллюзия, я шибанул электрическим разрядом точно в таившегося в темноте стрелка.
