Точнее — затишье; о тишине не могло быть и речи. У главного входа к ручному пулемёту присоединился крупнокалиберный, его короткие очереди отдавались через пол вполне ощутимыми вибрациями.
Повторить атаку осадившие военную кафедру операторы не решились, вслепую зашвырнули из-за угла несколько шаровых молний, только именно что — вслепую, ни одним из взрывов меня не зацепило. Я немного отполз и замер в ожидании воздействия на гравитацию или давление, но террористы даже запалить тут всё к чертям собачьим не попытались, отошли. По крайней мере, хотелось верить, что они именно отошли, а не задействовали какую-нибудь продвинутую технику заземления, полностью скрыв от ясновиденья свои потенциалы.
Дальше смолкла пальба и у главного входа, тогда прибежал неопознанный мною тип в противогазе с заклеенным левым окуляром, распластался рядом, похлопал по плечу и махнул рукой куда-то себе за спину: мол, иди!
Я отполз под прикрытие стены, потом только поднялся и поспешил к лестнице. Под той лежали оттащенные с прохода тела — четыре или пять; сколько точно — не разобрал. Просто не стал приглядываться и уж тем более проверять, нет ли среди них знакомых. Поспешил дальше.
За счёт перепада высот галерея из основного корпуса вела непосредственно в вестибюль военной кафедры, а ждали меня на третьем этаже. Чем выше поднимался, тем прохладней становился воздух и тем меньше в нём оставалось жёлтой дымки, но снимать противогаз, пусть в том и было нестерпимо жарко, а стёкла окуляров запотели изнутри, мне нисколько не хотелось.
Прошёлся по коридору, заглядывая в распахнутые двери, отыскал кабинет, где на придвинутом к окну столе — широком и массивном, громоздился крупнокалиберный пулемёт. В углу бубнил в рацию старшекурсник с мокрым платком, сдвинутым с лица на шею, а стоило только кинуть взгляд на улицу, и Вениамин Мельник сделал предостерегающий жест рукой.
— Не подходи! Снайперы! — Толком его слова не расслышал, скорее уж просто угадал.
На улице по земле растекалось жёлтое марево, пятиэтажный корпус, где располагались технические службы, пылал, а откуда-то с противоположной стороны студгородка доносились отзвуки яростной перестрелки. Ещё вразнобой хлопали винтовочные выстрелы со стороны главного здания. Угодившая в раму пуля с визгом отлетела в дальний угол, шибанула о стену и упала на пол.
Тут меня поманил к себе Касатон Стройнович, и я глазам своим не поверил, углядев у него в руках шприц и стеклянный пузырёк со знакомой оранжевой полоской на этикетке.
Антидот! «УА-32»!
Без лишних понуканий я расстегнул ремень с подсумками и снял изгвазданный пиджак, потом закатал рукав сорочки и позволил воткнуть в вену иглу.
Вот это дело! Теперь бы только продержаться, пока способности вернутся. Дальше будет проще. Дальше мало никому не покажется!
Вопреки душевному подъёму у меня как-то разом кончились силы, уселся в дальний от окна угол. Подумал, не стоит ли спуститься и подстраховать державшего галерею пулемётчика, даже привстал, но тут студент оторвался от радиостанции и начал излагать сводку последних новостей:
— Дирижабль на подлёте, и уже подняты в воздух самолёты. По земле подкрепление прибудет в течение десяти минут. Это комендатура, основные силы корпуса только выдвигаются в город. — Старшекурсник то и дело откашливался и делал долгие паузы, но всякий раз перебарывал себя и продолжал вещать: — Лабораторный корпус держится, их плотно обложили, перейти в контратаку не могут. Из больницы идёт эвакуация персонала и пациентов. В кампусе без изменений, столкновения затихли.
«С кем столкновения?» — хотелось спросить мне, но и не подумал снять противогаз.
Вениамин Мельник пощёлкал пальцами, привлекая к себе внимание, и указал на дверь, но, прежде чем я успел подняться и отправиться на первый этаж, здание ощутимо дрогнуло, а следом докатился грохот далёкого взрыва, задребезжали каким-то чудом уцелевшие стёкла. Над крышами корпусов поднялось облако пыли и дыма, кто-то сказал:
— Это у дворца культуры!
И тут же радист встрепенулся:
— Дирижабль над территорией!
Я не удержался и вновь выглянул в окно. На улице задул резкий ветер, жёлтую дымку начало рвать и сносить с открытых мест, а ещё откуда-то сбоку выплыл дирижабль. И сразу долетели стрёкот крупнокалиберных пулемётов и рык авиационных пушек; огонь вёлся по земле.
— Дворец культуры штурмуют сразу с нескольких направлений, основная атака идёт со стороны пятого корпуса, — зачастил вновь нацепивший на голову наушники радист. — Фасад частично обрушился, внутрь…
Хлопка я не услышал, уловил лишь резкий всплеск энергетических помех, оболочку дирижабля разметало резким перепадом давления, и он миг ещё повисел в воздухе, а потом рухнул на землю, упал где-то за корпусами.
Вот дерьмо! Ну как же так?!
Ветер окреп, поднялся сквозняк, желтоватую дымку начало выдувать из комнаты, и радист с блаженным видом привалился спиной к стене, а вот заскочившего в комнату Тараса всего так и трясло.
— Мы должны что-то сделать! — заорал он, стянув противогаз. — Подкрепление успеет только к шапочному разбору! А там — весь преподавательский состав! Вся профессура!
Касатон последовал примеру товарища и резонно заметил:
— Студгородок полностью простреливается из главного корпуса, мы не дойдём!
— Дойдём, если под землёй! — отрезал Вениамин Мельник. — Но без противогазов там делать нечего, выдвинемся вчетвером. Как раз и антидот подействует. Петя, ты с нами или остаёшься?
Что подтолкнуло вызваться добровольцем? Да кто его знает? Приоритеты, наверное. Очень уж серьёзный сдвиг в них сегодня произошёл. Можно даже сказать — кардинальный.
— Иду! — отозвался я. — Вы оружейку вскрыли? Там что-то есть ещё? Мне бы РПД!
— Вскрыли, да. Оружия больше, чем людей.
Аспиранты втроём стянули неподъёмный станковый пулемёт со стола, и Мельник начал инструктаж:
— Займём позицию в четвёртом корпусе. Нам с Касатоном понадобится время на подготовку. Тарас, вы с Петей нас прикроете. Всё, выдвигаемся!
Я промокнул носовым платком вспотевшее лицо и протёр изнутри окуляры, прежде чем нехотя вернуть на голову противогаз. Оружейная комната располагалась в подвале, там позаимствовал РПД, а ранцем с тремя снаряжёнными дисками меня снабдили аспиранты. Оба трофейных пистолета рассовал по карманам пиджака взамен ненужных больше коробок с винтовочными патронами. Жаль, гранат нет. Действительно — жаль.
Аспиранты кое-как спустили по узенькой лестнице станковый пулемёт, и я двинулся вслед за ними, погрузился с головой в жёлтую хмарь. Аварийное освещение в подземном коридоре не работало, ситуацию спас прихваченный Мельником электрический фонарик. Иначе бы непременно заблудились, поскольку в кромешном мраке ничего не стоило пропустить нужный поворот. И без того поплутать пришлось, но — дошли.
Поднявшись к двери подвала четвёртого корпуса — надеюсь, именно четвёртого! — я на миг замер на месте и сосредоточился на ясновиденье, но близких энергетических аномалий не уловил и дал отмашку: заходим!
