– Третье поколение, – твердил Мишка. – Все самое лучшее через поколение, вы что, не знали?
– То есть меня миновало? – обижалась Даша.
Все смеялись, но Даша видела – маме приятно. К тому же не влюбиться в Полинку было невозможно – улыбака, сплошной позитив. И хитрюга – все это на людях, что называется, в обществе. Капризы и слезы начинались потом, когда народ расходился. В общем, с рождения манипулятор.
Теперь, когда наладились отношения с мамой, Даша перестала переживать. Во-первых, конфликт и недоговоренности всегда плохо влияют на психику, а во‐вторых… Во-вторых, Даша была уверена – сейчас папа спокоен.
Мама… Сложный она человек. Закрытый и скрытный, некоммуникабельный, человек-одиночка. Но еще мама – одинокая, немолодая и несчастная женщина.
И именно Даша несет за нее ответственность.
* * *
Допив кофе, Даша вымыла чашку и убрала в холодильник сыр и сливки. Ну все, откладывать нельзя. Теперь – вперед! На следующие выходные была запланирована трехдневная поездка в Питер с Германом, на его машине. Автомобильные путешествия Даша обожала. Это не поезд и не самолет, когда вы зависите от всего – от времени выезда и вылета, от времени прибытия, от соседей и окружающих, где вы подчиняетесь правилам, а не делаете то, что вам хочется.
На машине совсем другая история – выезжай когда хочется, останавливайся где пожелаешь, пей кофе и перекусывай хоть на симпатичной полянке, хоть в понравившемся придорожном кафе. По пути можно заехать в интересные места, попутные города, поселки, музеи и заповедники. Можно переночевать в маленьком мотеле на опушке леса – словом, ты – хозяин положения!
Выезжать решили в пятницу утром, а что там получится – по желанию. Можно заехать в Псков и Печерский монастырь, посмотреть на Труворов крест, можно заскочить в Вышний Волочек – Дашу всегда умиляло это название. А можно и зарулить в Святые Горы, поклониться Александру Сергеевичу. Правда, как все успеть… Хотелось бы еще прогуляться по любимому городу, сменить обстановку, декорации.
И по всему выходило, что поездка на дачу только сегодня, потому что впереди майские и мама решила поехать с ночевкой. Полька собралась с компашкой на шашлыки, и надо же – Лара не возражала! Да, да, не сказала ни слова! И это Лара с ее нетерпимостью к шуму, беспорядку и ночным бдениям! А все потому, что Польку она любила до самозабвения. Еще бы, Полинка – копия бабушки!
На даче требовалось снять ставни и открыть окна, чтобы проветрить дом. А еще вынести подушки и одеяла и разложить их на улице с той же целью. Подмести и желательно вымыть полы. Протереть и включить холодильник. Ну а уж все остальное: перемыть посуду после зимы, протереть поверхности, вымыть окна и постирать шторы, вымести двор и вытащить из сарая пластиковую уличную мебель – это все ты, дорогая Полина! Ты со своими балбесами.
То, что Даша сегодня ехала в одиночестве, было объяснимо, – у Полинки важный коллоквиум, Герман в Туле по делам, мама, понятное дело, в списках не значилась. Просить подруг, например Маринку или Светку, не хотелось. Маринка сачок, и ее цель – сесть во дворе и распить бутылочку белого. Светка трудяга, но Светка после операции, какой из нее помощник.
Бывший муж исключался, хотя Даша знала – он бы не отказал.
Но видеть Мишку, смотреть в его больные глаза, разговаривать с ним… Это было невыносимо. Конечно, застряла при выезде на Кольцевой – пробка такая, мама дорогая. Но все предсказуемо – начало мая, первые теплые дни, впереди воз дачных забот, посадки, уборки и прочее. Да и не испугаешь москвичей дурной погодой – все равно все рванули на дачи. Подышать, пожарить первый шашлычок, попить вина и просто поспать на свежем воздухе.
Москвичи обожали свои дачи и дачки, свои лесные гектары и шестисотковые огородики с палисадниками. Всем хотелось вырваться из гулкого, шумного, перегруженного и сумасшедшего города, от которого все уставали.
На трассе все немножко выровнялось и вошло в привычную, нудноватую колею – машины смиренно тащились друг за другом, возмущенно сигналя тем, кто, переваливаясь на обочинах, пытался объехать смиренных.
«Ну и ладно, – вздохнула Даша, – лично я никуда не тороплюсь. Дел у меня часа на три, а там и обратно. А захочу – переночую! Правда, неохота в сыром доме и на волглом белье».
Дождь то усиливался, то успокаивался, но небо понемногу светлело. Свернув на местную, как ее называли, дорогу, Даша остановилась у маленького магазинчика. Это стало традицией.
В магазинчике покупался кирпичик серого местного хлеба с невероятно вкусной корочкой, колесико краковской местного же заводика и местная ряженка – густая, как сметана, оставляющая во рту чувство блаженства. Расплачиваясь, Даша поняла, что проголодалась. Поела тут же, в машине. Да черт с ними, с приличиями, главное – удовольствие.
Поселок приветствовал ее дымом костров – сжигали старые листья и хлам, – настежь открытыми калитками, дверями и окнами, копошащимися людьми. Все готовились к сезону.
Даша остановилась у своего забора, открыла окна и пару минут сидела с закрытыми глазами, наслаждаясь свежим воздухом, запахом земли, прелых прошлогодних листьев, молодой зелени и леса.
Зайдя на участок, громко вздохнула:
– Да уж, работы невпроворот. Листья, опавшие шишки и ветки, прошлогодние бурые поникшие мокрые цветы.
С трудом отперев дверь в дом – за зиму она разбухала, – Даша зашла в прихожую. Запахло старой одеждой, резиновой обувью, веником, пылью и сыростью. Даша бодро взялась за дело. Первым делом распахнула ставни – слава богу, это было легко. Потом открыла окна и двери. Дальше взялась за веник и тряпки. Увидела, что кровати застелены. Полинка была последней, кто приезжал на дачу перед зимой. Ведь просила ее снять белье, хотя бы снять и убрать! Теперь все сложнее – наверняка следы мерзких мышей, уютно устроившихся на зиму под одеялом, – брррр! Натянув резиновые перчатки, Даша сняла белье. Уф, следов грызунов не обнаружила. Уже хорошо.
Протерла холодильник, вымыла раковину и даже замочила посуду в тазу с жидким мылом. Вот какая я! Все для вас, дорогие родственники! Вернее, для мамы, дочка не заслужила.
Выглянула в окно – серые тучи раздвинулись и наконец показалось солнце.
Отлично! Теперь одеяла и подушки, только бы снова не пошел дождь.
Вымыла полы и поняла, как устала. Да уж, знаете ли, сорок – это не двадцать.
Даша достала из шкафа чистую наволочку, чистый плед и, не раздеваясь, прилегла на диван.
На соседнем участке залаяла собака – ага, значит, приехали Петраковы. «Посплю и зайду, – решила Даша, – выпью с ними кофе».
Даша проснулась от того, что сильный дождь забарабанил по крыше и подоконникам. Подушки! И одеяла! Она бросилась на улицу. Промокли, но не слишком, успела – уже хорошо. А дождь зверел, набирал силу. На улице было темно, как в глубокие сумерки, а на часах всего половина пятого.
Нет, в такой дождь ехать нельзя. Надо переждать. Валяться не хотелось, шариться в телефоне тоже. И читать не хотелось. А что хотелось? Даша почувствовала, что замерзла. Включила электрические батареи, закрыла окна. Снова легла, закутавшись в плед. Но остывший за зиму дом тепло набирал плохо, лениво. И ей захотелось в Москву – в теплую квартиру, в удобную кровать, в большую, красивую ванную, к огромному телевизору с чашкой горячего сладкого чая. Но за окном по-прежнему истерично колотил и бесновался дождь. Не дождь – настоящий озверевший дождина. И до Петраковых не добежать – вымокнешь до нитки!
