Что сломалось тогда, почему им стало так плохо? Почему стало невыносимо?
И снова Анна приняла решение за обоих – ему бы и в голову не пришло. Он всегда знал, что она сильнее его. Сильнее, мудрее, правдивее. Анна смело смотрит в глаза обстоятельствам. Он – нет, он отводит глаза.
Да, выход предложила она, Анна. Вернее, решила за них двоих. А он почувствовал облегчение. Он не думал о том, что впереди. Просто об этом не думал. Он уезжал в увлекательное путешествие: новая страна, встреча со старым другом, с незнакомой родней. Развеяться, отвлечься, развлечься. Отоспаться.
Он звал ее с собой. Честно звал, искренне! Думал, может, там, в путешествии, у них все наладится? Появятся новые впечатления, новые эмоции? Может быть, еще все восстановится?
Она отказалась. Сказала, что дом для нее – это жизнь, лучшие впечатления и эмоции. Домоседка. Она всегда была домоседкой.
И если признаться, в ту минуту он подумал, что все складывается, ну… вполне удачно. Умница Анна! Ведь другие женщины не отпустили бы своего мужчину. Анна была особенной. Всегда, во всех обстоятельствах. И он уехал с тяжелым сердцем. Но довольно быстро совесть перестала скрести и царапать, он полностью отдался впечатлениям и эмоциям.
Время он проводил отлично – еще бы, столько впечатлений! Немыслимая концентрация невозможного, страна-артефакт.
Он вспоминал слова матери: «Там ты будешь дома! И никто, ни одна сволочь, ни один подонок не сгноит тебя в яме и не поведет на расстрел». Да, эту страну построили после Катастрофы, в которой погибли шесть миллионов. В которой погибли его малолетние тетки и дядья, его бабка и дед, вся большая семья.
Эта страна отличалась от той, где он родился. Отличалась всем – климатом, природой, людьми и отношениями между ними.
Он часто думал о тех, кто строил эту страну, осушал болота и сажал леса, распахивал поля и корчевал пни, таскал тяжелые камни, чтобы расчистить землю. За несколько десятков лет они создали лучшую армию в мире, лучшую разведку, и с ними, когда-то забитыми, тихими, покорно идущими на убой, с ними стали считаться!
За пару десятилетий они построили города и поселки, посадили леса и цветы. Их сытые, гладкие и чистые коровы лениво жевали бедную, высохшую траву и давали прекрасное, жирное и густое молоко. Их фрукты и овощи ели во всем мире.
Они развивали науку – страна без науки не может быть сильной. Они изобретали, разрабатывали, творили, корпели, придумывали, конструировали, экспериментировали, зачастую вырываясь в несомненные лидеры.
Они восстанавливали памятники и бережно относились к древностям.
Они совершали невероятные прорывы в медицине.
Они любили свою молодую страну, гордились ею и твердо знали – никто и никогда больше не посмеет с ними сотворить то, что случилось когда-то. Теперь они сильны как никогда. Не сомневайтесь, они вынесли уроки из прошлого!
Прожив три недели в кибуце у Йоси и наблюдая за тем, что там происходит, Марек захотел остаться. Конечно, там было много наивного – по сути, чистый социализм. Но как горели глаза у ребят на собраниях, как смело высказывали они свое мнение! Какие концерты устраивались в клубе, как красиво звучали песни на разных языках – польском, немецком, румынском, испанском.
Они все были разными, с разными привычками и предпочтениями, традициями и вкусами, выходцы из разных стран и культур. Но то, что объединяло их, было сильнее всего остального. Их объединяла их новая родина.
Анне Марек писал два раза в неделю. Иногда удавалось поговорить по телефону. В письмах он описывал свои приключения и делился впечатлениями. В основном они были восторженными. По телефону допытывался, как она, Анна. Он вслушивался в ее голос, пытаясь уловить грусть, тоску, раздражение. Но нет – ничего подобного не было. Она благодарила за подробные письма: «Как будто сама там побывала. И знаешь, Марек, у тебя замечательный слог!» Она радовалась его приключениям, смеялась над шутками и смешными рассказами, она оставалась верной себе – ни зависти, ни злости. Одна радость и полный восторг.
– Мне кажется, тебе хочется остаться там, в кибуце, вместе с Йоськой, – как-то сказала она и, почувствовав его растерянность, добавила: – А что, это прекрасная мысль. Физический труд на свежем воздухе среди молодежи и энтузиастов! Это же счастье, Марек, и я поддерживаю тебя!
Ошарашенный, он молчал. В ее благородстве сомнений не было. Нет, дело не в этом. И все-таки он растерялся.
– Остаться? – пробормотал он. – Ну я не знаю…
– Но это же не тюрьма, Марек, дело-то добровольное. Попробуй! А вдруг? Это же здорово – сама идея прекрасна, а уж воплощение…
– Ты так считаешь? – промямлил он. – Нет, я правда не знаю… Да и потом, сюда не всех принимают. Знаешь, какой конкурс, чтобы попасть в хороший кибуц?
Она рассмеялась:
– Ну за тебя я спокойна. Ты молодой и физически крепкий. Да и Йоська за тебя похлопочет. А как здорово, что вы будете вместе!
В общем, так все и вышло. Он подал заявку, и его приняли. Молодой, физически крепкий – все правильно, Анна оказалась права. К тому же рекомендация друга, она много значила.
Марек получил комнату, и началась новая трудовая, нелегкая, но прекрасная жизнь.
В кибуце он прожил три года. А потом захотелось на волю. Он устал от коммуны, от собраний, совместных решений, голосований, криков и споров, от поднятых рук. От сельских пейзажей, не отмывающихся от машинного масла рук, сапог и спецовок, от запаха навоза, от коллективной столовской еды. От людей.
Ему захотелось уединения, отдельного жилья, своего, личного.
Там, в кибуце, у него была девушка, англичанка Лиз – худая, рыжеватая, вся в веснушках, чем-то неуловимо похожая на Анну. Она была славной, эта Лиз. Слишком горячей в спорах, слишком активной, но нежной и милой в постели. Когда он сказал ей, что хочет уехать, Лиз не удерживала его, не уговаривала остаться.
– Как тебе везет с женщинами! – смеялся друг детства Йося. – От других так просто не отделаешься!
Ему и вправду везло. Он по-прежнему тесно общался с Анной. И, разумеется, знал, что она ухаживает за его матерью, и знал, что похоронила свою. Знал, что Анна устроилась на работу в цветочный магазин на соседней улице и что она счастлива – это было ее. Знал – вернее догадывался, – что у нее никого нет и она по-прежнему одинока.
Он скучал по ней, но ехать в Краков боялся. Боялся посмотреть ей в глаза.
Трус. Трус и подлец.
Конечно, всем давно было ясно, что расстались они окончательно, но это не обсуждалось – ему казалось, что Анна просто жалеет его.
Из кибуца он уехал в Тель-Авив. Снял квартиру, взял в банке кредит и начал свой бизнес.
Он упивался свободой – раскрепощенный и веселый, почти европейский город поглотил его целиком. Он шатался по ночным барам, пил, знакомился с девушками и парнями, находил новых друзей и был оглушительно счастлив – он был свободен.
