– Пришел на ваш тренинг.
– Кажется, вы немного промахнулись. Ваша группа занимается по четвергам и субботам, а сейчас у меня занятие с пожилыми людьми.
– А может, я стар душой? – не сдается Артём. – Может, мне комфортней в обществе старшего поколения?
– У нас будут чаепитие и беседа о тонкостях отопления.
– Здорово! Как раз то, что мне сейчас действительно нужно.
Мы останавливаемся у дверей в кабинет.
– Вы хорошо подумали? – уточняю я, стараясь не выдавать внезапно нахлынувшей радости.
– Ой, у вас синяк, – Артём нежно касается моего виска, и от его прикосновения по телу бежит приятная волна. – Как вас так угораздило?
Я невольно облизываю губы и задерживаю взгляд на его красивых глазах.
– Профессиональная травма.
– Кто-то не хотел мыслить позитивно?
– Вроде того, – киваю я и, улыбаясь, шагаю к своим бабушкам.
* * *
– Ну наконец-то! – раздраженно восклицает при виде меня Миссис Летнее Платье, она возводит глаза к потолку и старательно обмахивается огромным испанским веером. – Мы уже начали думать, что вы схватили кишечный грипп, и чаепитие отменяется.
– Нет-нет, самочувствие у меня великолепное! – Я излучаю жизнерадостность и задорно трясу безглютеновыми вафлями. – Сейчас оторвемся по полной.
– О! Значит, я правильно магнитофон взяла! – радостно отзывается одна из бабулек, та, что похожа на облачко.
Она включает в розетку какую-то странную бандуру и вставляет в нее видавшую виды кассету. Через секунду из динамиков бандуры раздается песня «Тату» «Я сошла с ума».
Бабушки глядят на Облачко с изумлением.
– Внук подогнал, – объясняет та и чуть пританцовывает. – А что? По-моему, ничего.
Я бросаюсь к столам в углу комнаты и пытаюсь развернуть их так, чтобы образовалась буква «П». Мои «силовые упражнения» почти сразу прерывает Артём: он подкрадывается ко мне со спины и сгребает в объятия, после чего почти прижимается губами к моему уху:
– Майя, позвольте я сам всё сделаю. Просто объясните мне, чего вам хочется?
На ум почему-то приходят исключительно пошлости. Я, кажется, даже краснею. А еще у меня подгибаются колени от его близости.
– Я вот скатерки принесла, – словно из-под земли рядом с нами вырастает Миссис Паутинка. – Для уюта.
Я благодарно киваю пожилой женщине и отстраняюсь от Артёма. Потом объясняю ему, как составить столы.
– Слушай, милок, а мы с тобой нигде не встречались? – Миссис Паутинка напяливает очки и сосредоточенно вглядывается в Артёма. – Ты случайно не Клавдии Анисиной сын?
– Нет, – недоуменно хмыкает он, а потом принимается за перестановку.
– Странно! – Миссис Паутинка чуть ежится и даже дышит на пальцы. – Значит, обозналась.
Она подсаживается к батарее, но и оттуда с неприкрытым подозрением косится на Артёма. Выглядит это весьма забавно.
Песня «Тату» сменяется «Ручьем» Кадышевой, бабушки одобрительно гудят и пытаются подпевать. Миссис Летнее Платье начинает кружиться со своим веером, как самая настоящая испанка. Подол ее алого сарафана так и взвивается, так и надувается ярким колоколом.
– Никитична, ты бы прыть-то свою умерила, – ревнивым тоном замечает Паутинка. – В нашем возрасте такие пляски до добра не доведут.
Летнее Платье только улыбается и кокетливо поводит плечами.
Расставив столы, Артём уходит с электрическим самоваром на поиски воды, а я быстро расстилаю скатерти. Они чуть потертые, но с забавными рисунками – с котиками. Кое-кто из бабушек выставляет на стол принесенные сладости. Я раскладываю их по пластиковым тарелочкам вместе со своими конфетами и вафлями.
Через пару минут стол ломится от угощений. У нас есть: корябушки с творогом, подгоревшие блинчики с вишней, сморщенные пирожки с повидлом и много-много карамели. Как же я ее ненавижу!
Миссис Паутинка несколько раз обходит стол, а потом, тяжело вздохнув, достает из пакета свое кулинарное творение. Только я никак не пойму, что это. Выглядит как странная лепешка в белых разводах.
– Рулет, – горестно признается Паутинка. – Со сливочным кремом.
– Дорогая, ты использовала его вместо подушки? – хохочет чуть запыхавшаяся Миссис Летнее Платье, не переставая кружиться.
– Нет, это я поскользнулась. Прямо у самого крыльца. Куда только дворник смотрит…
– Ничего-ничего, уверена, что вкусовые качества не пострадали, – тороплюсь утешить я и пилю рулет-лепешку пластиковой вилкой.
Когда Артём возвращается с водой и все мы дружно ждем закипания самовара, в мою головушку приходит мысль о том, что не мешало бы изобразить бурную деятельность.
– А давайте-ка выполним небольшое упражнение, – бодрым тоном предлагаю я и достаю с подоконника стопку листочков и ручки. – Опишите, пожалуйста, хотя бы одно хорошее событие, которое случилось с вами на этой неделе. Потом мы сложим бумажки в мешок и будем вытягивать по одной. Я буду зачитывать написанное, а вы попробуете отгадать автора каждой записки.
Бабушки делают страдальческий вид, а кое-кто даже начинает жаловаться, что забыл дома очки. Я хмурю брови и складываю руки на груди. Кажется, это действует. Мои бабули рассаживаются по углам и погружаются в задумчивость.
Почти сразу Артём передает мне очередную записку: «Вы выглядите такой счастливой! Признайтесь, вы рады меня видеть?»
Я непроизвольно показываю ему язык, а потом царапаю ручкой ответ: «Вы всегда так зациклены на собственной персоне? Мое настроение никак не зависит от вашего присутствия. Просто удалось хорошо выспаться».
«Я вам завидую. А меня последние ночи мучила бессонница: мысли о вас не давали уснуть».
«Надо просто меньше пить кофе, – сухо отвечаю я. – Тогда со сном не будет никаких проблем».
«Если б дело было только в кофе…»
– Долго не думаем, бабуленьки! Пишем первое, что придет в голову, – подгоняю я своих подопечных, потому что из самовара уже валит пар.
Артём вручает мне очередную записку: «Может, дадите мне свой номер телефона? Я буду звонить вам каждый раз, когда мне будет остро не хватать позитива».
«По-моему, вы спутали меня с телефоном доверия, – парирую я. – Его номер, кстати, висит внизу, на стенде с расписанием».
Я подымаюсь из-за стола и вытряхиваю крошки из черного пакета от творожных корябушек.
– Так, всё! Сдаем листочки.
Все бросают в пакет свои записки, и мы рассаживаемся за столами. Я наливаю в чашки кипяток и передаю их по живой цепочке. Бабушки оживленно гудят:
– Девоньки, не транжирим заварку… Завариваем один пакетик на четыре чашки… Заботимся о цвете лица…
