Выступления в суде шли римлянам на пользу, особенно когда они выдвигали обвинения против кого-нибудь знаменитого: таким образом можно было урвать себе немного чужой популярности. Их имена, пусть на короткое время, увязывались с известным именем, и они сами становились известными. А если им удавалось выиграть дело, вместе с известностью они получали славу победителя. В Древнем Риме кто угодно мог обвинить кого угодно практически в чём угодно. Представьте себе, что вам хочется, чтобы ваше имя появилось, к примеру, рядом с именем Тейлор Свифт. Вы могли бы обвинить Тейлор Свифт в каком-нибудь преступлении, и ей пришлось бы явиться в суд, чтобы опровергнуть ваше обвинение. Популярные СМИ тут же разбушевались бы: Тейлор Свифт обвиняется, скажем, в том, что она отправляла вам письма, написанные отравленными чернилами. Да просто написала вам кучу оскорбительных писем
[227]. И теперь ей нужно явиться в суд и ответить на это смехотворное обвинение, потому что это в буквальном смысле закон номер один всей вашей цивилизации. Вы тем временем можете раздавать интервью журналам вроде US Weekly и People и таблоидам вроде The Mirror и придумать что-нибудь попечальней для The Guardian. Стервятники из жёлтых интернет-изданий соберутся у суда, чтобы всех сфотографировать, а в «Инстаграме» быстро создадут аккаунт, где будут обсуждать ваши наряды. Для Тейлор, не сделавшей ничего плохого, всё это грозит сплошными неудобствами, зато вам удастся примазаться к её популярности и, быть может, попасть в проект вроде «Острова любви». Римляне занимались этим практически ежедневно и в конце концов, уже в эпоху империи, превратили это занятие в смертельное оружие. Из-под обломков республики выползли имперские доносчики.
Классический пример доносчика времён империи – это, разумеется, Иуда Искариот. Мы редко думаем о нём в этом ключе, потому что у нас он ассоциируется с Библией и религией, но по сути Иуда был типичным доносчиком. Он пошёл к представителям римской власти, сообщил какую-то расплывчатую информацию о якобы совершающемся преступлении и потребовал денег за подробности, а затем забрал свою награду и отправился восвояси. Вот так просто. И в эпоху империи подобное происходило каждый день. Замечательный человек по имени Стивен Ратледж (чтобы вы поняли, какой он молодец – у него есть ферма, которую он назвал Фермой танцующего фавна
[228]) проделал огромную работу и установил имена 109 доносчиков времён ранней империи (от Тиберия до Домициана). Он рисует жуткую картину мира, в котором кто угодно мог донести на кого угодно, обвинив его практически в чём угодно и назвав это оскорблением величия
[229]. Для профессиональных информаторов придумали даже новое слово: delator, то есть буквально «тот, кто доносит». Большинство этих доносчиков по старой доброй традиции подавали на человека в суд. И самым известным и ужасным из них был Марк Аквилий Регул.
Марк Аквилий Регул – ярчайший пример человека, извлекавшего выгоду из тирании. Многим людям капризный и деспотичный владыка, чьё эго было раздуто, как сладкая вата, которую стирает енот-полоскун, по-настоящему мешал жить; но пример Реугла показывает, что в действительности им мешал избыток порядочности и совести. Регул умел смотреть на вещи под другим углом, находить выход из трудного положения, делать деньги и мстить любому, кто действовал ему на нервы. Регул был настоящим провокатором, которому повезло жить при двух печально знаменитых императорах, и, как все провокаторы, он был тем ещё уродом.
Впервые Регул появился на исторической сцене в конце 60 годов н. э., когда ему было чуть больше двадцати. Тринадцатилетнее правление Нерона, который успел всех достать, приближалось к концу. Отец Регула был осуждён за какое-то преступление и отправился в ссылку, оставив свои поместья сыну. Благодаря им Регул мог вести весьма комфортную жизнь – нам она наверняка показалась бы ужасно роскошной, но по меркам сенаторов он едва сводил концы с концами («Всего три поместья? И ни одного в Умбрии? Не знаю, я бы, наверно, не выдержал…»). И Регул не собирался с этим мириться. Он хотел славы, хотел восстановить репутацию семьи, но больше всего он хотел денег. К счастью для него, Регул дружил с неким Гелием, вольноотпущенником Нерона. Любимым вольноотпущенником Нерона. Именно ему – к ужасу всех жителей Рима – Нерон поручал управление городом всякий раз, когда укатывал в Грецию мучить своих подданных посредством пения. В общем, Гелий обладал огромной властью и знал, как порадовать Нерона и заставить его проявить щедрость.
Чтобы понять, каким образом Регулу удалось возвыситься, нужно осознать, какой жутко странной вещью была римская имперская система на протяжении первых двух веков её существования. Власть императоров основывалась на том, что они делали вид, будто никакой реальной власти у них нет, будто они вовсе не тираны, опирающиеся на армию, а обычные люди, которым просто повезло одновременно занимать несколько разных должностей, формально доступных каждому, и к которым все прислушивались исключительно из уважения. Если императоры переставали притворяться, потому что это было глупо и противно, с ними рано или поздно расправлялись, как с Гаем Калигулой. Особенно опасно было казнить сенаторов без суда. Поэтому важной частью фарса, который представляла собой имперская система, были люди, стремившиеся угодить императорам, выдвигая обвинения против тех, кого императоры ненавидели. Таким образом доносчик/обвинитель мог заслужить благосклонность императора, а император мог делать вид, что беспристрастно наблюдает за тяжбой двух людей, не имеющей к нему никакого отношения. Именно этим и промышлял Регул.
Ещё в юности Регул выступал в суде обвинителем по трём очень резонансным делам. Сперва он притащил в суд Сервия Корнелия Сальвидиена Орфита. В 51 г. Орфит был коллегой Клавдия по консульству; он слыл едва ли не лучшим другом Клавдия и пользовался популярностью среди сенаторов. Регул обвинил его в том, что он жил слишком близко к форуму и сдал внаймы три харчевни. А однажды его даже видели там с друзьями! Он намекал – по-видимому, весьма прозрачно – на то, что Орфит каким-то образом использовал свой дом и эти харчевни для подготовки покушения на Нерона. И Орфита, бывшего консула, пользовавшегося, по-видимому, безупречной репутацией, приговорили к смерти. Регул добился своего. После этого он накинулся на Марка Лициния Красса Фруги, ещё одного бывшего консула. Всего три года назад Фруги был коллегой самого Нерона по консульству и с тех пор не сделал ровным счётом ничего примечательного – если не считать того, что, возможно, именно он выдвинул обвинение против отца Регула. Регул отомстил ему; ещё одного бывшего консула казнили, ещё одну семью разрушили. Наконец, в тот же год неутомимый Регул – он всегда выкладывался на 150 % – подал в суд на Сульпиция Камерина, консула 46 года н. э., и его сына Сульпиция Камерина-младшего. Выдвинутое им обвинение – это просто потрясающий пример того, как умный и жестокий человек мог превратить тщеславие императора в оружие. Много веков назад роду Камеринов за какие-то подвиги было даровано право носить когномен
[230] «Пифик» («Пифийский»). Зная римлян, эти Камерины, наверное, захватили какой-то греческий город. Как бы то ни было, ко временам Нерона когномен «Пифик» воспринимался как часть имени семьи, мелкая деталь, на которую никто не обращал внимания. Кроме Кроме Регула. Тот уцепился за имя «Пифик». Он вызвал обоих Камеринов в суд и потребовал от них отказаться от имени «Пифик», потому что оно якобы умаляло славу Нерона, одержавшего несколько побед на Пифийских играх.
