Это безумно интересно! Потому что в творчестве Босха заключен очень глубокий смысл, которому крайне трудно дать толкование. Не даром же Босха считают кем-то вроде сюрреалиста XV века, извлекавшего свои невиданные образы из глубин подсознания.
У Иеронима Босха есть несколько смысловых слоев в его картинах. У него есть и метафора, и притчево-нравоучительный смысл, и астрологический смысл, и вполне адамитский смысл, то есть у него каждую вещь можно прочитать по трем или по четырем слоям. Творчество Иеронима Босха всегда было загадочным. О нем написано невероятное количество книг, которые связаны только с одним — составлением алфавита. Ибо у него есть своя алфавитная система, которой он пользуется. Например, известно, что один из самых богатых алфавитных знаков — это туфли. Туфли — это алфавит. Каждый предмет, каждый знак есть алфавит. Задача заключается не в том, чтобы рассказать о том, что он делал, а в том, чтобы дать в руки людям алфавит. И как только в руках у читателя будет алфавит, читатель, он же зритель, будет занят увлекательнейшей работой — раскрытием смысла картин Иеронима Босха.
Иероним Босх — это человек, который сыграл в культурном сознании европейского мира невероятно большую роль, очень глубокую роль. Он создал свои образы, свой стиль. Создал свою живопись. И громко сказал очень важные слова — это называется послание.
Как уже было сказано, сюрреализм считает Иеронима Босха своим предтечей. Почему? А потому что его мир как бы выворачивает наизнанку подсознание. Точнее — выворачивает наизнанку сознание. Предъявляет нам абсолютно все формы наших инстинктов, только воплощенные в образах, в предмете, в аллегории. И он был великим пророком, который предупреждал об опасности. Но никто не слушал, никто никогда не слушает. И Иероним Босх предстает перед нами еще не полностью раскрытым. До сих пор…
И мир продолжает двигаться в сторону галлюцинаторного сознания. Никто не отдает себе отчет в реальности, все только выполняют приказы. Мы живем где? Наша страна лучшая в мире, наша нация лучшая в мире! Я очень хорошо знаю Босха и смотрю по сторонам: сидят босховские люди вокруг и зудят… А чего сказано? Ничего не сказано. А что читал? Ничего не читал.
Корабль никуда не плывет — он пророс насквозь.
Искусство Босха — целый мир, и мы должны будем к нему еще вернуться, когда будем изучать живопись «идейную», иначе говоря, — выражение художниками религиозных и философских идеалов своего времени.
Александр Бенуа
Джорджоне
Есть художник, необычайно близкий Рафаэлю, который проецирует чистейшую гармонию высокого ренессансного неоплатонизма, называемого антропоморфическим, потому что человек является центром этой системы, человек находится в идеальном гармоническом единстве с миром. Этот художник в истории искусства определяется как один из основоположников венецианской школы живописи. Это Джорджо Барбарелли да Кастельфранко, более известный как Джорджоне ‹…›.
Рассмотрим его не как художника венецианской школы, а как художника, который на том же уровне, что и Рафаэль, проецировал чистейшую художественную неоплатонику античного высокого космоса.
Джорджоне (Giorgione). Настоящее имя — Джорджо Барбарелли да Кастельфранко.
Родился в 1477 году в небольшом городке Кастельфранко-Венето недалеко от Венеции. В 1493 году перебрался в Венецию и стал учеником Джованни Беллини. Был другом Тициана. Представитель венецианской школы живописи, один из величайших мастеров эпохи Возрождения. Разработал свой оригинальный стиль, который внес важный вклад в развитие последующей живописи. Он начал отказываться от использования контурных линий в пользу цветовых переходов. Умер в 1510 году.
Кстати
Джорджоне никогда не подписывал свои работы, и только шесть из них совершенно достоверно принадлежат ему, в том числе «Мадонна Кастельфранко». В числе его самых известных произведений обычно называют «Спящую Венеру», «Юдифь» и «Бурю».
Рафаэль умер в 1520 году, а Джорджоне — в 1510-м, так что почти в одно время Италия потеряла не только двух гениальных людей, но она потеряла систему, транслировавшуюся через этих двух людей.
В отличие от очень ясно проговоренной идеи Рафаэля, живопись Джорджоне живет в гораздо более глубоком и сложном психологическом и содержательном контексте. Контекст Джорджоне несравненно более сложен и гораздо труднее поддается точной дешифровке, чем мир Рафаэля. Мир Рафаэля практически идентифицирован философским представлением о мире. Мир Джорджоне можно назвать миром необычайно поэтическим и насыщенным, и спор относительно того, что является содержанием картин Джорджоне, продолжается до сих пор. Но спор этот представляется малосодержательным, потому что содержанием картины Джорджоне является эта самая гармония человека и мира, человека и природы. Это образ абсолютного слияния, абсолютной идентификации, чудеснейшего сплава, который есть абсолют. Однако у Джорджоне осуществляется это в другой форме, и поэтому речь может идти о том, как трактовать сюжет вещей Джорджоне, но не о том, что есть содержание его вещей.
Трактовка сюжета Джорджоне действительно сложна, потому что у него нет однозначного ответа на этот вопрос, он чрезвычайно глубоко и сложно поэтически ассоциативен.
Картина Джорджоне «Буря» была написана примерно в 1508 году. На первый взгляд, эта картина решена по композиции большого венецианского окна. Это мир, увиденный из окна, и по формату очень точно соответствует окну.
Интересно, что у Джорджоне в этой картине даются все четыре стихии. Здесь все: вода, земля, небо — да еще грозовое небо, и огонь — молния. Уже эти четыре стихии дают понятие о космическом объеме этих вещей. Кроме того, здесь дается еще больший объем — объем мира и человека, мужской и женской фигуры, Адама и Евы. Здесь дается объем слияния этих фигур с природой. И здесь все дается в сферическом состоянии объединения. Многие называют эту вещь «Цыганской мадонной»: над фигурами нет нимбов, здесь изображены цветы, а по многим атрибуциям здесь изображена цыганка.
По некоторым другим трактовкам (всего интерпретаций сюжета этой картины насчитывается более двадцати), эта вещь связана с одной из поэтических новелл Петрарки. Считают, что это живописная аналогия новеллы, которая рассказывает о победе над драконом, превратившимся в холм. И многие искусствоведы усматривают в очертании этого холма, на котором сидит цыганская мадонна, окаменевшего дракона. А существуют и другие версии. Существуют мистические версии, а также версии, осуществленные в чистом виде платоновского космоса. Но здесь не в этом дело. Ведь это дается еще под знаком очень глубокого ассоциативного восприятия, это та новая ступень художественного сознания, поэтическая ассоциация того же самого неоплатоновского космоса, которая ни флорентийской, ни римской системы не имела, она уже принадлежит новой школе — венецианской. Но в этой части он очень близок венецианской системе.
Джорджоне. Буря (1508). Галерея академии, Венеция
