Что произошло под Ватерлоо? Почему пылающим отвагой французским войскам, ведомым самим Наполеоном, не удалось сбросить с высот Мон-Сен-Жан англо-голландскую армию? Были ли это просчетом Императора или злым роком? Ответы на эти вопросы потребовали бы целой книги, мы же ограничимся лишь констатацией факта: к 18 часам вечера, после шести с половиной часов боя, несмотря на отчаянные атаки французской пехоты и особенно кавалерии, где отличились и гвардейские эскадроны, оборона англо-голландцев не была прорвана. Да, армия Веллингтона истекала кровью, некоторые полки просто убежали с поля боя, но оставшиеся силы продолжали упорно отражать натиск французов. К тому же к описываемому моменту времени англичане были уже не одни…
В 13 часов дня к полю сражения приблизился 30-тысячный прусский корпус Бюлова, не участвовавший до этого в битве при Линьи и, следовательно, совершенно свежий. В 16 часов пруссаки навалились на правое крыло армии Наполеона и оттянули на себя значительные силы французов. С минуты на минуту можно было ожидать появления и всей недобитой прусской армии маршала Блюхера. Здесь на правом крыле войск Наполеона, у деревни Плансенуа, впервые в этот день вступила в бой пешая Гвардия, о роли которой при Ватерлоо мы и хотели рассказать в завершение главы.
После того как передовые бригады Бюлова смяли слабый корпус Мутона (около 7 тыс. человек), Император приказал подкрепить правое крыло дивизией Молодой Гвардии Дюэма – 3800 человек
[981]. Эта дивизия отважно пошла в бой и на некоторое время сумела задержать наступление пруссаков. Однако силы были слишком неравными, кроме того, как отмечал полковник Понтекулан, Молодая Гвардия состояла «из солдат-новичков, задачей которых было сделать численность элитного корпуса более впечатляющей, однако от Гвардии у них было разве что название. Они не обладали ни той стойкостью, ни той преданностью, какими обладали старые солдаты»
[982].
В результате все силы, выдвинутые французами на оконечность правого крыла, отступали. Молодая Гвардия, отстреливаясь от пруссаков, покидала последние дома Плансенуа, а прусские ядра начали поражать резервы Северной армии. Тогда Император приказал отбить Плансенуа во что бы то ни стало. Для этой контратаки было выделено два батальона Старой Гвардии: первый батальон 2-го егерского полка (командир батальона Коломбан) и второй батальон 2-го гренадерского полка подполковника Гользио. Егерей лично повел в атаку генерал Пеле, а командир гренадерского батальона перед атакой получил наставление от самого Императора, который приказал не стрелять, а обрушиться на врага в штыки.
Пеле вспоминал: «Вступив в Плансенуа, я встретил несчастного генерала Дюэма, которого везли то ли умирающего, то ли уже мертвого на его коне, и вольтижеров, отходящих в полном беспорядке… я встретил полковника Юреля и еще нескольких офицеров, но все отступали. Я обещал им задержать врага, попросив, чтобы они меня поддержали…»
[983]
После первого стремительного натиска бой рассыпался на сотни отдельных схваток. «…В деревне, – продолжает Пеле, – мне приходилось носиться взад и вперед, в одном месте бить атаку, в другом сбор, в другом приказывать построиться, но никак не удавалось собрать и взвода. Наконец, когда я был уже в самом трудном положении, вдруг неизвестно откуда появился взвод гренадеров. Я собрал несколько егерей, затем мы обрушились в штыки без выстрелов, гренадеры шли в атаку как стена, они снесли все, что им попалось на пути…»
[984].
Подошедшие гренадеры были солдатами батальона Гользио, вместе с егерями они бросились как бешеные на пруссаков и учинили им жестокую бойню по всей деревне. Это был удивительный бой, где 1100 солдат Старой Гвардии громили шеститысячную бригаду Гиллера, позади которой шла на помощь ей еще примерно такая же по численности бригада. Прусская ненависть 1813 г. здесь сполна получила возмездие: гренадеры и егеря убивали врагов без пощады, отчаянно и безостановочно работая штыками, так что они были по самое дуло залиты кровью, а тамбурмажор 2-го гренадерского полка Стюбер мозжил головы неприятельских пехотинцев своим огромным жезлом с металлическим набалдашником.
В дикой панике солдаты бригады Гиллера бросились бежать, увлекая за собой войска, шедшие во втором эшелоне. В общей сложности два батальона Старой Гвардии разгромили здесь девять батальонов неприятеля, а девять других заставили откатиться назад!
Но это было только началом боя за Плансенуа. После этого первого успеха французов, желая любой ценой отбить у них деревню, Бюлов бросил в атаку три бригады: Гиллера, Рисселя и Теппельскирха (из 2-го корпуса) – в общей сложности 27 батальонов, поддержанных сильной артиллерией!
Деревня запылала от беспрерывного артобстрела. На ее развалинах волну вражеского натиска снова встретили все те же два батальона Старой Гвардии, поддержанные частью дивизии Дюэма. Отчаянный бой за Плансенуа продлится до глубокой темноты. Особенно жестокая схватка кипела вокруг деревенской церкви и на кладбище: «Свет пожарищ освещал сражающихся, наполнявших воздух своими исступленными криками, что придавало всему происходящему какой-то свирепый вид, – вспоминал очевидец, – но еще более страшное зрелище являла собой внутренность церкви: когда вдруг свет от пожара проник через окна и осветил убитых, изуродованные тела раненых и умирающих, которые загромождали весь зал»
[985].
В этом месте, напоминающем видения Дантовского ада, примерно в 9 вечера погибали последние защитники Плансенуа. Однако они сделали больше того, что «можно было бы ожидать от смертных». Один батальон гвардейских гренадеров и один гвардейских егерей, поддержанных в лучшем случае двумя тысячами солдат Молодой Гвардии (всего, видимо, не более трех тысяч штыков) сумели парализовать около 18–20 тыс. человек неприятеля, с которыми они сражались в течение трех часов!
Героический бой Гвардии в Плансенуа дал возможность Наполеону продолжить сражение с англо-голландской армией и использовать последний шанс добиться успеха. Около семи часов вечера Император решился, наконец, бросить в атаку против войск Веллингтона главные силы своей пешей Гвардии. На этот момент он располагал двенадцатью батальонами Старой и Средней Гвардии
[986], однако батальон 1-го егерского полка под начальством командира батальона Дюринга был оставлен у фермы Кайу для охраны главной квартиры и казны армии. Этот батальон нельзя было назвать бездействующим. Уже в 17–18 часов справа от него появились прусские колонны, угрожавшие тылам армии. Дюринг выслал против них стрелков, а с остальной частью батальона занял позиции у фермы. Егеря Дюринга занимались также тем, что останавливали покинувших поле боя солдат и пытались использовать их хотя бы для прикрытия фермы
[987].
