А теперь посмотрите на ландшафт «Мадонны в гроте». А вот этот ландшафт уже вообще бесподобный по своему значению. Они сидят в некоем гроте. Такое впечатление, что они сидят внутри одной из тех скал, которые показаны на картине «Джоконда» и на картине «Анна…». Это не грот, это внутреннее пространство в скалах. И вот в этом внутреннем пространстве в скалах мы видим воду. Мы видим не только воду, но мы видим, хоть и чахлые, но все-таки цветы, мы видим мох. Мы видим также очень странную композицию. Скажем так, это Мария, младенец, Иоанн Креститель и некто. Допустим, назовем его ангелом, который пальцем показывает на них, а при этом смотрит на нас. Он как будто бы соединяет на века нас с ними. Он нам показывает эту картину, тайно происходящую внутри этих скал.
А если мы будем смотреть из этого грота, мы увидим продолжение ландшафта, отличающегося от этого пространства грота. Чем? Вы знаете, это незабываемый цвет, потому что внутри скал, где сидит эта группа, он мягкий, золотистый, теплый, а вот вне грота цвет фосфорицирующий, холодный, безжизненный, которым очень часто в фантастических фильмах делают иной мир, иное пространство.
То есть в том ином пространстве, намекает нам Леонардо, внутри этих скал, возможно, тоже есть вода. А значит, обитает и дух святой, потому что вода связана с таинством крещения. Хотя все равно там не до конца все понятно, и очень сложно и странно смотреть, когда Мария и младенец без нимбов, хотя это полагается по католическому канону.
«Святая Анна с Мадонной и младенцем Христом» — там тоже фигуры, лишенные нимбов. И не очень понятно, почему они нимбов лишены.
Такое впечатление, что Леонардо пишет как бы одну и ту же картину, вернее, репродуцирует одну и ту же мысль, которая целиком от нас ускользает. К нам повернута только частичная информация. А вот целиком — ускользает. Например, возьмем Анну. У нее на голове траурная повязка. Траурная черная повязка, точно такая же, как на голове у Джоконды. Вернее, у Джоконды на голову накинута прозрачная вуаль — атрибут вдовства. Она вдова, и у нее распущены волосы. Она в трауре. И Анна в трауре. Она без мужа. Она одинока, как и Джоконда. А посмотрите еще внимательнее — разве это не одно и то же лицо? Или, выражаясь бытовым языком, неужели вы не видите, как они похожи друг на друга. Да, это одно и то же лицо. И улыбка одна и та же…
Это очень странная вещь. Это улыбка скользит, и это не только улыбка Джоконды, это улыбка Анны, это улыбка Марии, это улыбка ангела. Ангела из «Мадонны в гроте». Посмотрите, он смотрит на нас, и он улыбается той же самой загадочной улыбкой. Это какой-то ангел-демон. В нем есть какая-то двусмысленность, в нем есть какое-то двойное изначалье. Изначалье Бога ли, знания ли, знания ли того, что знает он, а мы никогда. То есть то, что есть в Джоконде: знание чего-то, чего мы не коснемся даже.
Там есть подобие типов, там есть аналогия ландшафтов, там есть аналогия мысли, ускользающей от нас и спрятанной.
В 1516 году Леонардо принял приглашение французского короля Франциска I и поселился в его замке Кло-Люсе, что неподалеку от королевского замка Амбуаз. Там он и умер 2 мая 1519 года в возрасте 67 лет. За два года до смерти у него онемела правая рука, и он с трудом передвигался без посторонней помощи. Третий год жизни в Кло-Люсе Леонардо вообще провел в постели. «Анна…», как и «Джоконда», была с Леонардо во Франции. Как и «Джоконда», эта картина при смерти Леонардо никому не принадлежала. Известно, что душеприказчиком Леонардо стал Франциск I. Этот король от мастера ничего не требовал. Для Франциска было честью само его пребывание во Франции. Франциск дал ему замок, Франциск давал ему деньги на эксперименты, что для Леонардо было самым главным и самым важным. Очень интересно, что его амбиции были, прежде всего, амбициями ученого, а отнюдь не художника.
«Где дух не водит рукой художника, там нет искусства. Где мысль не работает вместе с рукой, там нет художника».
Леонардо да Винчи
Когда во Флоренции Леонардо участвовал в конкурсе, ему обещали довольно большие деньги, когда он делал «Поклонение волхвов». Но эта картина так и осталась незаконченной. Просто ему не деньги были важны, ему просто надоело ее писать. Он ответил для себя на главные вопросы, когда он делал эту картину, и дальше она его уже не интересовала. А он пошел дальше.
Это удивительно, но Леонардо думал, когда писал картины, все-таки иначе, чем его современники. Он был с ними и вне их, вне своих современников. Конечно, эпоха Леонардо была эпохой великих открытий. Безусловно. Она очень интересовалась небом. Она очень интересовалась космосом. Она очень интересовалась вселенной. Она очень интересовалась не просто вселенной, как творением божественного разума, она интересовалась вселенной, как некоей вообще великой загадкой. И я не исключаю такой возможности, что картина «Святая Анна с Мадонной и младенцем Христом» представляет собой какой-то вариант гипотезы.
Женское начало было главным, и не исключено, что у Леонардо Всемирный Дух представлен праматерью, прародительницей Анной. Она — корень всего явления. Возможно, он ту гипотезу нам преподносит, что земля началась, когда началась на ней вода, что жизнь началась, когда началась на ней вода.
А вот Мария — это образ мифологической идеи мать-земля. Она и мать человечества, она же и мать человеческая, а младенец представляет собой человечество, которое по отношению к праматери находится еще в младенческом состоянии.
Возможно, Анна, Мария, младенец и агнец в этой форме дают нам представление о том, что мы не одиноки в пространстве. Что земля появляется как жизнь тогда, когда появляется вода. И происхождение воды связано с деятельностью Мирового Разума и Мирового Духа.
Что же касается агнца, я в затруднении полном. Потому что агнец может быть как традиционной христианской темой жертвы, абсолютной жертвенности, так может быть и образом животного мира, зооморфическим образом, с которым связан человек, который очень цепко с ним связан. Конечно, земля эта написана Леонардо необыкновенно богато, щедро и абсолютно иначе по манере, чем написан этот самый лунный пейзаж.
В 1935 году Международный астрономический союз присвоил имя Леонардо да Винчи кратеру на видимой стороне Луны.
Когда мне доводилось бывать в Лувре, первое, куда я шла, я шла смотреть картину «Святая Анна с Мадонной и младенцем Христом». Я не смотрела «Джоконду». Мне не так интересно было смотреть «Мадонну в гроте». Но мне очень интересно смотреть «Анну…». Эта картина совершенна, это картина, которая написана так, как современники не писали, она полна воздуха, она наполнена воздухом земли. То, что Леонардо называл «сфумато» — световоздушная среда, в которой мы живем. И от этого влажного сфумато световоздушной среды, вот этого влажного воздуха мягкими становятся тени… Удивительно это лицо с мягкими тенями, которые делают формы округлыми, чувственными, очень нежными. Леонардо удивительно писал драпировки, он замечательно писал платья женщин.
