— Ты совсем свои мозги протравил? — Хохотнула я. — Убирайся сейчас же!
— Лена, я уйду, только в одном случае, и условия я уже озвучил. Во всех остальных вариантах я буду тебя преследовать. И поверь, я это сделаю.
Я верила. Знала. Он пойдет на это. Сам говорил, что слов на ветер не бросает. И каждый раз это подтверждал…
— Какая просьба?
— Поцелуй меня.
Я застыла от удивления. И не столько потому, что гн говорил это серьезно, сколько потому как отозвалось тело на эти слова. Как вспыхнули огнем вены, как сладко закружилась голова. И это просто от слов. Да со своим нынешним женихом я даже в постели подобного не испытывала, хотя он старался… Антон уже видел ответ в моих глазах. Он всегда умел читать меня по лицу. И ждал. Не подходил сам, он ждал, когда это сделаю я. Прозвучало такое ненужное «Клянешься?» — «Я уже сказал». И я, на неверных ногах сделала эти гребенные три с половиной шага до его тела, все так же расслаблено опирающееся о капот.
Сердце билось бешено, кровь пенилась в жилах дурманя разум. Я так скучала по этим пересохшим чуть приоткрывшимся губам, по этому красивому лицу, этим льдистым глазам цвета холодного январского неба…
Затрясло, забило тело в конвульсиях когда он одним рывком преодолел расстояние между нами и впился в губы. С бездонной болью, с тоской, с диким страхом, отчаянием, виной. Самый горький поцелуй в моей жизни. Самый необходимый и желанный. Трясущиеся руки сами обхватили его за шею. Из-под закрытых век градом катились слезы. Прижалась к груди, прося о защите, умоляя обнять. Стиснул мои плечи, вжал в себя с такой силой, словно хотел растворить в себе, запустить под кожу и пустить по крови. Отчаяние и безумие. Всхлипнув, отстранилась, отвернула голову и выдала сиплым шепотом:
— Ты обещал. — Страх, что он отступит разорвал мой разум к чертям, заполонил, затопил ужасом каждую клеточку моего дрожащего тела. Все же выдохнула бескровными губами, — обещал. Теперь уходи…
— Никогда.
Не выдержала саднящего чувства в груди. Прижалась, вцепилась в его плечи что есть сил и услышала его облегченный выдох.
— Антон… — с прорывающимися, дребезжащими нотками смеси нежности и усталости от самой себя и от этого мира.
Он внимательно смотрел в мои глаза, едва улыбаясь. Вот так. Только так. Когда он ничего не подозревает. Иначе я не пойму правду ли он ответит.
— Ты снова принимаешь? — проникновенным, легким шепотом, будто признавалась в любви.
Не ожидал этого. На долю, действительно на долю мига растерялся, и промелькнувшая и тут же растворившаяся испуганная тень в глазах выдала положительный ответ. Он только раскрыл рот, чтобы снова солгать, как моя ладонь с силой ударила его по щеке, заставив заткнуться.
Отшатнулась, уперлась ладонями в дрожащие колени, уговаривая себя не падать. С моих пересохших губ сорвался хриплый, какой-то гаркающий и в тоже время стонающий смех. Нет, больно в этот раз почти не было. Если сравнить с тем, что было почти два года.
Самое страшное во всей этой ситуации — я привыкла к тому, что он меня убивает. К его лжи. И мне правда почти не больно. Болеть больше нечему. Руины души давно остыли и новый беспощадный удар по пепелищу лишь поднял облако серого холодного пепла, запорошив дурацкие бабские надежды, которые только было родились, но тут же без особых мучений сдохли. Упала на скамейку, покачав головой и с разочарованной улыбкой на губах. Перевела на него взгляд, помертвевшего, стиснувшего губы, и прикрывшего ладонью глаза.
— Ты хоть на реабилитации был? Только честно. — Достала сигареты дрожащими пальцами и усмехнулась сама себе.
Ситуация вроде горькая, но такая идиотская. Только почему вот слезы по щекам текут? Утерла рукавом и подкурила. Поймала его взгляд и приглашающе хлопнула ладонью по ледяным доскам скамейки рядом с собой. Невесело хмыкнул и упал рядом, положив локти на широко разведенные колени и мрачно глядя перед собой. Я снова хохотнула, не чувствуя ни повода для веселья, ни для слез, упорно продолжающих бежать по щекам. Вообще ничего не чувствуя. Как будто все эмоции выключили. Вырубили. Стерли. Как будто их никогда не было в этом теле, и как будто никогда не будет.
— Антон? Ты вообще лечился?
— Да. — Он заглянул в свою пустую пачку и, сморщившись, метко бросил в урну.
— И сколько продержался? — я протянула свою, отметив, что руки уже не дрожат. А не от чего. Внутри меня пусто, тихо и наконец хорошо.
— Семь месяцев. — Он не поднимал на меня взгляда, сплюнув на асфальт и подкуривая сигарету. Правда, взял ее осторожно, будто боясь коснуться моих пальцев. — Соображал туго. Вернее тупил по страшному. Из-за этого все вокруг под откос начало идти. Деньги чуть не лямами терял и никак не мог сообразить, что мне делать. Доктора разводили руками, что, мол, еще года три на полное восстановление когнитивных функций надо. Я бы по миру пошел к тому времени. Зимины с Лехой орали, чтобы и думать не смел. Да только как? Как мне, взрослому мужику сидеть на чужой шее, слюни пузырем пуская и принимая чужие подачки…
— И ты ширнулся. — Фыркнула я, выдыхая дым в сторону и с интересом вглядываясь в трещины на асфальте.
— Въебал по жесткому. Когда приход сошел, понял, что натворил. Что ломка не за горами и абзац, второй раз организм за такой короткий перерыв просто не переживет. Пересел на химию.
— Сейчас тоже?
— Само собой. — Мрачно усмехнулся, убито покачав головой и прикрывая глаза дрожащими ресницами. — Тебя нашли три месяц назад. Думал, выждать. Вернуться к прежнему плану, замутить бизнес, чтобы бабло вертелось, переждать время, слечь в больницу еще раз, и явиться чистеньким.
— Но?
— Но ты замуж собралась. И вот я здесь. Пиздец, Ленка. Я ж ведь до сих пор не придумал, как я тебе поясню, что я не слез, и что мне ложиться снова придется. В голове стучало только то, что тебя нужно забрать. А о том, как я буду искать доводы, когда домой приедем и ты меня вскроешь, я не думал…
— Потому что ты мудак. — Хохотнула я, внимательно оглядывая его усмехнувшийся профиль.
— Наверное. — Кивнул он, не поворачивая ко мне головы. — Не простишь?..
— Новую попытку меня наебать? Ты соврал два раза, пока сидел тут со мной. В больницу ты не ложился. И принял ту дозу, потому что не выдержал. — Усмехнулась я, стряхивая пепел и наблюдая за его полетом.
— Как просекла? — выдохнув сигаретный дым, бросил на меня измученный взгляд.
— Никак. На понт взяла. Бывших ведь не бывает. — Захохотала я, откинув голову и прикрыв глаза.
— Сука ты, Лен. — Рассмеялся Антон, неверяще глядя в мое лицо. — Я думал, опять отходняк словил и тупить начал, что так прокололся. А ты просто на понт взяла.
— Уезжай. — Произнесла это даже как-то миролюбиво, ибо не чувствовала страха, ненависти, призрения. Вообще ничего. Все как тот пепел, распавшийся на ледяном асфальте. — Удачи.
