— А ты, видимо, будешь тем, кто… — я даже осмелилась поднять взгляд на сотрудника перед собой, но договорить мне не дали.
— Сука, пасть закрыла, я сказал! Или тебе и правда прикладом уебать?! В пол смотри, блядь!
Они действительно думают, что после такого я что-то расскажу?
«Ничего не рассказывай»
Даже если бы знала, не рассказала бы. И я поняла, откуда эти нотки ненависти в голосе Коваля, прежде чем нас скрутили. Отчетливо прочувствовала и была с этим солидарна. Страх и ненависть. И последнего больше.
Сцепила зубы, дыша часто и неглубоко и перевела ненавидящий взгляд себе в колени.
Приехали. В отдел. В который меня затащили почти так же, как в машину. Жестко, как пойманную добычу. У окна дежурного просто назвали мои данные и спросили верно ли. Глядя на безразличное лицо женщины, листающей мой паспорт, вынутый из моей же сумки, которую бойцы прихватили собой из Мерседеса Паши, прищурилась и кивнула. К моему удивлению наручники сняли. Завели в какой-то кабинет на втором этаже и сказали ждать, но чего не уточнили. Хмуро огляделась, потирая затекшие кисти с алыми полукружья следов от металла.
Небольшая комната, квадратов восемь, может быть. Крашенные в блекло-персиковый цвет стены. Невысокий, давящий потолок с тусклой люминесцентной лампой за каким-то хреном включенной посреди бела дня. Рядом с ней камера. Ухмыльнулась и подмигнула ей. Наблюдайте, твари. Перед зарешеченным окном, выходящим на задний двор с ментовской стоянкой дешевый стол с тремя стульями.
Отряхнула запачканный блейзер и загубленный белый шелковый топ. Села на стул перед столом, мрачно оглядывая свои дрожащие пальцы, сцепленные на не менее трусящихся коленях. Почему-то не было дикого чувства того, что Коваль во всем виноват. Сложно вообще винить человека, которого ты уважаешь. И которого так прессуют. А заодно и тех, кто с ним рядом. Особенно когда прессуют те, кого ты уже ненавидишь.
Почувствовала помимо ноющей боли в кистях и плечах, режущий дискомфорт в ступнях. Села на стул и почти не удивилась, что стельки лодочек заляпаны кровью из открывшихся порезов. Хотела же клеем залить с утра…
Дверь хлопнула, я подняла взгляд от туфель. Вошедшему, может быть было немного за сорок. Черные волосы с проседью. На испещренном оспинами чуть вытянутом лице, живые, блестящие глаза. Дурацкие усы, над тонкими змеиными губами.
Он был без формы, в обычном отглаженном костюме и песочного цвета рубашке с распластанным, почти лежачим на лацканах пиджака воротником. Первый парень на деревне — при виде этого злобно гогонуло насторожившееся сознание, пристально следя за его выражением лица, чтобы отметить детали и понять, что ожидать от него ничего хорошего мне не стоит.
В его руках пара папок и бутылка минералки. Вроде ничем не примечательный мужик, прошла бы мимо такого на улице и в жизни бы внимания не обратила. Но сейчас интуиция истошно вопила, что это мой лютый вражина на всю оставшуюся жизнь. Это чувствовалось в обманчиво плавных движениях в холодном пристальном интересе глаз, наблюдающих за мной словно кот за мышью, в кратко, но нехорошо изогнувшихся губах, вызывающих желание инстинктивно ощериться в ответ. Но я сдержалась.
Его глаза прошлись по моему непроницаемому лицу, пытаясь выудить для себя, выцепить хоть что-то на чем можно было бы сыграть и определиться со стратегией линии поведения в отношении меня и утверждая меня во мнении, что ближайшее время я проведу как минимум интересно. Но ничего такого он в моем лице не обнаружил, разочарованно кратко и вскользь взглянув мне в глаза. Оно и понятно. Дело дохлое, мужик, я в авиации работаю, там психологи покруче — не сдержала тень иронии в ответном взгляде. Что мгновенно зажгло охотничий азарт в его лице, но я отвела взгляд и отвернулась, чтобы дать себе доли секунды и обрести полный самоконтроль. Так. Взять себя в руки. Взять. В руки. Как на первых собеседованиях, куда я шла с лозунгом «хуй вы от меня чего-то добьетесь, кроме того, что я вам покажу».
Я подавила желание скрестить руки на груди, когда он садился спиной к окну напротив меня. В мужчине главное взгляд. И когда мы с ним впервые встретились им больше чем на пару секунд, я поняла, что интуиция верещала не просто так. Взгляд холодный, безразличный, сволочной. Определенно говорящий, что ему все человеческое чуждо, и важна лишь его работа. И работает он до результата.
Он улыбнулся, мягко и ненавязчиво, задавая тенденцию к расположению к нему. Ха-ха, блядь.
— Мария Анатольевна, воды? — голос красивый, приятный мужской баритон, движение, с которым придвинул бутылку ко мне мягкое и открытое.
— Нет.
Без благодарностей. Без эмоций. Пустота. На лице и в голосе. А что за ней, прочитать не дам. Сидеть и ждать. Просто сидеть, слыша гул в голове от натянутых до состояния струн нервов, смотреть, как его глаза пробегаются по строчкам документов перед собой и ждать.
— Меня зовут Мирошников Андрей Сергеевич, я старший следователь второго отдела по расследованию особо важных дел против государственной власти и в сфере экономики по нашей области. Думаю, у вас возникли вопросы. — Змеиная улыбка по губам, он открепляет от папки несколько листов, готовясь протянуть их мне, — это должно исчерпать ваш интерес и рассказать вам, с кем вы связались…
Я как в замедленной съемке смотрела на эти листы, протягиваемые мне. Ну да. Интересно, конечно. Только если бы меня сюда привезли не как лань к царскому столу, я бы может даже и поверила бы этим глазам. И этим бумагам, легшим передо мной на стол, ибо протянутыми с его руки я их не взяла. Глаза в глаза и сердце забилось чаще. От понимания, что читать я это не буду. Что правды от этой змеи не дождусь. Я в бизнес авиации работаю, скот. И прекрасно понимаю, как стряпаются дела неугодных власти. Слухи между стюардессами бизнес сегмента никто не отменял. Был тебе замечательный мужик, неприхотливый клиент, тихий, спокойный, беспроблемный. А потом раз, и погорел на чем-нибудь. На какой-нибудь херне. И как часто, сука, как же часто, такая оплошность совпадает с тем, что сей клиент собирался что-нибудь эдакое сотворить. Новую сеть ресторанов-салонов, в депутаты податься, новый строительный проект запустить. Ну, забавное же совпадение. А тут Коваль на Ямал слетал. Явно не на ягель и оленей полюбоваться… и нехуй так зыркать, чудовище, знаю я за такие дела.
Особенно те, за которые из машины посреди трассы выдергивают. И я знаю Коваля. Он не убийца, не сутенер, не наркоторговец, не террорист. С остальным я смерюсь. Так что окстись, родной, твоим словам я и на сотую долю процента не поверю. Как и высеру твоих подчиненных на бумаге.
Темные глаза следака прищурились, не принимая мой ироничный взгляд в сторону документов и последующий спокойный но с тенью насмешки в его глаза. Воздух между нами стал плотным и тяжелым. Оттого что лань на царском дворе не желала идти под нож царскому мяснику, чем вызвала его недоумение. Ну, давай, сука. В словесном поносе я тебя уделаю. Он только разомкнул тонкие губы, как его прервали.
— Андрей Сергеевич. — Постучавшись, в кабинет заглянула миловидная девушка, моего возраста. — Там адвокаты Коваля пришли. Целая делегация. Вас требуют.
