— Ты чего вообще на пустыре забыла? — хмуро спрашивает он, когда мы ступили на асфальт парковки и я останавливаюсь, обхватывая себя руками, пытаясь справиться с дрожь и тяжелым дыханием.
— Я… я в клуб шла… у меня встреча с владельцем…
— С Александром Михайловичем? — неподдельно изумляется охранник, оглядывая мой потрепанный вид. — Ольга Дмитриевна?
Я киваю и почему-то смеюсь, бросив взгляд в его обеспокоенные глаза. Он сказал что-то странное, что отведет меня к Александру, я, непонятно чего испугавшись, начинаю возражать и с опаской смотрю на пустырь, тонущий во мраке. И в голову приходит мысль, что, возможно, дело бы закончилось не просто изнасилованием… От запоздало накатившего осознания я сильно вздрагиваю и у меня едва не подкашиваются ноги. Охранник без обиняков берет меня под локоть и тянет за собой в клуб, не принимая в расчет мои лепетания, которые из-за шума в ушах и голове я и сама толком разобрать не могла.
Уже в холле клуба музыка бьют по ушам, вокруг тьма народу, но это успокаивает, помогает отгородиться от едва не случившегося ужаса, помогает прийти в себя. Тупо переставляю ноги на ступенях, ведущих на второй этаж.
Охранник, достигнув широкой мраморной площадки на втором этаже, где было значительно тише, не останавливается, не отпускает моей руки, даже когда я требовательно хоть и слабо тяну ее на себя, давая понять, что я в порядке. Он ведет меня куда-то через заполненный наполовину ресторан. Небольшой полутемный коридор, самая дальняя дверь, легко и неслышно распахнувшаяся и вот я уже стою в просторном кабинете и смотрю в зелено-карие, изумленно расширившиеся глаза Александра, сидящего за широким рабочим столом у большого витражного окна в нескольких метрах от входа.
В голове почему-то вспыхивает мысль, что сегодняшняя дата могла быть не только Катина. Как Ланка бы это пережила, господи?.. А мама? Что стало бы с ней?..
Ощущаю, что ноги снова становятся ватными. Делаю шаг назад, слепо шарю рукой в поисках опоры, но не нахожу ничего и чувствую, как все стремительно расцветший в сознании ужас смазывает секунду, когда я должна упасть. Но меня снова подхватывают. На этот раз не охранник и даже не Александр, только и успевший подняться из-за стола, а высокий белобрысый мужик, неведанно когда успевший очутиться рядом.
— Зорин… — отчего-то зло шипит он, глядя прозрачно-голубыми, какими-то по волчьи бледными глазами на Александра, торопливо приближающегося ко мне, которую блондин уже усадил на обнаружившимся недалеко от двери кресле.
— Не сейчас. — Резко и в тон ему бросает Александр, приседая у кресла на корточки и осматривая меня обеспокоенным взглядом, — Оля… что?..
Что? Действительно.
— А хуй его знает. — Говорю я и фыркаю.
Пытаюсь успокоить рвущийся из груди смех, принимая поданный стакан с водой. А, нет, не с водой. Едва не выплевываю виски в лицо Александра, этот самый бокал мне подавшего, но кое-как глотаю и с трудом откашливаюсь, пока охранник, спасший меня от страшной участи в подробностях рассказывал как услышав мой крик, пошел проверить и увидел как трое животных волокут меня в неизвестном направлении.
Лицо Александра, неотрывно глядящего на меня, мрачнело с каждым сказанным словом. Под конец, когда охранник сказал, что двое других охранников умчались вслед за нападавшими, он прикрывает глаза и протяжно выдыхает.
— Они что-нибудь тебе сделали? — глухо и как-то неожиданно зло спрашивает Александр, вперивая в меня потемневший взгляд.
Я отрицательно было мотаю головой, но смотрю на свою правую руку. Браслет Ланы. Задерживаю дыхание, прикусив губу. Твари. Просто гребанные твари.
— Оль?
Отрицательно мотаю головой и, прикрыв глаза, глотаю остатки виски. Дышать, как и думать становится проще. Ничего же не случилось. Ничего. Кроме Ланкиного браслета.
— Оль, посмотри на меня. — Голос мягкий, с просительными интонациями и с покровительственными нотками, которые порождают ощущение тепла в теле лучше выпитого виски. Тепла и надежды — даже удивительно, как мне спокойнее становится от этого. Загоняю постыдную и такую неуместную мысль, что мне хочется слышать этот тон до тех самых пор, пока я окончательно не приду в себя. Но его голос снова звучит и снова делает меня слабой. — Что они сделали?
— Браслет… — выдают мои губы, а глаза не могут отпустить тонкую полоску незагорелой кожи на запястье. — Простой, из бисера. Но это был подарок…
— Найди их. — Краткий приказ охраннику и взгляд на всеми позабытого блондина, развалившегося в кресле за столом. — По факту, что можно сделать?
— На торце видеофиксация есть? — немного подумав, ровным тоном спрашивает он у охранника, подпирающего закрытую дверь спиной, и, когда тот отрицательно мотает головой, прицокнув языком смотрит на меня льдистыми глазами, — следов побоев на ней тоже нет. Можно, конечно, попробовать притянуть. Если их поймать, то мусора с радостью вцепятся. А по факту, Зорин… сам понимаешь. Я бы по-другому поступил, когда твои бравые молодцы их поймают. Мало ли кем они являются и под кем ходят. Не исключено, что откупятся, сейчас ценники-то видел? Курам на смех… Территория не моя, связей мало, в случае такого поворота могу не потянуть. А вот с другим помочь могу.
Я смотрю в спокойные голубые глаза, прокручивая его слова в голове и понимая, что нехорошая улыбка блондина намекает на едва ли не больший спектр криминала, чем тот, что чуть не совершился. Понимая, и ощущая, как эмоции становятся слабее, а внутри меня значительно тише.
— С другим я и сам неплохо справлюсь, — негромко произносит Александр, снова переводя на меня внимательный взгляд, и, взяв у меня бокал, идет к своему столу, чтобы вновь его наполнить.
— Вы о чем? — тихо уточняю я, глядя в широкую спину Александра.
— О преступлении и наказании. Я в этом спец, Ольга Дмитриевна. — Фыркает блондин, салютуя мне бокалом. — Антон Дмитриевич Грановский, адвокат, рад знакомству, хоть и обстоятельства так себе.
Да уж, в этом он прав. Киваю, глядя как Александр хмыкнув, бросает на усмехающегося блондина неоднозначный взгляд и идет ко мне с бокалом, переводя взгляд на охранника.
— Стас, там на углу Томилинской новые многоэтажки, на крайней справа висят камеры. Они уже подключены к городской системе. Если выблядки в ту сторону побежали, можно и отследить и посмотреть, как выглядят. Займись. И Гарика вызови, объясни ситуацию. Упырей надо поймать.
— Понял. — Кивает Стас, и, бросив на меня сочувствующий взгляд, покидает помещение.
— Я тоже пойду, видимо, я больше не нужен. Доброго вечера, господа. — Зевает адвокат и, не глядя на меня, выходит из кабинета.
Я молчу, опустив глаза в колени и сжимая в пальцах нагретое стекло бокала. Молчу напряженно и думаю о том, что на моем месте могла бы быть любая другая. Кончики пальцев холодеют от мыслей, что, на моем месте мог быть кто-то, чей крик могли не услышать. Или уже был. Шакалы настолько смело нападающие стаей, наверняка имеют покровительство. Всеми возможными способами себя уверяю, что намек блондина вполне себе оправдан. Впрочем, при мысли о том, как бы это все могло отразиться на маме и Ланке, чувствую что-то сродни жажды крови. Крови этих ублюдков.
