— Папа неадекватно среагирует. Скорее всего, очень неадекватно. С обширным спектром уголовных статей. Я не знаю, как к этому подвести так, чтобы ему в обратку от нетеряющейся твари не прилетело — это первое. Второе, что меня еще немного тормозит — ты так же у меня, отца и «Радона» все спрашиваешь, и я надеюсь, что у тебя хватило мозгов, чтобы не исключать вариацию того, что он тебе на уши просто приседает. Поэтому я пока терплю. Не знаю, насколько меня хватит и как вообще все это решать, но… хуй с ним. Развлекайся. Одно но, Ксю, ты все же девочка и у тебя там голова по другому варит, это природа, против нее не попрешь, но все же ты думай, хорошо? Просто думай. На меня ладно, похуй, я понимаю, но вот папа… Ксю пожалуйста, никаких Лисовских поползновений в эту сторону. Трахайтесь, в любовь играйте, хоть что делайте, просто помни, что этот твой ручной зверек просто мразь и он уже много говнил, а соблазн штука такая…
— Не настолько я тупая, Кир. — Усмехнулась, отводя взгляд и выдыхая дым.
Не знаю, почему не сказала, что все у нас кончено. Правда не знаю. Может быть потому, что Кир явно бы обрадовался, а мне… мне этого не хочется видеть. Трясина колыхнулась, почему-то стало немного больно, но я промолчала.
— Как он руку сломал?
— Упал. Скользко же… — выдохнула дым в сторону, разглядывая тлеющий конец сигареты.
Кир внезапно протянул руку и взяв меня пальцами за подбородок приподнял лицо заставляя смотреть в свои потемневшие, чуть прищуренные глаза.
— Ксю?
— Минутка глубокого родственного взаимопонимания? — ощущая, как сердце ускорило такт, оскалилась я. — Ой, а можно воспользоваться таким интимным моментом семейных соплей и попросить у тебя твой Лёхус? — кивнула в сторону его черного коня, — на пару дней? А то в моей купешечке трахаться неудобно, а его Леванте полное гавно. Вот в Мерине сегодня попробуем, и в Лёхусе твоем для сравнения и…
— Блядь, когда ты повзрослеешь. — Кир отпустил мой подбородок, закатив глаза, но нехорошо так побледнев.
Обменявшись «любезностями» с братом мы сели в машины и разъехались.
Я поворачивала машину к дому, когда мне в меня сзади въехала черная Панамера. Я даже не выругалась, молча вышла из машины, чтобы узреть свой треснутый бампер и выбегающую из другого автомобиля хрупкую белокурую девушку с большими тревожными глазами.
— Пожалуйста, извините! — высоким мелодичным голосом искренне попросила она, взволнованно переводя взгляд со своей треснувшей фары и повреждённой части крыла на мой бампер. — Господи, простите меня, пожалуйста! У меня ребенок сильно заболел, мы в больницу ехали, я из-за нервов… Девушка, пожалуйста, давайте так решим. Пожалуйста, прошу вас… Любая сумма, которую назовете, пожалуйста! Мой сын… нам в больницу нужно, пожалуйста, любая сумма…
Я через ее плечо бросила взгляд в салон Панамеры. Там, на заднем сидении в детском кресле плакал малыш лет двух. Я перевела взгляд на безумно встревоженную девушку с умоляющими глазами, и внутри как будто что-то очень сильно дрогнуло, впервые за холодный безмолвный ад двух дней. Прикрыла глаза на мгновение, лелея это чувство, но оно все же кануло в темные густые воды апатии. Я посмотрела в глаза девушки и тихо выдохнула:
— Ничего не нужно. Езжайте.
Она смотрела на меня невероятно расширившимися зрачками, в которых плескалось такое беспокойство за ребенка и неверие моим словам, что эти чужие сильные эмоции снова послали рябь по темным водам внутри. Я уже за это готова была сама ей заплатить.
— Что? — дрогнувшим голосом переспросила она, с неверием и надеждой глядя в мое лицо.
— Езжайте. — Повторила я и попыталась растянуть губы в успокаивающей улыбке. — У вас ребенок болеет, вы же сами сказали. Езжайте в больницу, мне ничего не нужно.
Она судорожно выдохнула, метнулась к своей машине, схватила сумку, на ходу извлекла из нее визитку и карандашом для глаз дрожащими пальцами написала номер телефона на обратной стороне прямоугольника.
— Пожалуйста, возьмите. — Фактически впихнула мне визитку в руку. — Это мой номер, позвоните мне, я оплачу весь ремонт. — Я зачем-то перевернула визитку и невольно усмехнулась — ресторан «Ажур». Девушка, закидывая в сумку карандаш, торопливо произнесла. — Это мой ресторан. В любое время приходите, обслужат по высшему разряду и за счет заведения. — Ее тонкие дрожащие пальцы благодарно сжали мою кисть, снова пошатнув вязкую апатию. — Спасибо вам большое! Я всегда на связи, в любое время можете позвонить. Спасибо вам, девушка! Извините меня, пожалуйста, еще раз! Спасибо вам!
Она торопливо побежала к своей машине, а я, почему-то с пересохшим горлом неверно зашагала к своей, крепко сжимая визитку в руке. Пальцы ошиблись, когда мы одновременно открывали двери своих автомобилей и из салона Панамеры раздался детский плач. Я оглянулась, девушка очень спокойно что-то сказала ребенку, что шло в совершенный резонанс с безумной бледностью ее кожи и неистово дрожащей руки, прижимающей телефон к уху, когда она сдавала назад и благодарно кивнув мне, все так же стоящей посреди заезда и мешающей другим водителям с любопытством смотрящим на меня и мою машину.
Она очень быстро уехала, а я стояла и почему-то тупо смотрела ей вслед. Кто-то особо недовольный посигналил мне, намекая, что если я не устроила бесплатное развлекательное шоу, то должна убраться с дороги что я оперативно и сделала.
Сидя в салоне и дымя в окно сигаретой, я безразлично пялилась на полупустую парковку. Какая-то дичь вообще. Нужно расслабиться, встряхнуться. Какой-то пиздец. Прежде я непременно бы учинила скандал в случае аварии, короткий из-за ребенка, но скандал, а здесь вообще… я будто и не я, будто меня вообще нет. Пальцы с сигаретой безотчетно коснулись кисти правой руки, в том месте, где девушка сжала мою руку. Внутри что-то дрогнуло тогда, подсказало, что там под тяжелыми водами что-то есть, и что мне, наверное, не на все так похуй, как кажется.
* * *
Мой излюбленный «Блейз». Мои замечательные «друзья». Любимая застекленная вип-ложа на втором этаже. Отсюда прекрасный обзор на беснующуюся под ногами толпу. Избранное бухло, хорошая еда, доверительные разговоры, грязные сплетни, бесконечный сарказм. Дым в потолок, кальянный, сигаретный и не только. Посменно пара шлюх на шесте, один самец для разнообразия. У нескольких допинг, у парочки депрессанты под аккомпанемент негромкой музыки. Обстановка уютная с намеком на пафос, приглушенный свет. Этот эпизод был ровно таким же, который я проживала великое множество раз здесь и с этими людьми.
Откинувшись на спинку дивана, вполуха слушала о чем говорит свита, чтобы не выпасть из темы, тянула вино и смотрела вниз, под ноги на яркий танцпол.
Пус-то-та. Я в толпе, она со мной и подо мной, а… пустота. Но шаг оказался все же верным — апатия дрогнула. Пропитывалась пока слабым раздражением. Но чем больше проходило времени, тем сильнее становилось раздражение. Вино сменило текила. Вроде бы даже развезло. Да только не до того состояния, которого бы мне хотелось.
