— Кирилл, — напряженно позвала я, но брат тоже не обратил на меня внимания, молча последовав за ним.
* * *
Снег кружил и падал большими хлопьями, укрывая промерзшую землю. Оседал на одежде и волосах, падал за шиворот, холодил и раздражал кожу. Но оба стояли недвижно возле черного Лексуса Кирилла. Стояли, курили и молчали. Рома протяжно выдохнул и, бросив взгляд на наручные часы, спокойно и ровно отдал приказ:
— Отцу ничего не говори. Я сам ему сообщу.
— Ты… — Кирилл подавил себя, сцепив зубы, и на мгновение прикрыв глаза, повернул голову, чуть прищурено глядя на Рому, выжидательно изогнувшего бровь. — Лисовский, давай откровенно. Ты вот нах… я знаю, что у тебя с башкой и с принципами проблемы, просто пока поверить не могу в такой масштаб. Она баба, вот нахуя ты во все это ее втягиваешь? Давай без крови разойдемся.
— Давай. — Лисовский пожал плечами и кивнул, нашаривая в кармане иммобилайзер и оглядываясь на стоящий невдалеке Леванте.
— Ты меня не слышишь, что ли? — Кирилл сдержал порыв взять его за локоть и дернуть на себя. С трудом, но сдержал. — Лисовский, я тебя предупреждаю, не втягивай ее во все это.
— А я и не втягиваю. — С Ромы разом слетела маска прохладной насмешки, обнажив такое леденящее презрение, что оно чувствовалось физически. — И вам, уродам, делать это больше не позволю. Учти это, Кирилл, и папаше намекни.
Кирилл приподнял бровь пристально глядя в глаза Лисовского. Тот прицокнул языком и прищурился.
— Вы девчонку на передовую кинули. Против меня. С которым три года ничего сделать не могли. Ты меня сейчас к совести призываешь? Окстись, дорогой, и нахуй с папашей идите. Все что вам природа не додала по человечности, она в нее впихнула, и к счастью вы об этом не знаете, а то пользовали бы с большим рвением и отдачей. Так что пасть не разевай и молись там с благодарностями своим богам, что у меня, в отличие от вас, с головой все оказалось нормально и я людей от вещей отличаю. Точнее людей от животных и от вещей.
— В любовь играешь? Ты, да? — Кирилл тихо рассмеялся, с иронией глядя в лицо Лисовского.
— Так, на заметку: я ее ни в одну схему не втянул. Ни в одну. Двадцать четыре раза мог, из них тринадцать с таким итогом, что вы бы на ноги не скоро поднялись. Но не стал. — Смесь эха холодной насмешки и раздражения в ровном голосе. — Вы ее загнали в тот коридор, который вам был нужен. Заставляли идти по нему и голову перед вами склонять типа дура же, типа ничего не смыслит же. — Презрительно фыркнул, внимательно глядя во вспыхнувшие злостью глаза Кира. — Смыслит, и очень нехуево так смыслит для двадцатипятилетней девочки, на которую срать хотела вся ее ебанутая семейка, только свои потребности удовлетворяющая и похуй что ближнего перемалывает в фарш. Шизофреники. Я раньше вас презирал, знаешь, с позиции, что вы вроде как ебанутые, однозадачные, с низменными потребностями, типа животных, на чью территорию заходить нельзя по какой-то только вам понятной логике. Когда ее узнал, то презирать перестал. Жалких вообще сложно презирать, они ведь просто жалкие. — Прекрасно считал то, что Кирилл почти скрыл — попытку не ответить на его провокацию, и повел уголком губ. — За сестру заступаешься? Ты хоть бы раз папочке возразил, мол, дорогой папа, она же девочка, пусть занимается тем, чем хочет, у нас с тобой яиц нет что ли, чтобы еще и ее в грязь втягивать? Не приходила такая простая человеческая мысль в твою тупую голову?
Приходила. Кирилл усмехнулся, презрительно глядя в глаза с отблесками холодной стали. Хотелось много чего сказать, а лучше с силой уебать в челюсть. Хорошо бы с ноги. Сдержался. Надо подумать, пилить сразу в бой на эмоциях и без плана против Лисовского нельзя. Стелет красиво. И как всегда грязно. Сука.
Кирилл сплюнул на асфальт, и усмехнулся, полностью взяв себя в руки.
— Слушай, Лисовский… — сверкнув зелеными глазами, насмешливо произнес он, — и когда ты отцу-то скажешь, м?
— Я готов хоть сейчас. — Лисовский достал телефон и отклонил входящий вызов, бросив мобильный в карман, ровно добавил, — она не готова.
— Ксю не будет к этому готова и вот на это твой ебучий расчет, верно? — Кирилл фыркнул, чуть прищурившись и испытывающие глядя в потемневшие глаза Лисовского.
— О, она будет готова, уж поверь, и я это пойму. Сейчас почему не говорю? Да очень все просто — в отличие от вас я не любитель морального насилия над близкими людьми ради своих желаний. — Сказал, как отрезал. Холодно, жестко, веско.
Она рассказала ему, что ли? — Кирилл пристально вглядывался в непроницаемое лицо Лисовского. Да нет, быть не может. Не настолько же дура.
— Лисовский, ты давай с оборотами поаккуратнее, ага? — достал сигареты, прикурил, да только никотин нихера вот не успокаивал горячую злость и желание растерзать ублюдка на месте. Так все идеально рассчитавшего. — И семью мою не трогай, тем более в таком ключе. Это я тебе очень полезный совет даю.
— Разговор окончен. Дернешься к отцу — уебу. Дернетесь к ней — пиздец вам обоим, хотя и поднапрячься придется. — Снова взгляд на часы, снова лед крошится в голосе, замораживая кровь в венах. — Не лезь сюда, ты не вывезешь, это уже я тебе очень полезный совет даю. Все. По левым счетам вашу долю разобью и переведу на обнальные, папочке привет.
Лисовский развернулся, на ходу запахивая полупальто, направился к машине. Кирилл усмехнулся, с интересом глядя ему в след и сплюнул на промерзший асфальт. Как итог подвел.
Глава 9
Они оба так ничего и не сказали мне. О чем говорили и что решили. Кир ответил кратким «все нормально, твое безумство я не сдам, пока чудить не начнешь», Ромка делал вид, что вообще не понимает, о чем я его спрашиваю. Гады.
Впрочем, напряжение спало. Подбор компании, которая выиграет наш конкурс на инженерные и монтажные работы продолжался, время поджимало. Сегодня был почти крайний срок, но Ромка присутствовать на переговорах не мог — в «Легроиме» назначено собрание акционеров. Памятуя недавнее событие, я его неистово умоляла перенести переговоры «Тримекса», потому что трусила теперь вообще что-либо делать без него. Ромка тоже как-то не был уверен, хотя потенциальных контрагентов пробил. Сказал, что если у меня все же возникнут сомнения (да они у меня и не исчезали! Но его рявканье я слушать тоже не хотела), то перенести переговоры с аргументом, что без соучредителя я решить не могу.
Это я восприняла как единственный выход, но, разумеется, тщательно сделала вид, что это крайний метод, к которому я прибегу, если только сомневаться начну, и наконец успокоилась.
Переговоры шли адекватно и нормально и я даже расслабилась. Настолько, что отослала Ромке смс:
«Началось там у тебя собрание?»
«Регистрация пока. Что-то пошло не так?»
«Нет»
Едва слышно фыркнув, прикрепила запись с диктофона и дописала —
«здесь все, что я о тебе думаю. Смотри, чтобы никто не слышал».
