Он почти вывернул руку с ножом, но отвлекся на меня и шатен этим воспользовался. Почти. Если бы Лисовский не расцепил руки и не шагнул назад, лезвие бы не просто полоснуло его по животу, а вонзилось в его тело. Он рвано выдохнул, отступив еще, чем еще вернее спровоцировал на новое нападение обезумевшего от краткой победы шатена, сделавшего шаг к нему. И получившему резкий и безжалостный удар между ног от меня, мгновение назад испуганно соскочившей с сопротивляющейся блондинки.
Лисовский посмотрел на меня ошалелыми глазами и, шагнув мимо упавшего и скрюченного на тротуаре мужика, схватил за локоть, рванул со мной куда-то в сторону.
— Только попробуй, сука! — рыкнул кинувшейся было наперерез блондинке, и продублировал свои слова на немецком.
— Лисовский!..
— Драпаем, блядь!
Он рвал прочь, мимо клуба, через какие-то подворотни. И страх, подстегиваемый напитывающийся силой от зрелища того, как он вторую руку прижимал к животу, заставлял меня забыть о том, что на шпильках я бегаю плохо.
Остановился в какой-то подворотне между высокими кирпичными домами, и только тогда отпустил мой локоть. Сделал несколько шагов вперед и с такой силой пнул мусорный контейнер, что тот отъехал от него на очень приличное расстояние.
— Лисовский… — сбито дыша, позвала я, делая шаг к нему, уперевшемуся одной рукой в стену и опустившему голову. Вторую руку он все так же прижимал к животу, где ткань набрякла кровью.
— Сука… — его тихое злое шипение сквозь стиснутые зубы.
— Ром… — онемевшими губами прошептала я, встав рядом и глядя то на его закрытые глаза, с темными, дрожащими ресницами, то на ладонь, сквозь которую обильно струилась кровь. — Лисовский! В больницу надо…
— Ты совсем дура, что ли? — он повернул ко мне голову, глядя прищурено и зло. — Доктора обязаны сообщать о ножевых полиции. Ты что, сука, думала, мы просто так оттуда сбежали, что ли? Это сто процентов потом полиция, их за нож, нас за избиение, законодательство у китайцев скидку на граждан других стран не делает. Какая нахер больница? Мы отсюда в лучшем случае лет через пять тогда уедем. Сразу после тюрьмы.
И он тихо рассмеялся, глядя в мое перекосившееся лицо и окончательно меня этим введя в ступор. Убито прикрыл глаза, повернулся к стене спиной и присев на корточки откинулся на холодный кирпич.
— Пиздец, съездил я в Китай… — аккуратно отнял руку от живота, отодвигая набрякшую кровью ткань. — Ладно, не верещи, царапина. Заживет.
— Ты… ты вообще, что ли? — потрясенно охнула я, глядя на его задумчивое лицо, осматривавшее нехилых таких размеров «царапину» сочащуюся кровью. — Лисовский, поехали в больницу! Денег им всунем, соврем что-нибудь! Ты… совсем, да? Ты совсем ебанутый? Поехали в больницу!
— Ебанутый тут не я. — Холодно ответил он, вновь зажимая рукой рану и вскинув голову с неудовольствием глядя в мое шокированное лицо. — А тот пидор. Сказал, не переживай. Крови много, потому что это живот. С башки и с живота всегда столько льется, как будто свинью режут. Нормально все. Вроде даже зашивать не нужно, — поморщившись, достал телефон из кармана и кому-то набрал. — Миш, я не вернусь. Слезно извинись перед китайцами, наври что-нибудь правдоподобное и всю эту байду в ресторане за наш счет закрывай в качестве извинения. — Он отключил звонок и недовольно прицокнул языком, запоздало оттирая кровь с экрана о ткань брюк.
У меня подкосились ноги, я уперлась дрожащей рукой в стену, с тревогой глядя как тяжело он поднимается.
— Ром, пожалуйста… — с силой и грубостью запихивая такую ненужную сейчас истерику на край сознания, тихо, с мольбой прошептала я, глядя как от его движения, сквозь пальцы снова заструилась кровь. — Ром, ну пожалуйста… Скажем в больнице, что я тебя случайно задела, овощи там чистила, резко повернулась… или что толкнула тебя и ты упал там на что-нибудь или еще что… Пожалуйся, Ром…
Лисовской удивленно вскинул голову, с непонятным выражением вглядываясь в мое лицо, кривящееся, сдерживающее слезы из последних сил.
— Что-нибудь навру, я тебе клянусь. Ром, пожалуйста, давай съездим… Ром, пожалуйста…
Он нахмурился, напряженно глядя мне в глаза, хотел что-то ответить, но промолчал, отведя взгляд.
— Я сказал, это царапина. Крови почему так много тоже объяснил. Отстань ты со своей больницей, истеричка несчастная. Пошли уже.
И он пошел прочь из проулка. Взяли такси. Откинув голову на заднем сидении он прикрыл глаза. Я, сцепив зубы, с тревогой смотрела а его ладонь. Попросила остановить возле какой-нибудь аптеки.
Фармацевт, к моему счастью неплохо изъяснялась на английском, и, выставляя на прилавок передо мной баночки, бинты и прочую медицинскую лабуду подробно поясняла, как, чем и в какой последовательности обрабатывать раны. Напоследок порекомендовала все же обратиться в госпиталь, на что я криво и вымученно улыбнулась.
Единственное, о чем я молила невидимого мужика на небе, в которого никогда не верила, чтобы нам в отеле никто не встретился ни из его стаи, не из папиной свиты. Повезло — не встретили. Лисовский скинув обувь на пороге, вяло огрызнулся на мои попытки помочь, когда направился в ванную. Одежда в урну, шум воды, снова открылось кровотечение. Он аккуратно полуулегся на подушки, с неохотой отодвигая полотенце, под моими просительными прикосновениями.
Рана была действительно не глубокая, кровь уже слабо сочилась. Пока я аккуратно дрожащими пальцами обрабатывала порез, Лисовский гасился виски и лишь изредка задерживал дыхание, но ни одного звука не издал, только поморщился, когда я заливала рану медицинским клеем и накладывала повязку, скрепляя ее пластырем.
— Поехали в больницу. — Угрюмо потребовала я, накложив последнюю полоску пластыря.
— Ой, да хорош. — Отпихнул мои руки, закатив глаза. — Будешь и дальше канючить — выгоню нахер.
Я с трудом, но промолчала — хер знает, что с ним случится, может в обморок грохнется, крови дохрена потерял. Я сейчас уснуть не смогу, так и буду шататься и переживать, что с этим козлом… Выгонит, под его дверью сяду.
— В ванной телефон оставил, принеси.
Подчинилась. Сполоснула разводы крови на поддоне душа, стараясь не смотреть в сторону мусорного бака.
Лисовский уже лежащий с бутылкой, кивнул на поданный мной телефон и кому-то набрал:
— Ты в отеле? Слушай, дай пару сигарет, идти никуда не хочется.
Усмехнулся, отключил звонок. На стук поднялся сам, плотнее запахнув халат, открыл двери так, чтобы меня при всем желании не было видно за его спиной.
Взяв принесенную пачку сигарет и перекинувшись парой незначительных фраз, закрыл дверь. Не глядя на меня прошел вглубь номера, до его конца, чтобы раздвинутьдвери на балкон и, прихватив пепельницу, снова полуулегся на подушки, поставив между нами пепельницу и вскрыв пачку сигарет, щелкнул зажигалкой. Глубоко затянулся, прикрывая ладонью глаза и медленно выдыхая дым в потолок.
