Он фыркнул, но снова болезненно поморщился и я с трудом подавила рык, что нужно ехать в больницу. А то поеду в нее я с переломами.
* * *
Впрочем, Асаев прибеднялся. На следующие сутки оттрахал меня так, что это я себя старой и немощной чувствовала. И почти взмолилась, когда он удовлетворенно улыбнулся, закинул таблетку от головной боли и снова был готов к труду и обороне. Под утро меня оставили в живых и с хорошим настроением уехали вершить криминальные дела.
А к ночи эстафету болячек я перехватила.
У меня заболело горло. Он его посмотрел и почти с ужасом заключил, что оно у меня красное.
Затолкал в кровать, я сначала подумала ему мозги на место вернуть, а потом решила отомстить. Изображала, что мне вот-вот понадобится отпевание, говорила слабо и невразумительно. Эмин тщательно старался удержать образ сурового кавказского мужика, но на мои умирающим голосом просьбы «пожалуйста, таблетки», «пожалуйста, чай, плед, ноутбук, другой чай, этот горло щипет», у него все отчетливее оседала в глазах тревога.
Вообще, я его начала понимать. Вот так болеть это, конечно, круто. А то вечно хуярю как ломовая лошадь на последнем издыхании с криком «да все нормально, отъебитесь от меня!». А тут прямо мило так все, только продолжай изображать, что лежишь на смертном одре.
В чем прикол я поняла, только пугала мысль, что для меня это прикол, а вот судя по морде Эмина Амировича он в отношении простуд непередаваемо серьезен. Вот башку пробить себе это ладно, а простуда это аппокалипсис. Хотя у него третий сотряс и такая его логика, в принципе, объяснима. Да вообще многое понятно стало. Так голову-то не жалеть. Чему я раньше удивлялась?.. Про осложнения же вот недавно в интернете читала.
Потом мне захотелось посмотреть телевизор. С ним. Непременно лежа на его плече, я ж скоро помру, мне необходимо, чтобы он был рядом. Так что он смотрел со мной какое-то фрик-шоу, от которого даже меня подташнивать начало, а у него не один мускул на лице не дрогнул, вот выдержка какая, аж завидно! И весь его облик был суровым и серьезным, а на лбу прямо высвечивалось «Я ВСЕ ПЕРЕТЕРПЛЮ, ТОЛЬКО НЕ УМИРА-А-АЙ!», я едва сдерживала злорадное хихиканье и продолжала играть в королеву драмы, испускающую последний дух.
Но пришлось снизить обороты, потому что Асаев вот-вот готов был снова начать кого-то дергать чтобы ему дали санавиацию и он экстренно отправил меня в Москву. Тревога уже была в насыщенно карих глазах отчетливо заметна. А у меня даже температуры не было. Вернее была, тридцать шесть и три. И это его ввергло почти в откровенную панику — до нормы же не дотягивает! Значит я уже остывать начала! Караул! Где телефон?! Сейчас нужен сверхзвуковой самолет в Германию! Воскресите Гиппократа и Авиценну!
С громаднейшим трудом его убедив что все нормально, я начала себя вести уже адекватно, закинула пару леденцов от боли в горле, пошла готовить ужин.
Меня снова затолкали в кровать. Ну и ходи голодный. И принесите чая королеве драмы!
Чай он принес и я капитально перегнула палку.
— С бергамотом. — Негромко произнес Эмин, перехватывая кружку так, что подать ручкой моим пальцам. — Горячий.
— Ну так подуй! — праведно возмутилась королева драмы.
И замерла под пронизывающим злым взглядом. Секунда, плеск, звон, пукнувший от неожиданности Доминик до этого мирно похрапывающий под окном. С которого снова падали осколки. Ладно, хоть перепугавшуюся собаку не ошпарил, буйный.
Хлопнув дверью, ушел курить. Собирала осколки и воду с паркета, выжимая тряпку и представляя на ее месте шею Эмина. Но упиться скандалом мы не успели.
Он облокотился плечом о дверной косяк, прожигая взглядом меня, заканчивающую убирать последствия его психопатии, только открыл рот, но ему позвонили. Я оглянулась на него, чтобы выдать какую-нибудь язву, но осеклась. Потому что Эмина перекосило.
— Что?.. — Хрипло спросил он, звериным, горящим ненавистью взглядом глядя в стену перед собой. И так зло прорычал, что у меня сердце замерло. — Это подстава, ищите его. Ищите, блядь.
Он отключил звонок, сжав губы, напряженно глядя в пол и спустя миг набрал кому-то.
— Наши гиены уже в курсе? — и у меня все сжалось внутри, когда Эмин оскалился и убито прикрыл глаза. — Стопорни их насколько получится, у меня здесь палева дохуя.
Отключил звонок и протяжно выдохнул, приоткрывая глаза и в ненависти глядя в пол.
— Эмин?.. — тревожно позвала я.
— Вещи собирай. — Не глядя на меня приказал он и развернувшись пошел по коридору.
Не поняла, как подскочила и кинулась за ним, он сидел в кухне, распечатывал коробки с телефонами и выбирал симкарты из стопки перехваченные резинками.
— В Доминикану полетишь на пару-тройку дней. Или в Италию. — Не глядя на меня, тихо но твердо произнес он, включая новый телефон и странную квадратную штуку, громко пискнувшую, и положив рядом с ней свой мобильный. Кому-то быстро набрал по памяти, прижал телефон плечом к уху, и стал распечатывать другой телефон. — Виталь, привет, дай мне максимум быстро вылет в Санто-Доминго или Рим, что ближе по времени вылета. Да похер вообще можно и джетом, главное быстро. Нет, двое, жена и охранник. Да. Сейчас скину. — Набрал еще кому-то. — Свой и Янкин загранник, живо.
— Эмин… — подавляя ужас, отвоевывающий любую попытку рационально мыслить в два шага приодолела расстояние и присела на корточки у его стула, ледяными пальцами сжимая его колено.
— Без мозгоебства. — С непроницаемым лицом отрезал он, распечатывая третий телефон и снова кому-то набирая, и пока шли гудки, добавил, глядя в стол, — полетишь, кости погреешь, как решу все, заберу назад. Сучье, блядь… С собой особо ничего не бери, карты дам, там сразу валютные счета, что надо купишь, хотя там по сути и не нужно ничего. — Звук пришедшей смс, он сразу отклонил набранный вызов, взял первый телефон, открыл сообщение и быстро переслал кому-то. Перезвонили почти сразу, он ответил, начав распечатывать третий по счету телефон и кивнул мне на стопку симкарт, подсказывая помочь. — Да. Отлично. Без вопросов, скидывай реквизиты. — Отключил звонок принял протянутую симкарту, вставил в новый телефон и пока тот включался негромко произнес, — летишь в Доминикану. Там встретят, все расскажут, что как и куда. — Третий телефон с третьей симкартой, напряженно прикрытые глаза и массирование пальцем левого виска, теснее прижимая к правому уху телефон и тихо сквозь зубы, — ну давай… давай же, блять… Дим, форс-мажор. У меня жена утром прилетит, встретить ее надо на виллу отвезти, все показать, все рассказать. Да… Да… Нет, с Асланом. Да, понял, сейчас мне скинут, я тебе перешлю… — выключил телефон и наконец посмотрел на меня, задержавшую дыхание и истерику, исподлобья глядящую на него. — Иди покури. Иди вещи собери. Иди, блять, куда-нибудь отсюда, мне людям надо звонить этот пиздец решать.
Стояла на балконе. Курила вторую, первая выпала из подрагивающих пальцев. Зашла в квартиру. Эмин сидел на диване в гостинной, скрестив ноги и положив их на журнальный столик. В правой руке бутылка виски, упирающаяся в черную квадратную хренотень, лежащую на подлокотнике. Посмотрел на меня и безапяляционно мотнул головой, приказывая уйти и закрыть дверь.
