Сначала Грубер пытался объяснять, почему количество звонков и серьезность поводов для обращения продолжают расти, однако Хардиган все не мог успокоиться после того, как в Мойер прислали подкрепление из Бейкерсбурга.
Грубер пробежал глазами несколько коротких статей со скудными подробностями об общине Вольного Народа и случайном взрыве в 1968 году, который погубил поборников свободной любви и изгоев общества, подростков, сбежавших из дома, и несколько малолетних преступников. Все двадцать три тела были опознаны, ближайшие родственники уведомлены. Причину трагедии также установили: взрыв нестабильного динамита, с помощью которого община расчищала землю. Была и одна необычная деталь: некоторые тела обнаружили в небольших подземных камерах, которые в полицейских отчетах назвали «комнатами для медитации».
Грубер откинулся на спинку стула и потер подбородок. Что-то в этих заметках его беспокоило. Авторы перечисляли факты, но не называли имен. Возможно, потому, что в то время еще не всем родственникам погибших успели сообщить о том, что произошло. Но что-то все-таки было не так… Он просмотрел статьи, которые были напечатаны позже, но подробностей по-прежнему было мало. Короткая заметка о том, что останки переданы родственникам, и все. Никаких описаний погибших, которые могли бы растрогать читателей. Никаких подробностей о деятельности общины. У Грубера сложилось впечатление, что тем, кто писал о случившемся в Мойере, было все равно, Минимум подробностей об инциденте, никаких размышлений о случившемся, никаких выводов. Грубера беспокоили не те подробности, которые он прочитал, а те, которых как раз и не было.
«Им будто хочется, чтобы о случившемся как можно скорее забыли», – подумал он. Но, возможно, это было правильное решение, ведь Мойер в то время процветал только благодаря туристам.
«Меньше всего хочется плюнуть в туристический колодец. Если, конечно, вы не “Пандженто” и вам действительно на все наплевать».
Блэр, кажется, хотел поговорить со старожилами в полиции, но большинство тех, кто мог что-то помнить о гибели Вольного Народа, уже вышли на пенсию. Хотя…
Грубер встал из-за стола и направился к кабинету шефа. Он поднял руку, чтобы постучать в дверь, и тут она распахнулась. Грубер машинально отступил назад. Из кабинета вывалился новичок с пылающий щеками и умчался так, будто за ним гнался медведь-гризли.
– Это Гуревич? – спросил Грубер.
– Он самый, – ответил Хардиган. – Пригрозил ему, что следующие двадцать лет будет детишек через дорогу переводить. – Шеф поправил табличку на столе. Грубер подумал, что она, вероятно, понемногу сдвигалась к краю каждый раз, когда Хардиган молотил кулаком по столу.
– Шеф… – осторожно начал Грубер, ведь спрашивать о таком непросто.
– В чем дело, Грубер? – раздраженно спросил Хардиган и вздохнул. – Ради бога, у тебя запор, что ли? Выкладывай.
– Вы уже довольно долго тут работаете, – сказал Грубер. – Я хочу сказать, в Мойере.
– Ну да, – усмехнулся Хардиган. – Я был тогда совсем как Гуревич. Разве что не таким трусом.
– Значит, вы уже служили в полиции, когда община еще существовала.
Хардиган нахмурился.
– Община?
– Вольный Народ Полей.
– А, эти… – от ностальгической улыбки не осталось и следа. – Послушай, Грубер, может, ты не заметил, но предаваться воспоминаниям мне некогда. Если это все, возвращайся к…
– Это еще не все, сэр, – прервал его Грубер. – Я проверяю наводку.
Шеф нахмурился.
– Какую еще наводку?
– Я считаю, что все эти мелкие и крупные происшествия связаны между собой.
– И как это может быть связано с давно исчезнувшей сектой? – удивился Хардиган.
Грубер глубоко вздохнул, прежде чем упомянуть об уликах, которые нашли Тенч и Блэр.
– Агенты ФБР обнаружили связь между инцидентом в библиотеке и тем, что когда-то произошло в общине.
Хардиган с подозрением прищурился.
– Что ты имеешь в виду?
– Нечто, связанное со взрывом.
Насторожившись, Хардиган поднялся и навис над столом, упираясь в него кулаками.
– С тем случайным взрывом?
Груберу показалось, что шеф пытается его запугать. Он с удивлением понял, что Хардиган хочет, чтобы он оставил эту тему.
«Он что-то скрывает».
– Это был несчастный случай?
– Ну, разумеется, – ответил Хардиган и повернулся к окну, выходящему на парковку, чтобы не встречаться с Грубером взглядом. – У них был динамит, чтобы расчищать поля. Он испортился и взорвался во время одного из их сборищ. Во всех газетах об этом писали.
Хардиган сцепил руки за спиной. Они дрожали. Короткие седые волосы были похожи на стальную щетку, но шеф полиции всегда казался моложе своего возраста. Он не был подтянутым и спортивным, но ему с избытком досталось энергичности, властности и напористости. Однако сейчас Хардиган заметно сутулился и явно чувствовал себя не в своей тарелке.
– Я читал эти статьи, – сказал Грубер.
– Ну вот, – сказал Хардиган, пренебрежительно махнув рукой.
– Их авторы что-то скрывают, – сказал Грубер. – Я должен знать, что именно.
– Ты, кажется, увлекся теориями заговора? – резко спросил Хардиган. – Все это не важно. И уже давно. Так что просто… забудь.
– Хотите знать, что было в последнем отчете, который я читал? – сказал Грубер, начиная злиться. – Один из наших патрульных остановил машину, потому что водитель проехал на знак «Стоп».
– Ну и что? Патрульный поступил правильно.
– Он едва не забил водителя до смерти! – продолжал Грубер. – Люди нападают друг на друга и даже убивают. И это происходит прямо сейчас! Никто не может чувствовать себя в безопасности. И все каким-то образом связано с той чертовой сектой!
Хардиган вздохнул, вернулся к столу и устало опустился в кресло.
– Что происходит, Том?
– Не знаю, сэр, – сказал Грубер. – Но я пытаюсь это выяснить.
– Хочешь узнать правду?
– Конечно.
– Правда тебе ничем не поможет, – сказал Хардиган. – Уж поверь.
– Я хочу сам составить мнение об этом.
Хардиган приподнял бровь.
– Всемогущий Грубер?
– Любая информация может оказаться полезной, – продолжал Грубер. – Я должен знать…
– Не замяли ли это дело? – спросил Хардиган. – Да, замяли. Но все было не так, как ты думаешь.
– Я не…
– Чушь собачья! – огрызнулся Хардиган, тыча указательным пальцем в Грубера. – Строишь тут из себя праведника и думаешь, что мы перебили членов секты, а потом прикрыли дело.
Грубер уставился на него. Он гордился тем, что всегда и ко всему относился объективно. У него, конечно, были свои соображения насчет того, что произошло в 1968 году, но о том, что массовое убийство – дело рук полиции, он и подумать не мог.
