В тёмных глазах полыхнул недобрый огонь. Начал тихо:
– Наташ, прекрати! Да, я гиперсексуален! Но разве я тебя не удовлетворял?! Разве тебе было плохо со мной? Разве я не заботился о вас? Я ж никогда ни в чём тебе не отказывал! Я дом построил! Для тебя! Для наших детей! Построил! Не купил! Чтобы всё, как ты хотела! Даже твою убогую кофеварку терплю, потому что она тебе нравится! Я ж готов в лепёшку разбиться, чтобы тебе было хорошо! Потому что люблю! В чём дело-то? Я же тебя реально люблю! Только тебя! И всегда любил только тебя! Что сложного в том, чтобы принять меня таким, как я есть? – к концу почти рычит.
О! Мой! Бог! Этот мужчина, сидящий напротив, и всё ещё по ошибке числящийся моим мужем, только что предложил мне смириться с его похождениями налево? Потрясённо молчу. Вон оно как... Откуда-то изнутри, из самой души поднимается что-то очень тёмное.
– И сколько лет ты гиперсексуален? Сколько лет я делила тебя с проходящими моментами? – каждое слово мне приходится с трудом выталкивать из себя.
– Наташ... Не надо... Ты не о том думаешь... Не то говоришь... Почему ты не слышишь меня? Важно только то, что я люблю тебя.
Гор резко подаётся вперёд. А я еле сдерживаюсь, чтобы не вцепиться ногтями в такое красивое лицо.
– Ты сейчас с Кириллом? – звучит, как выстрел.
– Тебя теперь вообще не должно волновать, с кем я, – тоже подаюсь вперёд и почти шиплю, – Понял? Я, может, теперь за все двадцать лет отрываться буду! Пока могу. Буду мужиков, как перчатки менять! Сравнивать члены. Ясно? Нагонять упущенное!
Вот теперь я его достала. Он опять откидывается на спинку. Губы, сжатые в одну тонкую полоску, разомкнулись.
– Только попробуй! – говорит спокойно. Только я вижу как раздуваются его ноздри. Мог бы, огнём бы плюнул.
– И что ты сделаешь? – искренне удивляюсь.
– Поверь, лучше тебе не знать… – в карих глазах бушует то самое, невыплюнутое пламя.
Только посмотрите... Он мне ещё и угрожает!
– Гор, ты нормальный?... – говорю поражённо, - Значит, ты, Бог знает сколько лет, оправдывал какой-то гиперсексуальностью свои проходяшие моменты, а мне угрожаешь? А что, если у меня тоже гиперсексуальность проснулась? Разбудила ненароком, глядя на любимого мужа с другой, – наконец, повысила я голос.
Тут же в кабинет начали стучать. Из-за двери глухо прозвучал голос Палыча:
– Наталия Валерьевна, откройте дверь! Или мы её выбьем!
Гор сжал челюсти так, что желваки заходили, пальцы вцепились в подлокотники.
– Игорь, открой дверь и уходи. Мне от тебя ничего не нужно. Не беспокойся – ни твой бизнес, ни дом я делить не буду. Дети сами решат, как относиться к нашему разрыву, с кем и как общаться. Чай, не пятилетние. Живи, как хочешь, с кем хочешь. Просто не появляйся больше в моей жизни никогда. Ты всё испортил. Сам! Лично! Возможно, в силу твоей очень особенной физиологии, тебе действительно жизненно необходимо трахать кучу разных баб. Но это не мой вариант. Мой мужчина будет спать только со мной. Если такого не найдётся, лучше буду жить одна, чем с членом общественного пользования…
Гор молчал, уставившись в одну точку на моём столе. В дверь уже не стучали – барабанили кулаком. Я встала, чтобы открыть, и его в мгновение смело с кресла. Сильное тело прижало меня к стене, красивые губы зашептали в мои:
– Девочка моя строптивая! Что ж ты такая упёртая, а? Наточка! Возвращайся… Твоё место рядом со мной! Ты моя! Понимаешь? Не могу спать без тебя! Дышать не могу! Жить не могу! Даже дом рыдает без тебя! Ну, хватит уже! Мы же взрослые люди! Прости меня… прости…
Одна его рука прижала плечи, другой Гор больно сжал мои волосы на затылке. Подавляя сопротивление, притянул мою голову к себе ближе и целовал лицо, пытаясь попасть в губы. Я же пыталась выкрутиться, ощущая, что ещё немного, и в его руках останутся пряди моих волос.
Всё ещё муж нагло вклинил колено между моих ног, насаживая промежностью на бедро, заставляя юбку ползти вверх. Я попыталась выставить руки и оттолкнуть его… куда там. Даром они все, что ли, в качалку до сих пор ходят? Слёзы обиды покатились из глаз. Он опять меня унижал!
– Пусти… пусти… пусти… – только и повторяла, словно в бреду, отчаянно пытаясь отвернуться.
– Солнце моё, не плачь! Прошу, вернись! Начнём всё сначала, с чистого листа! Только ты мне нужна! Только ты! Клянусь, больше никогда не обижу! До конца дней только ты будешь в моей постели! Выбрось всё из головы! Забудь! – его губы елозят по лицу, а моя удивительная фантазия услужливо предоставила картинку, где он целует ту черноволосую девушку…
У меня начиналась истерика, когда Палыч таки выбил дверь, и она с треском выломанного замка распахнулась. Скоро у него войдёт в привычку выламывать двери, ведущие ко мне…
Недолго думая, полковник оттащил от меня и скрутил Гора. Ему-то что, он тоже в качалку ходит. И не только туда. Кажется, часть моих волос таки осталась в красивых пальцах мужа. Кожа головы горит огнём… Следом за Палычем вошёл злой, как чёрт, Кир.
– Ты как? – хмуро спросил меня. А как я? Кто ж его знает… Пожала плечами.
Не дождавшись ответа, перевёл внимание на мужа.
– Гор, ещё раз подойдёшь к ней, лично покалечу, – спокойно так сказал, уверенно.
– С какой стати ты мне угрожаешь, Кирилл! Ты кто такой? – голос мужа стал ледяным, – Она моя жена. И ею останется. Понял?!
– Посмотрим, – спокойно отвечает шеф.
– Кирилл Владимирович, полицию? – с надеждой на продолжение шоу вклинился Палыч.
– Да, брось, – махает рукой шеф, – проводи на выход и дай распоряжение, чтоб больше не пускали.
– Есть, – разочарованно вздыхает СБ-шник, отпуская Гора.
– Ната, я тебя не отпущу! Слышишь? – говорит Гор перед тем, как уйти под пристальным взглядом Палыча.
Я закрываю глаза и, обхватив себя за плечи, сползаю по стеночке на пол, покрытый жёстким ковролином. Меня опять нет… Яду там не принесли?..
Глава 13.
Натали, кабинет
Кир сильными руками легко поднимает меня, прислоняет к стене и слегка бьёт по щекам тыльной стороной ладоней. Помогает. Я открываю глаза и зло смотрю на спасителя.
– Нормально? – спрашивает Кир.
Я, молча, киваю. Меня трусит. Зуб на зуб не попадает… С его помощью обхожу стол и падаю в кресло.
– Что делать будем? – спрашивает строгим тоном учителя.
– Бубны неси...
– Чего?!
– Разложим костёр – танцевать будем.
– Не смешно.
– Да уж… весёлого мало, – в голове пугающая пустота.
– Ты же понимаешь, он не успокоится. Он же, и правда, тебя любит, – в голосе шефа злость, замешанная на что-то ещё.
