Книга Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом, страница 47. Автор книги Джон Диксон Карр

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом»

Cтраница 47

Под его ногами, в направлении Блумфонтейна, находился госпиталь Лэнгмэна с его маленькими тентами и большими шатрами, занявшими площадку для игры в крикет, и главным корпусом, расположенным в кирпичном здании павильона.

Павильон когда-то использовался для показа любительских театральных представлений. По прибытии на место штат госпиталя Лэнгмэна был изумлен, узнав, что в одном конце павильона находилась обрамленная позолотой сцена, на которой ставилась оперетта «Корабль ее величества «Пинафор». Но изумление продолжалось недолго.

Они достигли Блумфонтейна 2 апреля 1900 года. Транспортный корабль «Ориентал» зашел в Кейптаун, чтобы получить приказы, а затем направился в порт Ист-Лондон и высадил войска, в числе которых находился и персонал госпиталя Лэнгмэна. Главврач, господин Роберт О’Кэллагэн, был толст и походил на Александра Дюма-отца; он предпочитал сидячий образ жизни. Хирург из военного министерства, майор Друри, учтиво разговаривая с ирландским акцентом, следил за поставками виски. Группу работников госпиталя, всего сорок пять человек, посадили в воинский эшелон, и они отправились в четырехдневную поездку по стране.

Путь был свободен.

Лорд Робертс, который мастерски обошел с флангов Кронжа, что составляло первую часть его плана, теперь торопился захватить Оранжевое свободное государство. Его войска иногда проходили по сорок миль в день и всегда были вынуждены обходиться половиной рациона, потому что Кристиан Де Вет сократил поставки продовольствия. У них было только два легких боя до того, как в середине марта они вступили в Блумфонтейн. От тридцати до сорока тысяч солдат расположились лагерем на зеленых плато вокруг Блумфонтейна и к северу — в направлении Кари-Сайдинга.

Было жарко, стоял мрачный сезон грозовых дождей, когда госпиталь Лэнгмэна прибыл на место. Английские томми, десантники из Канады, Австралии и Новой Зеландии, платили бурским лавочникам по шиллингу за две сигареты. Город был полон генералов и журналистов, Конан Дойл, который все время вел дневник, жадно ловил их разговоры за обедом. Он был доволен месторасположением госпиталя, крикетной площадкой, окруженной забором из гофрированного железа.

«Павильон великолепен, — писал он Туи. — Надеемся, что в нем и в тентах мы сможем разместить не 100, а 160 пациентов. В город прибывают раненые; сегодня утром мы ездили получать наше оборудование, которое прибыло поездом».

Раскрасневшийся, в розовой майке, в сдвинутом на затылок тропическом шлеме, он подсчитал темпы, которыми должна была вестись разгрузка ящиков общим весом в пятьдесят тонн. Это были настолько бешейые темпы, что «когда мы закончили, я не мог говорить, потому что язык прилипал к губам». Люди из бригады Смита-Дорьена, пехотинцы и конники регулярных и нерегулярных войск, шагали вдоль линии железной дороги. Это было как бы слиянием всех элементов в единый образ солдата в Южной Африке, не приукрашенный, как в иллюстрированных изданиях, образ: бородатого, с трубкой в зубах, с синяками на руках. А чуть поодаль маршировали шотландцы Гордона.

«Эй, старые добрые гордонцы!» — закричал запачканный грязью человек в розовой майке, который перегружал ящики из железнодорожных вагонов в запряженные волами фургоны. По городу непрерывно передвигалась кавалерия. «На фоне черных туч я видел 12-й уланский полк, драгунов, 8-й гусарский полк, когда они направлялись на восток».

Буры в холмах не сидели сложа руки. Кристиан Де Вет, который носил затемненные очки и впоследствии стал их партизанским лидером, уже устроил в Саннас-Посте засаду британской колонне. Кроме того, он захватил водопроводную станцию в двадцати милях к востоку от Блумфонтейна. Такого ущерба, как захват этой станции, не могли нанести даже три битвы на полях сражений.

«Почему, — слышалось повсемеётно, — мы сразу же не выступили и не выдворили этого старого бура с водопроводной станции? Почему?»

Этого никто не знает и по сей день. Весьма вероятно, что немногие знают истинную причину того, что произошло. Можно с определенностью сказать, что в Паардберге войска пили зараженную воду. После этого случилась вспышка брюшного тифа.

Если сказать, что войска, для которых прививка от брюшного тифа не была обязательной, умирали как мухи, это вызвало бы горькую усмешку. Потому что мухи никуда не подевались, они продолжали жить, жужжа до неприличия черными роями. Брюшной тиф вызывает дурноту и головокружения, резко поднимается температура, покрывается язвами кишечник. Он вызывает постоянные дефекации с жутким запахом и в высшей степени инфекционные. Наступает тяжелая смерть.

Госпиталь Лэнгмэна, в котором преобладали санитары-носильщики, находился не в худшем положении, чем другие госпитали; в одном из них лежала тысяча семьсот больных, а коек хватало всего для четверти из них. У Лэнгмэна не хватало дезинфицирующих средств, постельного белья, посуды. Несмотря на протесты, новых пациентов группами привозили в павильон и оставляли больными или умирающими между койками. Гротескная позолоченная сцена с декорациями для оперетты «Корабль ее величества «Пинафор» была превращена в отхожее место. А надо всем этим черными роями с жужжанием летали, садились на посуду, пытались проникнуть в рты людей мухи, каждая из которых была разносчиком болезни.

Толстый и респектабельный гинеколог О’Кэллагэн был не в силах видеть такую смерть. Он уехал домой. Майор Друри, над лысиной которого кружились мухи, из гостеприимного компаньона превратился в вечно пьяного солдафона. Если бы Конан Дойл не взял на себя всю полноту ответственности, все могло бы дойти до полного развала. Но два младших хирурга, Чарльз Гиббс и Г.Дж. Шарлиб, были прекрасными людьми, которых можно было бы выбрать на места упомянутых руководителей; такими же были санитары из бригады скорой помощи Сент-Джона и другие из сорока пяти человек персонала. Они боролись с этой эпидемией, пока она не сразила двенадцать из них, но эпидемия продолжала распространяться.

Вопрос о могилах для большинства умерших не вставал, их завертывали в одеяла цвета хаки и укладывали в мелкие ямы. В апреле — мае умерли пять тысяч человек. Из Блумфонтейна разносился такой запах, который при соответствующем направлении ветра чувствовался за шесть миль. Поначалу врачи всех госпиталей устраивали стычки с властями по поводу необходимости строго содействовать уважению приверженности Британии строгому соблюдению буквы законов военного времени.

Депутация докторов, в которой был и старший врач госпиталя Лэнгмэна, просила власти о том, чтобы пустые дома в Блумфонтейне и вокруг него разрешили использовать для размещения больных брюшным тифом. Власти ответили, что это невозможно без согласия владельцев домов, а это были отсутствовавшие бойцы вражеских бурских отрядов. Конан Дойл пошевелил мозгами. Он выдвинул другое предложение.

«Крикетная площадка, — сказал он, — обнесена большим забором из гофрированного железа. Мы могли бы разобрать этот забор и сделать из него сколько-то бараков, которые по крайней мере укрывали бы от дождя. Что вы на это скажете?»

«Извините. Это тоже частная собственность».

«Но люди же умирают!»

«Извините. Таковы приказы. Мы должны показать нидерландцам, что они могут нам доверять».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация