Наконец Марина присела рядом.
— Хотите поужинать? У меня котлетки есть и суп, — шепотом предложила она.
— Давай.
— Котлетки или суп?
— Да хоть что, — пожал я плечами. — И давай на ты, а то тупо как-то.
Она бросила на меня долгий взгляд, явно наполненный каким-то смыслом, но взгляды я читать не особо умею, а спорить она не стала.
Стараясь не шуметь, Марина достала из холодильника кастрюльку, поставила на плиту.
— Как на работе? — спросила опять же шепотом.
— Нормально всё. Не думай об этом. Как вы тут, лучше скажи?
— С масками вы… ты угадал. Я как только их сняла, так Оля перестала плакать.
— А то! Я бы и сам от них заплакал.
Она улыбнулась, встала, повозилась у плиты, потом поставила передо мной тарелку с супом. Пока я ел, она сидела напротив и смотрела.
— У тебя очень суровая дочь, — поделился я своим наблюдением.
— Да, Оленька у нас не болтушка, — просияла Марина и, помолчав, добавила: — Спасибо тебе…
Мы встретились взглядом и с минуту молча смотрели друг на друга. Не знаю, как она, а у меня сразу же все всколыхнулось.
— Ерунда, — голос прозвучал неожиданно хрипло, как не мой.
— Нет, не ерунда. Тиханович обложил меня со всех сторон. Это был какой-то замкнутый круг. Понимаешь, все становились на его сторону. Ну, почти все. Только вот Казаринов мне помог за то, что в свое время я их сына не исключила из школы, и… ты.
— Почему он вообще против тебя все это затеял? Или он с самого начала такой был?
— Нет, мы раньше неплохо ладили. Он нам здорово помогал, ну а потом, когда всплыло… то видео…
Марина осеклась, посмотрела на меня одновременно со страхом и надеждой. Ну а меня тут же скрутило. Все мысли о том проклятом видео я эти дни упорно отгонял, не давал себе о нем даже думать, и вот снова… За грудиной сразу разлилась едкая горечь. Я стиснул челюсти до глухого скрежета, отвернулся в сторону. Ну вот зачем она напомнила?
— Мне было восемнадцать, мы только первый курс закончили. Я подрабатывала тогда коммивояжером. Ходила с сумкой по всяким фирмам, торговала косметикой. И однажды забрела в какую-то… вроде как фотостудию. Ну и там… в общем, облапошили меня как последнюю дуру. Предложили поучаствовать в обычной фотосессии. А я еще, идиотка непуганая, подругу с собой притащила. В общем, хозяин этой фотостудии, Антон, напоил нас чаем с наркотой. Подсунул какие-то бумаги подписать. Мы уже ничего не соображали. Наташку вообще вырубило, а я хоть и была в сознании, но ничего не могла сделать. Пальцем не могла пошевелить. Потом нас куда-то увезли. За город. А там…
Марина зажмурилась, закусила нижнюю губу, но справилась с собой.
— Что там? — глухо спросил я, каменея.
— А там нас обеих изнасиловали. Как оказалось, на камеру. А потом вышвырнули, спасибо, что не убили. А все потому, что я случайно попалась на глаза какому-то богатому старику и ему захотелось вот такой фильм…
Марина все-таки заплакала. Я же не мог произнести ни звука. Сердце кровью обливалось, но слова все застряли в горле. Утирая слезы, она продолжила:
— А спустя девять лет мне пришло по почте сообщение: «Переведи сто тысяч или тот ролик увидят все». Я рассказала Юрию Ивановичу, думала, он поможет, а он… А в полиции даже дело открывать не стали…
* * *
От Марины я поехал не к себе, а к отцу. Можно было подождать до завтра, но я не мог. Не знаю даже, как я вообще до него добрался, так меня ломало и выкручивало. Вытрясу из него всё, решил я. Узнаю, кто эти мрази. И всех, одного за другим, найду и убью.
Но отец спал. Спал после своих препаратов, а это означало, что разбудить его нереально, пока их действие не отпустит.
Хотелось все громить и крушить. Хотелось разнести всё к чертям. Каждая секунда ожидания казалась пыткой.
Потом вспомнил, что Марина дала мне адрес своей почты, куда ей писал шантажист. Закрывшись в отцовском кабинете, я набрал Лорса. Пришлось, правда, выслушать излияния: где я, скоро ли вернусь, почему не отвечаю на звонки… Я и подзабыл, что Лорс сам как ребенок, но на мою просьбу вскрыть Маринину почту, найти послания шантажиста и пробить его по айпи, он с готовностью отозвался. И уже к утру от него пришло сообщение с адресом того, кто, возможно, слил всё это дерьмо в сеть…
Глава 19
Тимур
Жил Маринин шантажист в центре города, так что далеко ехать и долго искать не пришлось. Ну если это он, конечно, отправлял ей сообщения, а не какой-нибудь его гость.
В любом случае, хорошо, что это оказался обычный жилой дом, а не интернет-кафе, вот там найти концы было бы сложно.
Видать, этот шантажист либо беспробудно туп, либо… да всё равно туп. Лорс сказал, что он даже банальный vpn или прокси не додумался задействовать. Впрочем, это Лорсу не особо помешало бы.
Я нашел нужный подъезд, правда, пришлось немного потоптаться перед железной дверью, пока меня не впустила какая-то школьница. Поднялся на второй этаж, позвонил, прислушался — ни шагов, ни каких-то ещё звуков оттуда не доносилось. Спит ещё, что ли? Ну так я разбужу.
Я звонил раз за разом, заодно и ногой долбил. Грохот стоял на весь подъезд, кто угодно бы проснулся, но чертова квартира никаких признаков жизни не подавала.
— Умер он там, что ли? — терял я терпение. — Или никого нет?
В конце концов из соседней квартиры высунулась бабка. И ни «здрасьте» тебе, ни «кто такой», сразу истошно заверещала:
— Ты чё ломишься, а? Чё долбишься? Покою от вас нет… Как вы уже достали! Думала, этот паршивец, прости господи, помер, хоть вздохнем спокойно. Так нет, всё равно ходят и ходят. Стучат и стучат.
— Тише, бабка. Чего разоралась? Нормально скажи, кто помер?
— Как кто? А к кому ты ломишься? Дружок твой помер. Наркоман этот проклятый.
Я обескураженно оглянулся на дверь, потом достал телефон сверился с адресом в сообщении Лорса. Да нет, всё верно.
— И когда он умер?
— Ну, когда… Ну, вот три дня назад его нашли. Да, точно во вторник. В понедельник нам пенсию принесли, а во вторник его нашли, уже мертвого. Но в воскресенье живой был, это точно. К нему тоже вот приходил какой-то…
Сюда я мчался на взводе, думал, голыми руками эту тварь удавлю, а тут аж растерялся сразу. Черт, что ж он так не вовремя умер-то…
Ладно, хотя бы тогда выяснить, что ли, что там за унтерменш такой был? И кто к нему приходил?
Бабку бы потрясти…
— А ты что, знакомый его или кто? — подозрительно прищурилась она.
— Или кто.
Я достал портмоне, вынул купюру, показал старухе.
