В первую минуту я глазам не поверила, перечитала сообщение в корпоративной почте на два раза — всё верно: уволить начальника отдела логистики Казаринова В.И. с такого-то числа…
Потом ещё какое-то время сидела в ступоре, только лицо полыхало от негодования и стыда.
Поручение свое Тимур спустил через нашего начальника, но я прекрасно понимала, что сделал он мне это назло. Намеренно, показательно. Ведь никого другого из своего списка кандидатов он не тронул, вообще про них как будто подзабыл. А стоило мне попросить за Казаринова — и вот она, его помощь во всей красе…
Господи, какой же он стал мелочный и мстительный! Словно и правда, совсем другой человек. Абсолютно. А главное, как неудобно перед Виктором Ивановичем. Получается, он меня сюда пристроил, а я его… подвела под монастырь. А ведь он совсем не при чем, он даже не в курсе, что у нас с Тимуром давние счеты. Ни за что ни про что попал под раздачу.
Чертов самодур! Злопамятный жестокий мальчишка, который никак не может перешагнуть свою обиду. Даже тогда, семь лет назад, он вел себя гораздо больше по-мужски, а сейчас… ну просто фу.
Вечером, как он и велел, я поднялась в приемную. Только сейчас я уже не тряслась от страха. Противно мне было и горько оттого, что Тимур стал таким. Да и просить его я уже ни о чем больше не собиралась. Я и вообще не пришла бы, но он сам вызвал за полчаса до конца рабочего дня.
— Что там у тебя? — спросил он мрачно, как только я вошла. — Рассказывай.
— Неважно, — ответила я.
— Да что за идиотские метания? — сразу начал заводиться он.
— Это у меня идиотские метания? А что тогда с вами? Я вчера попросила вас не увольнять Казаринова, по-человечески попросила. И что вы сделали? Вы сразу же его уволили! Это как вообще? Вы ведь его даже не знаете. Нет, я понимаю, что когда-то сильно вас обидела, поступила с вами некрасиво, даже жестоко, и мне очень жаль, но хранить обиду семь лет, еще и вот так мелко мстить… Это какой-то детский сад…
Я покачала головой, не находя слов. Он же смотрел на меня с выражением чуть ли не смертельной скуки.
— Все сказала? Ты слишком высокого о себе мнения, если всерьез считаешь, что из-за тебя я стал бы кого-то увольнять. Или, наоборот, не увольнять. Ну кто ты такая? Так… — он небрежно скривился. — Даже если ты мне когда-то нравилась, ну ты же, надеюсь, не совсем дура считать, что я до сих пор что-то там к тебе испытываю.
Я стояла и хлопала глазами, действительно чувствуя себя совсем дурой. А он продолжал:
— Ну и ты же не думаешь, что если мы в пятницу переспали, то это что-то значит? Давай, на всякий случай, всё проясним. Мне просто надо было… снять напряжение, а я тут ещё мало кого знаю, точнее, никого, кроме тебя. Тратить время на ухаживания, подкаты и прочую муть неохота и некогда. А с тобой и без всего этого можно. Только, еще раз повторю, это ничего не значит. В смысле, не рассчитывай на какие-то преференции и особое отношение на работе. Помочь я помогу, но только с твоими личными проблемами. Но даже не думай больше лезть в рабочие вопросы. Не пытайся повлиять на какие-то мои решения здесь.
Каждое его слово обжигало как пощечина. Хотелось просто провалиться сквозь землю. Мало ему было сунуть мне деньги, так он ещё добавил: «с тобой можно и без всего этого…». Решил окончательно втоптать в грязь.
— Поняла?
— Постараюсь запомнить, Тимур Сергеевич, — каким-то блеклым голосом ответила я.
— Так что ты хотела? — чуть мягче спросил он. Но мне после его отповеди хотелось одного: немедленно уйти, не видеть его, не слышать… никогда.
— Хотела попросить, чтобы вы меня не увольняли, хотя бы ближайшее время. Мне для суда нужно официальное трудоустройство.
— Я и не собирался, — взметнул он брови удивленно.
— Спасибо, — глухо произнесла я и вышла из его кабинета, чувствуя себя совсем больной.
А когда я вернулась с работы домой, меня ждало новое потрясение.
Позвонила квартирная хозяйка, с которой мы два месяца назад заключили договор на аренду на целый год с поквартальной оплатой. Она долго путалась в объяснениях, рассказывала про каких-то нежданно-негаданно возникших родственников из Хабаровска, которым негде жить.
— В общем, Мариночка, вам нужно съехать. Извините, простите, ради бога. Деньги я вам, разумеется, за месяц верну. И неустойку тоже.
— Но я не могу! — запаниковала я. — И вообще, как так? Мы же на год твердо договорились.
— Понимаю, всё понимаю, мне так неудобно перед вами, — лепетала хозяйка. — Сама не ожидала, что сестра с мужем и детьми нагрянет. Прямо как снег на голову! И что им в своем Воронеже не сиделось! Зима на носу…
— Вы же сказали, они из Хабаровска.
— Ну да… они там жили раньше, в Хабаровске, — после некоторой заминки неуверенно продолжила она. — А потом в Воронеж переехали, а я по привычке… Мариночка, я понимаю, что должна была вас по договору предупредить за месяц, но это форс-мажор. У нас ведь есть пункт такой… И как там сказано, я за это готова выплатить вам неустойку.
— Я не могу сейчас съехать. Понимаете? Никак не могу! Давайте хотя бы через неделю?
— Не получится, они завтра вечером приезжают… Простите меня, Мариночка, ради бога. А хотите я у своих знакомых поспрашиваю, кто сдает? Постараюсь найти, куда вам съехать…
Рука с телефоном бессильно опустилась и повисла плетью. Да что же это такое? Ведь дело не в том, что мне некуда было пойти. Снять новую квартиру несложно. Только вот акт о жилищных условиях, который надо будет предоставить в суд через три дня, был составлен на эту.
Хозяйка еще причитала, рассыпалась в извинениях — я больше не вслушивалась, лихорадочно соображая, что делать. Отказаться наотрез съезжать? Есть же договор. Но и пункт о форс-мажоре тоже есть… А если она вызовет полицию? Силой выселит? Свекор ведь не замедлит сообщить о скандале в суде, ещё и в красках всё распишет. И что тогда? Завтра же снять новую квартиру? Но когда ещё эта комиссия соизволит явиться? Может, заплатить там кому-нибудь, чтобы быстрее, без проволочек? В жизни никогда этого не делала, но если без этого никак, то что ещё остаётся?
И почему-то я нисколько не сомневалась, что и здесь был замешан свекор. Он как спрут — везде свои ядовитые щупальца запустил. Обложил со всех сторон. И впрямь до полного «счастья» осталось ему сделать только одно: заявиться к Тимуру…
Глава 14
Тимур
Вот как так возможно, чтобы один и тот же человек вызывал одновременно и злость, и раздражение, да чуть ли не отвращение, и при этом неустанную тревогу?
Я ловил себя на том, что каждую минуту думал о Марине и боялся за неё. Боялся ещё больше, чем прежде. И ничем не мог этого объяснить. Просто чувствовал, что с ней творится какая-то хрень и бесился оттого, что она отнекивалась, ничего не говорила. Тупое упрямство.
