— Я думаю, у каждого поколения своя правда. И не дело детей
судить родителей. Мы ведь не судим наших родителей. Каждому свое.
— Будь осторожен, — вдруг сказал Менарт. — Я видел, что
вчера около моего дома одного человека сбила машина. Видимо, он пытался ко мне
прорваться. Она появилась неожиданно и потом сразу скрылась. А эти суки
смотрели из своих машин со всех сторон, и никто даже не попытался помочь
человеку. Вот тогда я и подумал, что нужно с ними рассчитаться. А когда увидел
тебя в магазине, вспомнил, что мне рассказывали про Дронго. И решил сюда
приехать.
— Спасибо, — кивнул Дронго. — Ты мне очень помог, Бруно.
Только назад ты меня не повезешь. По этой дороге мы в таком состоянии не
поедем.
— Верно, — сказал Менарт, — мы останемся здесь. Уже поздно.
Завтра утром я отвезу тебя на вокзал. Давай еще по одной. Так, кажется,
говорили в Москве. Ты видишь, я еще не забыл русский язык.
— Вижу.
Был уже девятый час вечера. Возвращаться назад не было
смысла. Можно остаться здесь, а утром вернуться в Зуль. Хотя нет, зачем ему
возвращаться в Зуль? Он должен ехать в другой город. Но в какой именно, он уже
не помнил. Он слушал бормотание Менарта и отвечал ему, грустно качая головой.
— И зачем только я так напился, — мелькнула последняя
трезвая мысль.
Через восемь дней после начала событий.
Берлин.
29 октября 1999 года
Самым важным человеком для Кардигана в эти дни был Дитрих
Барлах, лежавший в американском военном госпитале. Он приезжал к нему
ежедневно, надеясь хоть что-нибудь узнать от молчаливого немца, который
равнодушно принимал его посещения. В один из дней Кардиган, не выдержав,
спросил, надеется ли Барлах получить документы к десятому ноября. Барлах тяжело
взглянул на него, закрыл глаза и сказал, что даст ответ в пятницу. Кардиган
хотел узнать, почему именно в пятницу, но благоразумно воздержался.
По указанию Страуса в палате были установлены мониторы,
которые круглосуточно отслеживали состояние раненого. У палаты постоянно
дежурили морские пехотинцы. В конце коридора находились еще два сотрудника ЦРУ.
Кардиган полагал, что Барлах просто лжет и называет десятое число только для
того, чтобы угодить американцам. Однако Страус был настроен более рационально.
Ему хотелось знать, каким образом Барлах общается со своим информатором.
В пятницу утром Кардиган приехал к раненому в палату,
заранее предвкушая, как солжет на этот раз Барлах, сказавший, что документы
будут переданы десятого. Кардиган не сомневался, что у бывшего осведомителя
«Штази» был информатор, с которым он работал. Однако поверить в информатора,
который неведомым образом связывается с Барлахом, минуя наблюдателей, он не
мог. Для этого он был слишком рациональным человеком.
Он вошел в палату и посмотрел на Барлаха. На часах было
около десяти. Барлах читал газету. Увидев Кардигана, он отложил газету и кивнул
американцу. Рядом, на тумбочке, лежали бумага и ручка.
— Десятого вы дадите нам документы? — несколько иронично
спросил Кардиган.
— Да. Как только вы разблокируете счета, мы передадим вам
все списки. Вам нужно будет к двенадцати часам дня послать сообщение вот на
этот адрес в Интернете, чтобы подтвердить перевод денег. — Барлах протянул лист
бумаги. Кардиган взял его, посмотрел адрес, а потом, улыбаясь, спросил: — Вы
заранее знали этот адрес?
— Нет. Сайт открыли только позавчера, — спокойно ответил
Барлах. — Вы подтвердите, что деньги разблокированы, и я передам вам дискету с
документами.
— Я понимаю. — И вдруг до Кардигана дошло, что именно ему
сказал Барлах. — Как это позавчера? — повышая голос, спросил он. — Как это
позавчера? Вы хотите сказать…
Он посмотрел в окно. Может быть, кто-то подошел к окну и
передал сигнал. Но каким образом этот тип узнал адрес? Кардиган подошел к окну.
Оно выходило во внутренний двор, и сюда не мог войти посторонний.
— Вы нас обманываете, — покраснел Кардиган. — Учтите,
Барлах, что вы не сможете взять ни цента, пока документы не будут у нас. Ни
цента. Вы напрасно рассчитываете, что вам удастся нас обмануть. Нигбур был
вашим информатором, и его убили. Верно? Скажите мне правду?
— Нет, — ответил Барлах, — я его плохо помню. Мы работали
много лет назад.
— Как? Каким образом вы могли узнать адрес этого сайта? —
бушевал Кардиган. — Как вы связываетесь со своими людьми?
— Я думал, американцы умнее, — с явной издевкой сказал
Барлах.
— Вы меня не обманете. Я сам тебя найду, если ты попытаешься
меня обмануть, — наклонился Кардиган к Барлаху, и в этот момент зазвонил его
мобильный телефон. Барлах смотрел на него спокойно, не меняя позы. Кардиган
достал телефон, продолжая смотреть ему в глаза.
— Слушаю, — сказал он.
— Перестаньте нервничать, — услышал он голос Страуса,
очевидно узнавшего про истерику Кардигана. — Я все знаю. Он дал вам адрес в
Интернете. Возвращайтесь ко мне, мы уже поняли, как он связывается со своим
информатором.
— Что? Что вы сказали? — Он не мог отвести глаз от тяжелого
взгляда Барлаха, смотревшего на него не мигая. В этом взгляде была смесь
ненависти, презрения и удовлетворения от унизительного состояния американца.
Кардиган отпрянул, убрал телефон.
«Как они все поняли?» — подумал Кардиган и, не прощаясь,
вышел из палаты. Двое охранников, стоявших у палаты, взглянули на него, но
ничего не спросили. Они слышали его крики. Кардиган сжал губы. Теперь о его
срыве узнают все. Страус наверняка постарается. Он пошел по коридору в самом
скверном настроении.
Приехав к Страусу, Кардиган вошел в его кабинет и встал
перед столом резидента, даже не поздоровавшись.
— Каким образом он связывается со своим информатором? Или у
него появилась возможность телепатического общения? — зло спросил Кардиган,
вспоминая их разговор о подобных способностях Барлаха.
— Нет, — спокойно ответил Страус. — Сядьте и успокойтесь,
Кардиган. Способ довольно простой и надежный. Мы проверили все возможности и
поняли, каким образом он получает информацию. Из газеты.
— Из какой газеты? — не понял Кардиган. — О чем вы говорите?
— Сегодняшний номер «Зюддойче Цайтунг», — поднял газету
Страус. — Там указан адрес, который вам дал Барлах. Можете проверить. Мы
уточнили, какие газеты читал Барлах в больнице и в нашем госпитале. Выяснилось,
что он регулярно просил принести ему «Зюддойче Цайтунг». Вот и вся разгадка.
Они связывались с ним через газету. Все правильно. Думаю, через несколько дней
он попросит нас послать сообщение именно в эту газету. В отдел рекламных
объявлений.
Кардиган тяжело опустился в кресло. Ему было стыдно за свой срыв.
И обидно, что все так элементарно просто. Страус наверняка специально темнил,
уже зная обо всем, чтобы Кардиган сорвался. Но говорить об этом хозяину
кабинета он не стал.
