— Мы тебе в коридоре подождем, — тихо сказала Элоиза, но я помотала головой.
— Нет. Идите в столовую, я вас догоню.
Девчонки кивнули, а я развернулась к Натаниэлю.
Мы стояли друг напротив друга и молчали. Я безнаказанно на него таращилась. На прямой нос, на волевой подбородок и иронично изогнутые губы, на внимательные глаза цвета бутылочного стекла и понимала, что теряю контроль. Я вообще забыла, где я и что тут делаю. Представления не имею, в какой момент мое сердце дрогнуло, и я пропала. Иногда мне казалось, в тот самый момент, когда он под руку провел меня по ковровой дорожке, после того как Адам меня бросил. Просто тогда я была в состоянии шока и не очень понимала, что происходит. А вот сейчас поняла, и это знание напугало и обескуражило.
Натаниэль тоже казался обескураженным, но когда за спиной хлопнула дверь аудитории, и в коридоре стихи голоса, я осознала, что его молчание связано не с накатившим смущением. Он просто ждал момента, когда мы останемся совсем один.
— Рина… — хрипло произнес Натаниэль и сделал шаг ко мне навстречу. В зеленых глазах плескался огонь. Сердце скакнуло в груди, и мне стало сложно дышать, поэтому я скорее проблеяла, чем нормально сказала.
— Да?
— Ночью…
— Что ночью? — поинтересовалась я и сама невольно качнулась ему навстречу. Я помнила каждый миг, каждую фразу и движение, которые привели нас к поцелую. Губы приоткрылись сами собой, и я поймала на них его обжигающий взгляд.
— Я повел себя неправильно…
— Возможно. — Я не стала спорить, просто облизнула пересохшие губы, а он сдавленно выругался, с жадностью уставившись на меня.
— Ты специально это делаешь? — хрипло и зло прошептал он, и в глазах полыхнуло пламя.
— Я? — Под его тяжелым взглядом я испуганно сделала шаг назад и уперлась лопатками в стену, понимая, что оказалась в ловушке.
— Ты преследуешь меня везде… — выдохнул он мне в губы, упираясь ладонями в стену у меня над головой. — Зачем?
— Я не специально, правда…
— Это неправильно, Рина…
— Неправильно…
От его сильного тела совсем рядом я плыла. У меня кружилась голова, дрожали руки, и я могла думать только об одном. О его губах. Да, наверное, целовать его неправильно. Наверное, отношения между нами невозможны, но я чувствовала: мое присутствие Натаниэля заводит. Он смотрит на меня с жадностью. Мне совершенно не хотелось, чтобы он снова говорил об ошибках, не хотелось, чтобы прогнал меня, поэтому я сделала единственно возможное, что заставило его замолчать. Качнулась вперед и впилась жадным поцелуем ему в губы. Натаниэль на секунду замер, а потом сгреб меня в охапку и прижал спиной к стене, целуя жадно и бешено, так, словно это последний в его жизни поцелуй.
Если бы он не держал меня в крепких объятиях, наверное, я бы просто сползла по стене. Ноги вдруг стали ватными, голова кружилась, и я бы никогда не отстранилась от него, если бы Натаниэль сам не отпрянул, выдохнув:
— Нет, Рина. Нет.
— Почему? — вырвалось у меня несчастно.
— Потому, — жестко припечатал он. — Меня не интересуют маленькие девочки. Это понятно?
— А так и не скажешь, — разозлено прошипела я, чувствуя, что глаза начало резать от слез.
— Знаешь, чем отличается мужчина от импульсивного мальчишки? — спросил Натаниэль, замерев на расстоянии. — Мужчина никогда не перепутает обычное физическое влечение и заинтересованность. Поддаваться банальной похоти глупо. Можно взять любую симпатичную девицу и получить тот же эффект. И если выбирать из таких, я остановлюсь на той, с которой будет меньше проблем! Не на богатенькой, неопытной курсантке, из которой нужно сделать боевого мага. Все ясно?
Его слова ранили, словно удары кнутом. Каждое слово, каждая брошенная фраза заставляли вздрагивать.
Натаниэль развернулся и ушел, со злостью хлопнув дверью аудитории, а я стояла у стены и глотала слезы. Как я могла подумать, что он лучше, чем Адам? Такой же наглый, самодовольный индюк! А мне еще терпеть его на парах. Ненавижу!
***
Натаниэль
Меня сегодня повело, как желторотого юнца. И это сумасшествие второй раз подряд нехило напугало. Ее гибкое тело рядом. Ее пухлые призывно открытые губы на расстоянии поцелуя — ото всего этого сносило крышу, как ни от кого до этой хрупкой блондинки с несносным характером. Что это? Следствие изоляции от столичной жизни в академии, где работают и учатся практически одни мужики? Нет ведь. Мне же никто не мешает закрутить роман, да хотя бы с секретаршей ректора. Симпатичная ведь и ходить далеко не нужно. Так почему же рвет крышу от собственной курсантки? От наивной и правильной девочки богатых родителей. Чего бы она себе ни воображала, как бы дерзко себя ни вела, на лбу у нее было написано:
«Руками не трогать. Из дома папы отправить сразу замуж».
Только вот со всеми замужами — это не ко мне. Меня никогда не привлекали непорочные девочки. Меня слишком напрягали проблемы, которые неизбежно возникнут, если связаться с такой. Даже в юности я западал на девушек старше, опытнее и не из семей аристократов, где родители мечтают о выгодном браке для своего оранжерейного цветка. Слишком много тех, кто желал бы выйти замуж за мой статус, поэтому я не подставлялся. Мне была по душе свобода.
Я не врал, когда говорил Рине, что предпочту кого-то проще, но немного лукавил, пытаясь доказать, что это будет сделать просто. Нет непросто. Потому что у меня сносило крышу именно от нее. Не знаю, что это. Влечение, симпатия (хотя откуда она возьмется к папиной дочке на пятнадцать лет меня младше?) или просто какое-то дурацкое сумасшествие, но тянуло меня именно к ней. И это могло стать серьезной проблемой, слишком многое было поставлено на кон.
Сегодня я решил покончить с этим наваждением и вытащил брата, так удачно заглянувшего в Боевую академию, в город, чтобы отдохнуть и, не скрываю, напиться. Я представил его другом, мне так было удобнее, чем вдаваться в подробности взаимоотношений наших семей. На него всегда клевали удивительно артистичные и утонченные девушки. Таких манили люди искусства. Я к людям искусства не относился, но тоже никогда не уходил один. Только вот прошло уже три часа. Я выпил четыре бокала отличнейшего виски, рядом с нами прекрасные красотки. Две из них устроились на коленях Рикарда, а я остался слеп и глух. Меня не заводила ни одна. И перед глазами стояли только слезы в глазах юной блондинки, которую я про себя окрестил «Мисс тысяча проблем». Ну и что мне со всем этим делать? Нужно найти способ выкинуть ее окончательно из головы. Только пока в этом даже виски не помогает.
***
Рина
Я провела день словно в тумане. Сначала отсиделась в аудитории, ожидая, что слезы высохнут сами собой, но почему-то продолжала реветь. Даже когда меня бросил Адам, я сумела сохранить лицо, а тут расклеилась. Теперь явно красный нос и глаза. Потом перебежками, стараясь никому не попасться на глаза, добежала до туалета, умылась и поняла, что идти никуда не могу и не хочу. Только ленивый не заметит, как я паршиво выгляжу. Сразу видно, что долго и со вкусом рыдала. Да еще и голова разболелась. Поэтому я вернулась к нам в комнату, обняла Тварь и спряталась под подушкой. Натянула повыше одеяло и затаилась, понимая, что прятаться долго не выйдет. Конечно, девчонки примчались меня искать. Пришлось врать какую-то дичь, ссылаться на разболевшийся живот в честь этих самых дней, короче делать все, чтобы от меня отстали и не поняли, как мне паршиво. А то ведь начнут выпытывать, а сказать, кто послужил причиной слез, я не могу.
