Она видела Эфа, своего любимого мужа, бездыханно лежащего головой на руле, у которого по лицу не переставала течь кровь. Подушка безопасности была проколота под ним, а в боку торчала какая-то длинная штуковина, которая задела и ее.
Но Релиси так и не удалось даже дотронуться до свисающей руки мужа, ведь от ужасной боли мозг ее отключался, заставляя полностью погрузиться в темноту…
«Не-е-ет», - было ее последней мыслью.
Глава 13
Очнулась Релиси от того, что ее руки начали трястись. Это был толчок, от которого подскочила на кровати. Она в ужасе не могла понять, что происходит, но открыла глаза и увидела потолок, белый, немного успокаивающий. Вскоре ощутила свое тело и не почувствовала той ужасной боли в голове. Но потом новая волна страха накатила на девушку.
Больничная палата, такая пустая, с одной только кроватью и непонятными приборами казалась странной. В помещении из звуков слышалось одно лишь пиканье приборов. К венам Релиси подсоединялась трубка с капельницей. Но пугало именно отсутствие людей.
Сначала ей стало страшно за себя, что снова попадет в психиатрическую из-за поведения, которое неподконтрольно ей без присутствия Эфа. Но потом вспомнила о нем и, сорвав все ненужные трубки, выбежала в коридор. Бешеная паника охватила ее. Раз за разом открывала палаты, но не находила мужа. Внутри все содрогалось от подступающего жуткого переживания.
- Девушка, вам помочь? – за руку остановила ее медсестра.
- Нет, - отпрыгнула назад Релиси, как она делала обычно.
Но потом сообразила, что сказала это вслух. И не пришли страшные ведения. Другой бы обрадовался, но ей стало неуютно. Релиси подавила в себе боязнь незнакомого человека, до боли впиваясь в ладони ногтями и добавила:
- Да, помогите найти мужа.
С непривычки чуть повела головой, слыша собственный голос. Даже дотронулась до горла, проверяя - на самом деле она это сказала или только показалось.
- Хорошо, пойдемте со мной.
И Релиси последовала за женщиной в белом халате. Сжималась от надобности быть близко с незнакомкой, сторонилась проходящих мимо людей, как маленький зверек, которому в любой момент причинят вред.
- Имя, - подала голос медсестра, подойдя к регистратуре.
- Эфри, – выпалила девушка. – Эфри Кэрриан.
До сих пор было необычно говорить. Долгие годы голос не хотел мирно уживаться с ней, а тут… Такое ощущение, что после новой ужасной картины просто заменился образ, из-за которого выключатель поменял свое местоположение, позволяя без проблем делать то, что и остальные люди могут.
- Пойдемте со мной, - подошла ближе женщина, обращая на себя внимание.
Руки не переставали трястись, с каждый шагом к нервному расстройству добавлялось волнение за мужа, который находился совершенно на другом этаже. Там, в коридорах, было намного тише, не ходили туда-сюда люди, давая возможность девушке вести себя не так скованно, но и добавляя тем самым переживаний.
Ее привели к палате и оставили у двери, в которую Релиси без промедления вошла и увидела его…
Эфри лежал на своей койке, с подключенными приборами, еще большим количеством трубок чем у нее. Спокойствие отражалось на небритом лице, голова была обмотана бинтом, на свободной части обнаружилось пару пластырей.
А руки… бледные, слегка холодноватые, которые девушка сразу же взяла в свои, не сжимали в ответ.
- Эф, - подергала она за плечо мужа. – Эфри, - позвала намного громче.
Но он не просыпался, не отвечал. Сколько бы не звала, не пыталась разбудить, растормошить, привести в чувства.
Только потом Релиси узнала, что он в коме. Медсестра долго ее уговаривала не трясти своего мужа, не убиваться так сильно, ведь он не умер. Она говорила, что пациент отделался несколькими ушибами и двумя более серьезными ранами, которые вскоре заживут. Но вот разбудить его пока им не удалось.
Целую неделю девушка находилась возле него. Секундная стрелка застывала на одном месте, не спешила двинуться вперед, специально медлила, чтобы Релиси было сложнее ждать. Вот только чего? И когда закончится этот ужас?
День за днем она сидела у этой кровати, не обращала внимание на уговоры санитаров покинуть палату. Спала, ела, держала за руку, целовала в лоб, поправляла одеяло. Делала все, только чтобы Эфу было удобнее спать.
Но помимо этого и плакала: тихо, громко, пускала одну слезинку или целый поток, громко всхлипывая или только проглатывая подступающий ком к горлу. Казалось бы – вот он, рядом, такой родной, любимый, дорогой. Но Эф не отвечал, не смотрел своими голубыми глазами, не шутил, не смеялся, не слушал, не слышал, только спал.
- Ты ведь обещал, что никогда меня не оставишь, - пару раз сквозь всхлипы проговаривала девушка.
Да, она теперь могла говорить, но радости это совершенно не приносило. Ей не нужен голос такой ценой. Готова была снова лишиться возможности рыдать вслух, обменивая голос на присутствие мужа рядом, не спящего, живого, теплого и нежного. Полностью отчаялась, в конец расклеилась и не могла видеть его таким слишком спокойным.
А руки… Они тряслись, но какая разница? Теперь совершенно не имели значения, стали на второй план, даже на третий или четвертый. Релиси они не тревожили, особенно с постоянным присутствием возле него. Теперь только муж был главным, самым важным, единственно имеющим значение. Иногда вспоминая, что так долго отказывалась ради всего из-за них, пыталась отстраниться от Эфа, девушка поражалась своей глупости. Ценности меняются, особенно теперь, когда почувствовала разницу, поняла, что даже с трясущимися руками можно бороться, а вот разбудить мужа у нее не получается.
- Пожалуйста, вернись, - снова повторила эту фразу.
Казалось, что от такого зова он сможет найти правильную дорогу в сознании и откроет глаза, посмотрит на нее своими голубыми глазами. Но почему-то не находил, не возвращался, не просыпался, угнетая Релиси день ото дня.
За окном снова падал снег. Девушка смотрела на маленькие хлопья и грустила. С Эфом они обязательно бы погуляли в такую погоду, половили белые блестящие крупинки на ладонь, на пару секунд рассматривая красивый узор застывшей воды. Она нервно покусывала палец, мечтая о будущем, которого может и не быть. Пыталась не вспоминать те секунды, когда думала, что потеряла мужа. Они оказались самыми страшными, заменившими воспоминания про отца, но не давшими свободу от трясущихся рук. А из груди не уходила тяжесть, словно туда напихали кирпичей и заставили носить без возможности избавиться от ненужного балласта.
- Малышка, - услышала тихий голос, такой родной, от которого сердце остановилось, но потом начало трепыхаться как крылья бабочки.
Релиси сразу же побежала в Эфу, беря его руку в свою и прижимая к щеке.
- Проснулся, - не удержалась от слез радости.
