Девушка по-прежнему спала. Рядом на столике лежал камень, принесенный Лэнсом, которым я не воспользовалась, ибо не хотела будить свою горничную. Я взяла его в руку и удивилась. От прикосновения к нему появилось ощущение, будто он всасывал в себя мои пальцы и сразу же отпускал, и такая пульсация поразила, ведь на вид это был обычный предмет, которых валялась уйма на улице.
Я подошла к узкой кровати, откинула одеяло и тут поняла, что добраться до оголенного участка живота горничной станет весьма проблематично. Однако спустя пару минут Нира вздрогнула от прикосновения камня к ее коже. Девушка заметалась по подушке, но вскоре дыхание выровнялось, и она крепко уснула. Зато пульсация в камне стала менее заметна. Я повертела его в руке, не подмечая никаких отличий. В голове возникла довольно глупая идея приложить его к запястью и попытаться убрать прозрачную вязь, вот только никаких изменений не произошло, ни по внутренним ощущениям, ни в пульсации камня.
Зато щеки Ниры порозовели и появилась блаженная улыбка. Неужели ее тревожность появилась из-за успокоительной настойки? Я расстроено покачала головой и направилась к себе в комнату, страшась, что по дороге туда вновь раздастся зов демона, который сейчас любыми возможными способами пришлось бы игнорировать.
Раздеваться без верной служанки оказалось сложно. Однако довольно скоро я накрылась одеялом и еще долго лежала, устремив взор в потолок, на котором играли тени. Уже давно укоренилось ощущение, что мир колюч и жесток, что все вокруг настроены против меня и преследуют только свои цели, не заботясь о чувствах других. Наверное, пришло время мне поступить так же.
С зародышем данной мысли я уснула, а вот проснулась от ласки лучей утреннего солнца уже с полной уверенностью, что никто не помешает мне выполнить задуманное. Времени имелось в запасе предостаточно. Необходимо найти способ, как избавиться от вязи. Так я найду! Огражу себя от общества Дэймара, буду обходить его стороной и пытаться лишний раз не видеться с ним, чтобы тому не взбрело в голову заговорить или же, как он любил, прикоснуться. А после меня ждало возвращение домой, разговор с родителями и путь в имение бабушки!
Я вздохнула полной грудью и улыбнулась. Мир по-прежнему являлся жестоким и колючим, но и на мне появилась крепкая броня, способная отразить любую атаку извне.
— Аннэ? — тихо прошептала Нира, выглянув из приоткрытой двери.
Наверное, никто так не радовался своей горничной, как я. Девушка вошла в комнату, и в покоях стало в разы светлее, теплее и уютнее.
— Нира, — протянула я руку, и та подбежала, чтобы взять ее в свою, а затем смущенно потупила взгляд. — Присядь. Мне надо с тобой поговорить.
— Конечно, аннэ, — закивала служанка и опустилась на кровать.
— Слушай внимательно, так как это очень важно. В доме находится демон.
Девушка вскинула голову и даже не попыталась скрыть страх в глазах. Сложилось ощущение, будто она до последнего не верила, что недавние события — правда.
— Но не стоит волноваться понапрасну. Чтобы не встретиться с ним, всего лишь не переходи на правую половину дома. Границу несложно обнаружить: за ней воздух другой, больше пыли, половики бордовые.
— Значит, еще нельзя гулять ночью, — забегала она глазами по рядом стоящему столу, — и спускаться в подвал?
Я вздохнула. Нире все-таки рассказали о правилах, но девушка ими пренебрегла. Однако это не значило, что отъезд Дэймара тем же вечером можно оправдать, ведь он бросил гостей одних, не удосужился даже предупредить сам, хотя в силах был предотвратить немало проблем. Как же захотелось возмутиться по этому поводу, высказать ему в лицо, указать, какой он чурбан. Вот только ни одно из появившихся чувств не следовало показывать. Равнодушие, и лишь оно!
В дверь раздался громкий стук. Нира проверила, кто пришел, и вскоре вернулась, чтобы передать приглашение к завтраку. Она заметила мою хмурость и залепетала в привычной манере, собираясь позаботиться обо мне и принести все сюда.
— Не стоит. В доме Стэйнер установлены правила, и мне не позволено их нарушать, — с тяжестью в груди сказала я.
— Тогда надо собираться. Какое платье… Ой, — глаза горничной расширились. — Я ведь не развесила платья. Ужас, столько всего не сделала! Простите, больше ничего подобного не повторится. Сейчас же…
Нира замерла, заметив ее коня, лежавшего под подушкой. Она расплылась в широкой улыбке и чуть было не захлопала в ладоши.
— Никто в доме не должен знать о моей магии, — тихо зашептала я, вставая с кровати и надевая халат. — Можешь пришить к платьям накладной кармашек, как в бежевом, чтобы он скрывался в складках и в нем могла поместиться шахматная фигурка?
— На всех так сделать?
— Да.
— И на этом? — сдавленно проговорила Нира, доставая из сундука нежно-розовое.
Сердце сжалось от боли. В нем мы с Эваином на глазах у сотни гостей проходили обряд связи. Я вспомнила день, когда любимый человек прилюдно объявил о желании провести остаток своих дней со мной. Какой же безграничной радостью тогда сияла душа. Каждый встречный говорил, что мои глаза искрились от счастья, которое невозможно было утаить... Разве можно настолько ошибаться в человеке?
— Сожги его.
— Может, перешить? Или… — Нира не договорила, встретившись со мной взглядом. Она поняла, что не стоит сейчас спорить. — Да-да, сегодня же этим займусь.
Спустя четверть часа я уже спускалась по мраморным ступеням, чтобы вскоре молчаливо пройти мимо сидевшего во главе стола Дэймара.
— Доброе утро.
Я опустилась на стул и до последнего не хотела отвечать, пренебрегая правилами, установленными в обществе. С женихом мне не удавалось придерживаться их, я разрешала себе много непозволительного. Но почему с незнакомым человеком я должна держаться почтительно, а этого человека выделять из толпы тем же пренебрежением?
— Доброе, наар Лэнс, — на моем лице появилась улыбка, в глазах же должно было отразиться почтение.
Мужчина поморщился и приступил к завтраку, который уже стоял на столе до моего прихода. Он не заводил разговор, что не могло не радовать. Тишина хоть и была напряженной, но успокаивала и добавляла чувства удовлетворения. Однако оно растворилось, едва я закончила трапезу и Дэймар поспешил подать мне руку. Зачем?!
Я внутренне сжалась и встала с другой стороны стула. Его прикосновения казались отвратительными и неприятными до скрежета зубов. А строгое выражение лица, пристальный взгляд, плотно поджатые губы и вовсе выводили из себя. Хотелось кинуть в него салфеткой, сказать колкость, принизить достоинство, растоптать, как недавно он это сделал со мной. Самодовольный чурбан, который думает лишь о себе!
— Если тебе станет скучно, что-то понадобится или появится вопрос...
— Нет, благодарю, я найду, чем себя занять, — теперь улыбнуться удалось с трудом. Я выпрямилась и направилась к выходу из столовой.
