– Я обо всем позабочусь.
Даже несмотря на туман в голове из-за снотворных, она удивилась:
– Ты не собираешься ругать меня?
– Нет.
Изо всех сил борясь со сном, Джессика рассмеялась:
– Наверное, надо, чтобы в меня почаще стреляли.
Джессика протянула руку к Слейду, не замечая, что он словно не решается ее взять.
– А Дэвид в этом деле не участвовал. Майкл мне рассказал все. Дэвид понятия не имел, что происходит…
– Я знаю.
– Кажется, наполовину я была права, – прошептала она.
– Джесс. – Ее рука была такая хрупкая. – Извини.
– За что? – Джессика сочла чрезмерными свои усилия удержать стремящиеся опуститься веки. Мир стал мягко-серого цвета, когда она закрыла глаза. Ей подумалось, что он переплел свои пальцы с ее, но она не была в этом уверена. – Ты ни в чем не виноват.
– Нет. – Слейд посмотрел вниз на ее руку. Теперь она была вялая, и если он сейчас ее выпустит, она бессильно упадет на кровать. – Вот из-за этого я и прошу прощения.
– Но теперь уже все в прошлом? Да, Слейд? Она уже дышала глубоко и не слышала, как он ответил:
– Да, теперь все кончено, Джесс. Нагнувшись, он поцеловал ее в губы и ушел.
Глава 12
Сидя в приемной комиссара полиции, Слейд хмурился еще больше, чем в первое посещение. Прошло три недели с тех пор, как он стоял у кровати Джессики в госпитале.
Тогда он сразу же приехал к ней домой, где пришлось иметь дело с растерявшимся, затем злым, а потом безумствующим Дэвидом.
– Ранена? Что ты хочешь этим сказать?
Слейд все еще ясно видел перед собой его бледное лицо и напряженный взгляд, помнил дрожащий голос и сердитые слова.
– Но если вы полицейский, тогда почему ее не защитили?
На это ответить он не мог. Пока Дэвид как сумасшедший названивал в госпиталь, он поднялся наверх и уложил вещи. А потом поехал домой с бесконечной тупой усталостью, преодолевая длинную дорогу до Нью-Йорка.
Слейд приказал себе вычеркнуть Джессику из памяти, как он уже вычеркнул из жизни свое последнее дело в полиции. Джессика получает необходимые заботу и уход. Когда она совсем оправится от раны, пережитый кошмар останется в прошлом. И в прошлом, твердил Слейд себе, останется и он сам.
Затем сделала свое дело усталость, пронизывающая до костей, пришедшая на смену невероятному напряжению. Он рухнул в постель и проспал целые сутки. Но, проснувшись, он сразу же вспомнил о Джессике.
Он ежедневно звонил в госпиталь, уверяя себя при этом, что просто-напросто исполняет долг. Ответ был всегда одинаков: отдыхает в спокойной обстановке. Случались дни, когда Слейду приходилось бороться с сильным желанием сесть в машину и поехать к ней. А потом ее выписали из больницы, и он сказал себе, что теперь всему конец.
Он окунулся с головой в работу. Он кончил роман в шестнадцатичасовом марафоне, заперев дверь и отключив телефон. Он подал заявление об отставке, и ему оставалось всего несколько раз наведаться в полицейский участок. Он подписал договор на первый роман и послал своему литературному агенту копию второго.
Служебные рапорты и отчеты заставляли очень зримо вспоминать Джессику, поэтому он отвечал на задаваемые вопросы с краткостью, напоминавшей резкость. Благодарность за успешно выполненное поручение он воспринял с каменным равнодушием. У него было одно желание – чтобы все поскорее кончилось. Слейд не уставал твердить себе, что теперь, впервые за все тридцать три года, он стал хозяином своей жизни, но Джессика не оставляла его в покое.
Она была с ним ночью, в часы бессонницы. Она была с ним днем, когда он сосредоточенно обдумывал сюжет своего нового романа. Она была здесь, всегда здесь, бродил ли он по улицам в одиночестве или находился в шумной компании.
Он видел ее на берегу: вот она смеется, а ветер развевает ее волосы. А вот она в кухне при магазине, режет хлеб для сандвичей, и солнце освещает ее лицо. Он старался не думать, не вспоминать, как она шептала его имя, лежа в его объятиях, такая нежная, теплая и жадная. А потом он вдруг видел ее смертельно бледной и без сознания и свои руки в ее крови.
Чувство вины подавляло его. Он снова как одержимый начинал работать, стараясь воображаемыми образами изгнать из памяти Джессику. Но теперь его персонажи заимствовали свои черты у нее – жест, фразу, выражение. Как мог он не думать о ней?
Сидя снова в приемной Додсона, Слейд уверял себя, что теперь действительно наступит конец всему. Слейд заранее знал, что Додсон захочет встретиться с ним лично, но это и есть последнее звено цепи, связывающей его с Джессикой.
– Сержант?
Слейд взглянул на секретаршу, на этот раз не заметив ее медленной, зовущей улыбки. Он молча встал и последовал за ней в кабинет Додсона.
– Слейд. – Додсон откинулся на спинку кресла и кивнул секретарше:
– Никаких звонков, – приказал он. – Садитесь.
Слейд молча повиновался, а комиссар полиции с явным удовольствием стал раскуривать сигару, пока не показался красный огонек. Кудрявый клуб дыма спиралью поднялся к потолку, и Додсон проследил его изощренные петли довольным взглядом.
– Итак, примите поздравления, – сказал он, но Слейд по-прежнему глядел на него молча. Додсон продолжил:
– По поводу вашей книги.
Он рассеянно потрогал небольшую, в виде завитка булавку для галстука.
– Мы сожалеем, что теряем вас. Слейд по-прежнему молчал, ожидая, когда с любезностями будет покончено.
– В любом случае, – Додсон наклонился, чтобы стряхнуть пепел, – ваше последнее дело, в соответствии с имеющимися рапортами, закончено успешно. Не сомневаюсь, что мы сможем добиться осуждения преступника. Вы в курсе, что Майкл Адамс полностью во всем признался?
Он взглянул на Слейда, так как тот по-прежнему хранил молчание.
– Теория «домино» в этом случае себя очень хорошо оправдала: одно имя привело к другому. Что касается Чэмберса, то у нас достаточно материала, чтобы надолго лишить его свободы. Заговор с целью совершить убийство, пособничество с целью его осуществления, ну и прочие, прочие. Кстати, на нем, возможно, и убийство, совершенное в Париже, – не говоря уж о хищениях и незаконном провозе ценностей. Нет… – И Додсон с интересом оглядел кончик сигары. – Думаю, что на весьма продолжительное время мы будем избавлены от его беспокойной персоны.
Он подождал еще тридцать секунд, ожидая ответа, а потом сказал, словно вел диалог:
– Вы, конечно, время от времени будете давать свидетельские показания, но это не должно мешать вашей новой профессии. – «Упрямый молодой дурень», – подумал Додсон, попыхивая сигарой. Он решил испытать железную сдержанность Джеймса Слейдермена. – Джессика мне сказала, что отдала Майклу несколько тысяч долларов, чтобы помочь ему бежать.
