Дело в том, что поставленный диагноз заставил Ларри понять на интеллектуальном уровне, что у него в мозге имеется «аппаратная проблема». Его нейромедиаторы, нервные цепи и мозговая химия были разбалансированы, результатом чего являлась депрессия. Он также осознал, что его депрессия происходит и от «программных проблем»: стрессовые переживания, вызванные расставанием с любимым человеком, и связанные с этим воспоминания изменили его поведение. Ему требовалось знать, что у него имеется как аппаратная, так и программная проблема, но такое интеллектуальное понимание не изменило его самочувствия. Медикаменты и терапия до некоторой степени помогли бы ему, но это означало, что, как только он перестанет принимать препараты, его депрессия вернется. По этой причине он решил сам, усилием воли добиться изменения как аппаратной, так и программной части мозга, применяя последовательный подход из мышления, действия и бытия.
Давайте посмотрим на излечение Ларри с неврологической точки зрения. Первое, что он сделал, когда решил изменить свою жизнь, – это создал новую модель самого себя, исходя из семантических знаний и эпизодических воспоминаний. Опираясь на свое прошлое и будничное поведение, он образовал новые нервные цепи, взяв за основу хранившиеся в его сознании и закрепленные концепции. Он добавил новую информацию, которую мог испытать в действии и в конечном счете с ее помощью стать новой личностью. Ларри применял умственную проработку для развития этого нового образа себя. Он провел много времени, разрабатывая свой идеал, пока эти новые комбинации, паттерны и последовательности информации не закрепились в качестве нового уровня разума.
Однако Ларри требовалось модифицировать не только мышление, но и поведение. Изменив некоторые из привычных моделей поведения, он попробовал применить свои знания на практике. И хотя он рассуждал о возможных подходах, которые мог использовать при взаимодействии с другими людьми, и строил предположения о том, какой могла бы стать его жизнь, если бы он сделал то-то и то-то, тем не менее возможности, созданные его лобной долей, не были еще персонализированы. Он должен был применить на практике то, что мысленно прорабатывал, чтобы создать для себя новый жизненный опыт. После того как Ларри испытал первое приятное переживание в результате нового опыта, он начал повторять этот опыт, тем самым начав процесс формирования имплицитных воспоминаний.
Все, что Ларри хотел, шло вразрез с химическими составляющими его депрессии. В действительности он не чувствовал в себе готовности предпринять что-либо из того, о чем он размышлял, – ему было гораздо привычней и удобней со всеми теми ощущениями, которые напоминали ему о его депрессивной личности. Ведь до тех пор ему казалось правильным чувствовать себя несчастным, никчемным и жалким, и потребовалось приложить немало усилий, чтобы захотеть почувствовать себя как-то иначе. В тот момент, когда Ларри пытался совершить что-то, противоречившее его привычным ощущениям, он чувствовал, как теряет почву под ногами.
В результате Ларри испытывал дискомфорт, ведь больше не было прежних мыслей и ощущений, вырабатывавших привычную мозговую химию, и вообще он уже не был прежней личностью. Поначалу он чувствовал себя так, будто его личность подвергается опасности и что-то угрожает его химической привязанности к депрессии. Внутренние голоса и подсознательные импульсы взывают к нам и заключают с нами сделки, если мы приучили свое тело главенствовать над мозгом.
Ларри прошел через все это. Прежде чем решить измениться, он вывел интеллектуальным путем, что его привычка к депрессии была чем-то нездоровым, но ему было трудно увидеть будущее, не вытекающее из его настоящих ощущений. Ему каждый день звонила мама, и он жаловался ей на свою неудачу с женитьбой. Раз в неделю сестра приносила ему что-нибудь на ужин. А домработница слушала его причитания и знала, что его мучает бессонница. Все это подтверждало его личность, и было не понятно, кем он станет, если все это изменится. Сестра перестанет ужинать с ним, мама больше не будет утешать его, и ему даже не о чем будет поговорить с домработницей. Вся его индивидуальность была окутана депрессией.
Ему потребовалось заглянуть вглубь себя и увидеть, к чему приводят его усилия, чтобы персонализировать это знание и создать новый жизненный опыт. Ларри учился на своих ошибках и мысленно прорабатывал, как бы он повел себя по-другому при следующей возможности. Он проводил разбор своих действий каждый вечер, используя самоанализ и самонаблюдение. И в результате он сознательно изменил свое поведение, что привело его к новым результатам. Каждый день он применял этот процесс и развивал свое мышление, действия и установки.
Со временем его действия стали соответствовать его мыслям. Он накапливал новые воспоминания как часть развивающейся нервной сети более общительного и счастливого Ларри.
Лучший способ избавиться от старых воспоминаний и болезненных ассоциаций прошлого – это создать новые воспоминания.
Мы можем взять фактор роста нервов, который когда-то скрепил эти болезненные старые воспоминания, и перенаправить его на создание новых связей.
Первостепенно важно понять, что Ларри сумел собрать эти новые паттерны усилием воли. Он не просто беспорядочно зажигал хранившиеся в мозге паттерны, он сознательно пробовал и выбирал из набора моделей поведения, которые, как он надеялся, подойдут для каждой конкретной ситуации. Со временем уровень сознательности, необходимый для зажигания этих медленно формируемых и все еще развивавшихся паттернов, понизился. Бытие в качестве нового, более социально сбалансированного Ларри сделалось автоматическим, бессознательным процессом. Он разрушил привычку быть прежним собой и сформировал новое привычное бытие.
Мозжечок сыграл важную роль в этом переходе от высоко осознаваемого к бессознательному хранению знаний. Когда Ларри впервые перестроил паттерны своего прежнего знания и опыта и встроил новое знание и опыт в обновленную нервную сеть, она хранилась в неокортексе. Но по мере того как Ларри все больше привыкал к этим нервным цепям и подпрограммам, информация закреплялась в мозжечке, месте, управляющем памятью тела. Когда мы закрепляем что-либо в имплицитной системе, мозжечок, подобно микропроцессору, посылает энергию в нервную сеть, содержащую эти установки и убеждения. Для этого требуется совсем небольшой уровень мозговой активности, и мозжечок имеет прямой канал в нервные сети, хранящиеся в некортексе.
Как и Ларри, нам не нужно на данном этапе сознательно активировать нервные сети, отвечающие за наше новое чувство счастья, умение кататься на сноуборде, терпеливость, благодарность или любые навыки, установки, убеждения и модели поведения, для изменений которых мы предприняли сознательные усилия. Так же, как мы развиваем имплицитные воспоминания, мы можем приучить мозг использовать имплицитные модели поведения, которые будут такими же подсознательными, как и все прочие системы, поддерживающие нашу жизнедеятельность. Наша высшая цель – не только перейти на более высокий уровень разума и сознания, но также дойти до той точки, когда уже не нужно будет удерживать внимание полностью сфокусированным на этом новом идеале.
Воспитание природы и природное воспитание
Развитие мозга начинается с сознательного усилия. Пробуждая сознание и начиная сознавать себя, мы создаем новый разум. Этот новый разум создает новую мозговую структуру, отпечатывая результаты наших сознательных усилий в нервных паттернах. Если мы переведем этот процесс на следующий уровень, мозг продолжит развивать свои системы посредством опыта. Когда мы закрепляем эти нервные сети в теле и посылаем клеткам химические сигналы для активации новых генов через новый жизненный опыт, эти новые системы становятся частью генетического наследия, которое теперь будет храниться и проявляться в нашем теле. Когда физическое тело приучается знать то, что знает разум, эта жизненно важная информация передается следующему поколению. Кодируя нейрохимически повторяющиеся события путем обучения и жизненного опыта, мы становимся генетически тем, в чем достигли мастерства. Мы по своей природе кодируем то, что становится «естественным». Когда мы выполняем что-то естественным образом, это становится частью нашего естества. И тогда мы можем передавать то, что усвоили и пережили на опыте, в чистом виде, отдавая долг природе и делая вклад в воспитание будущих поколений. Такова наша работа – воспитывать свою природу до тех пор, пока она не станет частью естественной природы. Это и есть эволюция.
