— О, у тебя тут есть диетическая кола, — Брайан достал банку из холодильника. — Верный признак того, что парень попался. Вчера я был у мамы. — Брайан вскрыл банку и сделал глоток. — К ее удивлению и радости, забрал не одну, а две коробки хлама, который она собирала для меня. Интересно, что я должен делать с детскими рисунками цветными карандашами — дом, большое желтое солнце и похожие на палочки человечки?
— Не знаю, но выбросить это ты не имеешь права. По словам моей матери, выкидывая детские вещи, которые они хранили, ты гневишь богов. — Форд взял себе банку колы. — У меня три коробки.
— Я не забуду, что обладанием этими сокровищами я обязан тебе. — Брайан извлек из кармана конверт и бросил на стол. — И поскольку вчера вечером я не наслаждался обществом женщины, то занялся разбором этого хлама и нашел вот что. Эту открытку дедушка отправил моей матери по случаю моего рождения. И кое-что на ней написал.
— Спасибо. Я твой должник.
— Можешь не сомневаться. Теперь я храню все свои школьные табели, с первого по последний класс. Дашь мне знать, если почерк совпадает. Я тоже в этом участвую.
— Так или иначе. — Форд взял открытку и посмотрел на уверенный почерк, которым было выведено имя Кэти.
— Я должен забрать Шанну. Отвезу ее в аэропорт. — Он присел на корточки и погладил Спока. — Скажи Силле, что завтра я пришлю пару человек, чтобы они закончили укладывать перегной, а сам смогу подъехать к новому дому, который она покупает, чтобы взглянуть на участок.
— Ладно. Я тебе это верну.
— Обязательно, — усмехнулся Брайан, глядя на открытку. — А то я буду переживать.
Форд пошел наверх, в спальню, где Силла снова собирала волосы в «хвост».
— Я готова, — сказала она ему. — Пока ты будешь одеваться, пойду еще раз проверю кое-что.
— Приходил Брайан.
— Он уже видел новый лом?
— Нет, посмотрит на следующей неделе. Он принес вот это, — Форд протянул ей открытку.
— Это… Ну да, конечно. Я не ожидала, что он так быстро что-нибудь найдет. Уф, — она прижала ладони к щекам. — Большая тайна может быть раскрыта. Я немного нервничаю.
— Хочешь, я сличу почерки, а потом просто скажу тебе.
— Кем ты меня считаешь? Размазней? — она опустила руки.
— Нет.
— Тогда давай займемся этим.
— Они у меня в кабинете.
Силла смотрела, как он снимает книгу с полки и кладет ее перед ней на стол.
— Я все думаю, почему она выбрала «Гэтсби». Богатая, блестящая жизнь, роскошь, затем скука, любовь, предательство, ужасная трагедия. Она была так несчастна. Недавно она опять мне снилась. Я тебе не рассказывала. Один из моих снов про нее и меня. «Лесная поляна». Они оба там похоронены. Я была там всего один раз. Ее могила буквально засыпана цветами. Так грустно было смотреть на нее. Все эти цветы, принесенные незнакомыми людьми, вянущие на солнце.
— Ты посадила для нее цветы здесь. И даже если они завянут, вместо них вырастут новые. И так из года в год.
— Мне хотелось бы думать, что это для нее важно. Моя личная дань памяти. — Она раскрыла книгу и извлекла из нее стопку писем. — Возьму вот это, — она вытащила из стопки одно письмо. — А ты открытку.
Форд достал открытку.
Поздравляю любимую невестку с рождением сына. Надеюсь, эти розы тебе понравились. Они лишь небольшой знак моей огромной гордости. Вместе с Брайаном Эндрю родилось новое поколение семьи Морроу.
С любовью, Дрю.
Силла положила письмо рядом с открыткой.
Дорогая. Любимая.
У меня нет слов, чтобы выразить мою печаль, мое сочувствие, мое горе. Мне хотелось бы обнять тебя, успокоить не только словами на бумаге. Знай, что всем сердцем я с тобой, что мои мысли только о тебе. Никакой матери не пожелаешь потерять ребенка, а потом еще публично переживать свое горе.
Я знаю, что ты безмерно любила Джонни. Если утешение возможно, ты должна найти его в том, что он чувствовал твою любовь каждый день своей короткой жизни.
Только твой.
— Разве это не судьба? Такое совпадение? — тихо произнесла Силла. — Я выбрала сообщение о смерти одного сына, чтобы сравнить его с сообщением о рождении другого? Это доброе письмо, — продолжала она. — Это два добрых письма, но, мне кажется, каких-то холодных, с тщательно подобранными словами. А ведь оба случая заслуживают нескольких страниц чувств и ласковых слов. Тон, стиль. Они могут быть написаны одним человеком.
— Почерк похож. Нет… не совсем. Взгляни на букву «с» на открытке. В начале слова — например, «сына» — она округлая. А в письме — «сочувствие», «сердцем» — обычный наклонный почерк.
— Но буква «т» очень похожа, и «у» тоже. И наклон. Очень похоже. Кроме того, их разделяет несколько лет.
— Буквы «м» и «и» выглядят одинаковыми, а «д» не очень похожи. — Форд понимал, что смотрит на письма глазами художника, но не знал, хорошо это или плохо. — Смотри, на открытке подпись. Некоторые люди пишут первую букву подписи не так, как в тексте. Не знаю, Силла.
— Результат неопределенный. Не думаю, что у тебя есть знакомый графолог.
— Можно найти, — он посмотрел ей в глаза. — Ты хочешь, чтобы мы пошли так далеко?
— Нет. Возможно. Не знаю. Черт. У меня нет ответа.
— Может быть, нам удастся получить образец почерка, относящийся к тому времени, когда были написаны письма. Попрошу Брайана.
— Давай пока отложим это, — Силла сложила письмо и сунула его обратно в конверт. — По крайней мере, одна вещь прояснилась. Это был не Хеннесси. Я забыла об этом письме, которое пришло после смерти Джонни. Даже если бы он был безумно влюблен в Дженет, он не мог написать его после аварии. Когда его собственный сын лежал в больнице.
— Ты права.
— Так что если бы у меня был список подозреваемых, его имя можно было бы смело вычеркивать. Давай закончим с этим. По крайней мере пока.
Форд закрыл книгу и поставил ее на полку. Потом повернулся к Силле и взял ее за руку.
— А что ты скажешь на предложение поехать и купить гриль?
— Скажу, что именно этого мне и хочется.
Он пошел одеваться, оставив открытку с монограммой на письменном столе. Он найдет графолога. Кого-нибудь за пределами Виргинии, кому имя Эндрю Морроу ни о чем не говорит. И выяснит, кто же был этот человек — любовник Дженет Харди.
Радость Силлы по поводу того, что пол из орехового дерева наконец прибыл, продержалась только до полудня, когда к ее рабочему месту рядом с амбаром подбежал плиточник.
— Привет, Стэн. Мы же договаривались на четверг. Разве… — она запнулась, увидев ярость в его глазах. — Эй, эй, что случилось?
