– Выбрать кого и для чего?! – Вениамин повысил голос.
– Одного из вас, кто останется здесь, чтобы другие могли вернуться обратно в вашу чудесную Москву. Иначе – никак. Ну же, вперёд!
– Её! Я выбираю её! – Толик очнулся и протянул руку с огнетушителем к Оксане.
– Не так быстро, мальчики. Она не подходит. Её уже выбрали однажды. Представляете, она прожила здесь пятнадцать лет, если по-вашему, – лже-Таня игриво хихикнула, – думаю, этого хватит, так что остаются всего трое. Ты, милый мой, вот этот замечательный джентльмен с топором, и, разумеется, дама, – она перевела взгляд на меня и слегка кивнула.
– Ты прожила здесь пятнадцать лет? И как освободилась? – Вениамин с жалостью посмотрел на Оксану, но та лишь скривилась в ответ.
– Лучше спроси, как она сюда попала. А ты, умник, признавайся, заметил ведь всё-таки, что она кого-то напоминает? Ты же не слепой.
Поняв, что умник относится именно к нему, Вениамин вытянул шею и нервно сглотнул.
– Э-э-э… Если только отдалённо. Я ещё жил в Москве и у меня была одноклассница… Похожая. Но она пропала после выпускного, а я уехал поступать в Питер и там и остался. Ксюша, это ты?
– Что, не настолько молодая и привлекательная, как ты запомнил? – Оксана вдруг захрипела, но откашлялась.
– Чёрт, пятнадцать лет! И где ты была? То есть как ты справилась со всем этим? – глаза его забегали.
– О, это довольно скучно, но можно ходить по домам и пугать людей от нечего делать. Если не вляпался в грибницу, то это как быть призраком для нормального мира. Можно даже добраться до Питера и изводить бывшего одноклассника и его жену. Красивая, кстати, баба. Жаль, что ты ей так и не поверил, что у неё в зеркале кто-то живёт. Зря лечил её, а потом и вовсе бросил.
– Какого?!… Этот ты всё устроила? Но зачем ты так со мной?
– А мне, Веня, тут очень скучно было. Надо же себя развлекать.
– Понятно, – он скорбно вздохнул, – так как ты вернулась, Ксюша?
– Надоело тебя мучить и я догадалась, что могу выйти так же, как зашла. Обменять себя на другого. Нужно было только вычислить, где и когда будет переход, но за пятнадцать лет этому вполне можно научиться. У нас тут толпы призраков, которых предали близкие, и всё довольно циклично. Даже дам подсказку – следи за луной.
– Я тебя не предавал.
– Ты правда так считаешь? А что же было, по-твоему?
– На выпускном мы чуть-чуть перебрали и наговорили друг другу глупостей. Мне было семнадцать! Нельзя же верить каждому слову сопливого мальчишки.
Вениамин покраснел как рак, что было крайне неуместно для солидного дядьки, пускай и в домашних трениках. Такой незамутнённый, чистый стыд обычно не свойственен людям после двадцати пяти, а чаще всего способность к нему безвозвратно теряется уже лет в семь.
Оксана злобно прожгла его рентгеновским взглядом-прожектором, а лже-Таня с сочувствием приобняла и утешила.
– Похоже, Веня, кранты тебе. Накосячил. А знаешь что? В грибнице тебе будет хорошо, покойно, и уж точно гораздо лучше, чем призраком шляться по городу, поверь мне, насмотрелась-то всякого. На одну такую активную Оксану тысячи неприкаянных теней, застрявших в своих старых квартирах и свихнувшихся от воспоминаний о человеческой форме жизни. Стоит сделать маленький шаг за дверь, пока переход ещё не завершён, и ты сам удивишься, как будет чудесно. И карьера наконец перестанет быть похожа на недоразумение, и жениться на дочке замначальника не придётся. Всё для тебя, Веня! Дерзай.
– Не хочу я в грибницу, – Вениамин отложил топор и обхватил голову руками, – и знаешь, Ксюша, а ведь я до сегодняшнего дня был практически уверен, что мне это всё привиделось тогда, на выпускном. И затмение дурацкое, на которое мы наплевали, потому что были слишком заняты друг другом, и странный коридор со светом, очень жуткий.
– И ты решил оставить здесь меня, – Оксана прищурилась.
– Прости. Когда я увидел коридор, то как-то понял, что мой единственный шанс – толкнуть туда тебя. Я вообще не думал, что это значит, всё на инстинктах. Испугался, потом понял, что надо делать, ну и сделал. А почему ты не сопротивлялась?
– А я поняла, что могу спасти тебя, если прыгну туда сама. Иронично, не находишь? Прямо идиллия.
Перед нами так сильно полыхнуло, что я зажмурилась, а когда разлепила веки, то в стене за прилавком открылся пролом, как если бы в бумаге вырезали аккуратную круглую дырку, и из неё полился холодный яркий свет, действительно неуютный.
Толик присвистнул.
– Ну ты даёшь, брат! Девушку свою сбагрил? Не по-мужски это.
– А ты сам только что собирался её же сдать, забыл? Если такой герой, лезь туда сам.
Толик с опаской подошёл к пролому, но из-за ослепительного света ничего не было видно.
– А если никого туда не засовывать, что будет? Может, сойдёт? – и он с размаху швырнул в центр дыры огнетушитель. Тот беззвучно исчез.
– Серьёзно? Ясно же, что нет, – Вениамин подмигнул мне и встал позади ничего не подозревающего Толика, – не сойдёт. Нужен один человек. Всего один.
– Ты говоришь, понял, что девчонку нужно сюда? – Толик еле увернулся от метившего в него огнетушителя, выкинутого обратно через полминуты. – А почему я сейчас ничего такого не чувствую?
– А тебе и не надо, – Вениамин крепко обхватил коренастого Толика и наклонил его блестящую лысину к пролому, но тот яростно вцепился в противника. Они молча боролись, пытаясь не наступить на валяющийся под ногами хлам, и мне пришлось вмешаться, поколдовать немного. Руки и ноги Вениамина сразу же ослабли, и Толик легко оторвал его от пола, как манекен, и сунул в пролом.
Магазин уже заполняли ранние покупатели. Хозяин зорко поглядывал, как работают его девочки, но и сам успевал стоять за кассой – одна из молоденьких продавщиц недавно уволилась и, по слухам, уже устроилась сниматься в новом сезоне популярного сериала, так что приходилось выкручиваться.
Он коротко кивнул мне и протянул пачку кофе, за которым я и пришла.
– Это тебе подарок, Юля. От души.
Оксаны здесь тоже не было, но не думаю, что Толик переживал об этом. Иногда видела её в парке – она сидела всегда одна на скамейке и не замечала проходящих мимо людей.
Прятки с тенью
А где вы такое видели, чтобы нормальный взрослый мужик страдал от неразделённой любви и это было всем заметно? Вот и я думала, что чудес не бывает, а Коля Михайлов из пятнадцатой квартиры разом оборвал все мои циничные воззрения на якобы выдуманную романтику.
Причём сначала он, как и положено, женился. Молодая вела себя скромно, въехав нежданным довеском в Колину комнату в родительской квартире, и робко попыталась наладить отношения с его добродушной и покладистой мамой, но что-то не заладилось. Всё чаще приходилось видеть, как вылетает из подъезда раскрасневшаяся худенькая Галя и ожесточённо бродит туда-сюда, а её расстроенный супруг выскакивает следом и они о чём-то яростно спорят. Возвращались обратно притихшие и вроде бы договорившиеся, но с каждым разом Коля выскакивал всё позже и позже, словно испытывая её терпение, а Галя долго ходила вдоль клумб и бормотала под нос невесть что, дожидаясь белого флага.
