Он приподнялся, ища губами ее груди, плечи, губы. Схватил ее за волосы и, откинув назад ее голову, впился в ее шею. С его губ слетали какие-то хриплые невнятные обещания. Он понимал одно: в этот момент он смог бы умереть за нее. И не сомневался, что мог бы за нее убить.
Потрясенный яростным, стремительным оргазмом, Джед обвил ее руками и прижался лицом к груди, содрогаясь и задыхаясь.
– Дора. – Его губы ласково заскользили по ее телу. И снова:
– Дора. – Он прижимал ее к себе, пока она не перестала дрожать, затем чуть отстранился и провел пальцем по ее щеке, поймав одинокую слезу. – Что это?
Она молча покачала головой и прижалась щекой к его волосам.
– Я не думала, что будет лучше. Не думала, что может быть лучше, чем вчера.
Ее дрожащий голос встревожил его.
– Если бы я знал, что какая-то старая кровать превратит тебя в сексуальную маньячку, я бы давным-давно затащил тебя сюда.
Дора улыбнулась.
– Потрясающая кровать.
– У меня на складе есть еще штук шесть. Она засмеялась.
– Мы убьем друг друга.
– Я рискну.
«И я, – подумала Дора. – И я. Потому что Ли абсолютно права: я люблю его».
Два часа спустя Дора провела Джеда через служебный вход театра «Либерти». Квентин стоял в кулисах, беззвучно повторяя реплики и жесты актеров.
Дора легко ущипнула отца за щеку.
– Привет. Где мама?
– В костюмерной. Возникла небольшая проблема. Джед, мой мальчик. – Он сжал руку Джеда, не сводя глаз со сцены. – Рад видеть тебя. У нас сегодня ни одного пустого кресла и благодарнейшая публика.
– Мы заглянули посмотреть, как дела, – сказала Дора, бросая предостерегающий взгляд на Джеда. – И мне. необходимо поговорить с Терри в антракте. О магазине. – Я бы не хотел, чтобы ты выдергивала ее из образа.
– Не волнуйся.
Дора обняла отца за плечи, и вскоре пьеса, хоть она и видела ее много раз, захватила ее.
Джед болтался поодаль, больше поглощенный созерцанием Доры и Квентина, чем происходящим на сцене. Склонив головы друг к другу, они обсуждали последние изменения в декорациях. Рука Квентина обнимала талию дочери.
Чувство, которое Джед испытал, поразило его сильнее удара в солнечное сплетение. Это была зависть.
Никогда между ним и его отцом не было подобных дружеских отношений, уныло думал он, не в силах вспомнить ни единого разговора без подводных течений: напряжения, разочарования, негодования. И ничего уже нельзя изменить, и бесполезно пытаться понять причины.
Старая горечь чуть не затопила его, и он тихонько отошел к гримуборным, чтобы закурить.
Дора оглянулась через плечо, не увидела Джеда, и ее улыбка погасла.
– Папа?
– И свет, отличный свет, – прошептал он. – Хорошо, хорошо. Что?
– Я люблю Джеда.
– Да, моя радость, я знаю.
– Нет, папа. Я по-настоящему люблю его.
– Я знаю. – Квентин повернулся к дочери. – Я же сам выбрал его тебе, разве нет?
– Я не думаю, что ему нужна моя любовь. Иногда мне кажется, что я вижу, как его душа истекает кровью.
– Со временем ты это исправишь. Какая рана затянулась сразу?
– «Отелло». – Дора сморщила нос. – Мне там не нравится конец.
– Ты напишешь свой. Конрои – отличные импровизаторы. – Ему в голову пришла еще одна мысль, и глаза его засияли. – Хочешь, я немного подтолкну его? Я мог бы организовать спокойный мужской разговор с особым горючим собственного изготовления.
– Нет. Нет. – Дора прижала ладонь к животу, пытаясь унять дрожь. – Мне страшно. Это случилось так скоро.
– Наследственность, – с мудрым видом сказал Квентин. – Как только я увидел твою мать, меня прошиб пот. Очень неловко. Я две недели собирался с духом, чтобы сделать ей предложение. Начал забывать роли.
– Ты ни строчки не забыл за всю свою жизнь. – Дора поцеловала отца. – Я люблю тебя.
– Это ты должна сказать ему. Послушай, как хлопают, Иззи. Потрясающий успех.
Услышав аплодисменты и заметив суету в кулисах, Джед вернулся. Дора как раз схватила Терри за руку.
– Эй, ты сегодня подаешь реквизит?
– Нет. Мне нужно поговорить с тобой.
– Хорошо. Как тебе понравился танец? Я не зря платила за уроки.
– Ты была великолепна. – Кивнув Джеду, Дора быстро протащила Терри в гримерную.
Несколько девушек из кордебалета уже поправляли там прически и макияж. Меняя костюмы, некоторые успели раздеться до нижнего белья, но удостоили Джеда лишь мимолетными взглядами.
– Можно? – спросила Дора и, не дожидаясь отказа или разрешения, завладела высоким табуретом. – Садись, Терри, дай отдых ногам.
– О боже, как хорошо.
Терри повернулась к зеркалу, выбрала губку и промокнула повлажневший от пота грим.
– Мы пришли поговорить о Ди Карло, – начала Дора.
– О ком? – Терри перестала мысленно повторять роль и улыбнулась Джеду. – О, парень из магазина. Дора напустила столько таинственности.
– Что он купил? – спросил Джед.
– Стаффордширскую статуэтку. Даже глазом не моргнул, когда увидел ценник. Правда, судя по его виду, он вполне мог себе это позволить. Подарок для тети. Его любимой тети. Он сказал, что она практически вырастила его и что она очень старенькая. Видите ли, большинство людей не думает, что старикам нужны красивые вещи, но этот парень точно любит свою тетушку.
Джед не прерывал поток рассуждений Терри, затем задал следующий вопрос:
– Он интересовался еще чем-нибудь?
– Ну, он обошел весь магазин… не спеша. Я думала, может, он клюнет на китайскую собачку, потому что он искал животное.
– Животное? – Глаза Джеда блеснули, но голос не выдал его интереса.
– То есть фигурку животного. Его тетя собирает статуэтки. Собак, – добавила Терри, быстро и ловко подводя глаза. – У нее была эта собака… которая умерла… и…
– Он искал какую-то определенную породу?
– Ну… – Терри задумчиво поджала губы. – Кажется, ему нужна была собака, как та, что была у его тети, а потом умерла… он сказал, что хотел бы найти точно такую же. – Она освежила губную помаду, проверила результат. – Я помню, он говорил о той собачке… о мертвой. А я подумала, что наша фарфоровая собачка прекрасно подошла бы. Будто тот мертвый песик позировал для нашего. То есть пока был жив. – Терри взяла щетку и взбила свою прическу. – Ну, помнишь, Дора, тот бассет, что ты привезла с аукциона. Но он уже был продан.
Доре показалось, что в ней не осталось ни капли крови, голова закружилась.
