Джед схватил ее за руку.
– Хочешь знать, почему я ушел? – В его глазах больше не было гнева, только абсолютная пустота, испугавшая Дору больше, чем любой гнев. – Необязательно было убивать Спека. Были другие способы поймать его, но я на них наплевал. Я довел ситуацию до той черты, за которой один из нас должен был умереть. Так случилось, что умер он, а я получил чертову благодарность, хотя мог арестовать его без единого выстрела. И если бы мне пришлось повторить это, я поступил бы так же.
– Ты сделал свой выбор, – осторожно сказала Дора. – Думаю, большинство людей сочли бы его правильным… твои начальники явно так решили.
– Ты не понимаешь. Я использовал полицейский жетон для личной мести. Не для защиты закона, не ради справедливости. Ради себя.
– Человеческая слабость, – тихо сказала Дора. – Держу пари, тебе нелегко было смириться с тем, что ты не совершенен. Зато теперь ты будешь еще лучшим полицейским.
Джед крепче сжал ее руку и дернул к себе. Дора вскинула голову, и он слегка отстранился, но не отпустил ее.
– Почему ты это делаешь?
Она нашла самый простой ответ: вцепилась в его волосы и прижалась губами к его губам. И ощутила в этом поцелуе все его смятение, все раздражение, но и еще кое-что: глубокое и вполне человеческое желание.
– Вот так, – сказала она, оторвавшись от него. – И думаю, что, несмотря на все мое здравомыслие, ты мне далеко не безразличен. – Джед открыл было рот и снова сжал зубы. – Возьми на себя и эту ответственность, Скиммерхорн.
Дора подошла к его машине, забрала у него ключи.
– Я веду.
Джед молчал, пока она открывала пассажирскую дверцу, пока садилась за руль.
– Конрой?
– Да.
– Ты мне тоже небезразлична.
Дора улыбнулась и включила зажигание.
– Приятно слышать. Знаешь что, Скиммерхорн? Давай прокатимся с ветерком.
Глава 14
Дом Финли возвышался над Лос-Анджелесом великолепным памятником честолюбивым замыслам своего хозяина. Начал строительство один кинорежиссер, чья любовь к архитектурной роскоши вскоре исчерпала его финансовые возможности, а Финли перекупил дом вместе с участком в момент затишья на рынке недвижимости. Естественно, он немедленно установил более сложную сигнализацию, построил крытый бассейн – хотя в Лос-Анджелесе редко шли дожди – и обнес свою собственность высокой каменной стеной, охранявшей ее, как ров – старинный замок.
Будучи прирожденным наблюдателем, Финли не желал выступать в роли наблюдаемого.
Он несколько переделал кинозал, занимавший третий этаж его крепости: добавил целую батарею телеэкранов и мощный телескоп, а вместо широких кресел с подголовниками заказал огромный угловой диван, обтянутый вишневым бархатом. Чаще всего он развлекался здесь в одиночестве, наслаждаясь домашними фильмами, в которых главную роль играл сам.
Естественно, Финли не обошелся без декораторов. Чтобы отделать дом точно по своему вкусу, он потратил шесть месяцев и перебрал три фирмы.
Стены во всех помещениях были белыми: оклеенные обоями, покрытые лаком или крашеные, но обязательно белые, девственно-белые, как и ковры, и плитка, и полы из ценных пород дерева, особым образом обесцвеченных.
Цветными были лишь его сокровища: картины, скульптуры, антикварные безделушки.
Повсюду море стекла – огромные окна, зеркала, застекленные горки и шкафчики – и шелка: шторы, обивка, подушки и гобелены.
Каждый столик, каждая полка, каждая ниша хранили ценности, которые Финли с такой жадностью собирал. Когда какое-то сокровище начинало надоедать ему, а обычно со временем так и случалось, он задвигал его подальше и начинал искать новые.
И никогда не бывал удовлетворен, никогда не останавливался на достигнутом.
Личные апартаменты Финли достояли из гардеробной и спальни.
Две стены гардеробной были сплошь зеркальными. Огромный гардероб в стиле рококо хранил в своих недрах вечернюю одежду. На пристенном столике красовалась лампа от «Тиффани» в форме бабочки. Перед столиком – овальное кресло, рядом – на случай, если у хозяина в процессе одевания пересохнет в горле, – маленький бар.
В стенном шкафу в три ряда висели костюмы: шерстяные и шелковые, льняные и габардиновые. Все – консервативного покроя и строгих цветов: темно-синие, черные, серые и лишь несколько – более легкомысленного светло-синего цвета. Никаких джинсов или слаксов, никаких теннисок или футболок; только один тренировочный костюм и единственная пара белоснежных кроссовок фирмы «Найк», которые каждые две недели слуга менял на другую белоснежную пару.
Галстуки висели в тщательно подобранной цветовой гамме: от черных – к серым, от серых – к синим.
На полках шкафа аккуратными стопками лежали накрахмаленные белые рубашки с монограммами на манжетах, черные носки с вывязанным узором ромбиками, белые шелковые трусы и носовые платки из лучшего ирландского льна. Все это слегка пахло лавандой благодаря саше, которые еженедельно меняла домоправительница.
Гардеробная соединялась с хозяйской спальней.
Подлинники Писсаро, Берты Моризо и Эдуарда Мане украшали обитые белым шелком стены. Каждая картина – с собственной подсветкой. Вычурная резная мебель: от пузатого бюро, подлинника эпохи Людовика XVI, до двух венецианских торшеров в виде негров с факелами в руках, словно охранявших золоченое канапе. Над всем этим великолепием сверкала трехъярусная люстра из уотерфордского хрусталя.
Но настоящей гордостью Финли была массивная дубовая кровать с четырьмя столбиками и балдахином, с изголовьем и изножьем, щедро украшенными резьбой: головками херувимов, цветами и фруктами – произведение известного мастера XVI века.
Финли хотел укрепить в балдахине зеркало, но вовремя образумился, поняв, что подобное вмешательство обесценит шедевр.
Вместо зеркала Финли спрятал в резном потолочном карнизе видеокамеру, нацеленную прямо на постель и управляемую с помощью пульта дистанционного управления, который он хранил в ящике прикроватной тумбочки.
Финли закончил одеваться, включил один из телеэкранов и некоторое время следил за поваром и его помощницей, затем переключил монитор на гостиную и уставился на Ди Карло, посасывающего лимонный сок пополам с содовой… Ди Карло взболтал лед в стакане, дернул узел галстука.
Отлично. Парень нервничает. Самоуверенность всегда раздражала Финли. Подчиненный должен быть предупредительным и расторопным. Все ошибки – от самоуверенности… Пожалуй, скоро можно будет снять парня с крючка. В конце концов, он привез все ценности на два дня раньше срока.
Инициатива заслуживает награды. Может, он и не станет ломать парню руку.
Ди Карло не мог отделаться от ощущения, что за ним наблюдают, и поэтому снова одернул галстук, пригладил волосы, проверил костюм, ширинку, еще раз нервно глотнул из стакана, мысленно посмеиваясь над самим собой.
