– Изучением сравнительных достоинств произведений искусства? – рассеянно повторил Джордан, глядя вслед племяннице. И, нахмурившись, снова обернулся к Кэйси. – Надо сказать, вид у вас такой, словно вы валялись в глине.
– Джордан! – произнесла она укоризненно. – Мы занимались лепкой, и у Элисон очень хорошо получалось.
– Лепили из глины? Но у нас нет подходящей глины.
– А мы сами немного приготовили. Это очень легко, взять воды…
– Господи помилуй, Кэйси! Да знаю я, как приготовить такое месиво.
– Ну конечно, знаете, Джордан. – Тон у нее был увещевающий и спокойный, однако глаза смеялись. – Вы же человек интеллигентный.
Он почувствовал, что его терпение вот-вот лопнет.
– Может быть, вы не будете отклоняться от темы?
– А какая у нас тема?
И она одарила его наивной улыбкой, которая превратилась почти в ухмылку, когда он тяжело задышал от злости.
– Мы говорили о глине, Кэйси. О глине.
– Но я здесь не большой специалист. Да вы же сами заявили, что знаете, как она делается.
Он выругался.
– Кэйси, а вы не думаете, что взрослая женщина не должна вести себя так по-детски – возиться полдня в грязи да еще и утащить с собой одиннадцатилетнюю девочку.
«Оказывается, ты знаешь, сколько ей лет», – подумала Кэйси и посмотрела на него долгим взглядом.
– Ну, Джордан, это зависит от обстоятельств.
– От каких?
– Ну, например, от того, кого вы видите в своей племяннице: одиннадцатилетнюю девочку или сорокалетнюю карлицу.
– О чем вы, черт побери? Даже для вас это уж слишком.
– Девочка ведет себя так, словно ей сорок, а вы слишком заняты самим собой, Джорданом Тейлором, чтобы это заметить. Она читает «Грозовой перевал» и играет этюды Брамса. Она опрятно одета и тиха, жить вам не мешает – чего же еще и желать!
– Минуту. Осадите немного назад.
– Осадить назад! – Кэйси всегда легко поддавалась гневу. Она в нетерпеливой злости дернула себя за волосы. – Да поймите, она ведь еще маленькая девочка. Ей нужны вы, нужен хоть кто-нибудь. Вы когда с ней разговаривали последний раз?
– Не будьте смешны. Я разговариваю с ней ежедневно.
– Вы говорите с ней так, на ходу: «Здравствуй, дорогая, спокойной ночи, дорогая». И то не всякий раз, – яростно отпарировала Кэйси. – А это огромная разница.
– Вы что же, хотите сказать, что я пренебрегаю ее воспитанием?
– Я ничего не хочу сказать. Я вам говорю, прямо сейчас. А если вы не хотите слышать, то нечего было и спрашивать.
– Но она никогда ни на что не жаловалась.
– Ах ты, господи! – и Кэйси как волчок завертелась на месте. – Ну как такой умный человек может делать такие редкостно глупые заявления! Или вы настолько бесчувственны?
– Поосторожнее в выражениях, Кэйси, – предупредил он.
– Если вам не нравится слышать, что вы дурак, тогда не ведите себя по-дурацки.
Ей теперь было уже все равно, злится он или нет. Она прислушивалась сейчас только к собственному чувству справедливости.
– Неужели вы думаете, что иметь кров, еду, уход для нее достаточно? Эдисон ведь не любимая собака или кошка, хотя даже им, представьте себе, требуется ласка. Она же умирает от недостатка любви прямо у вас на глазах. А теперь, если позволите, пойду смою грязь.
Джордан схватил ее руку, прежде чем она успела пройти мимо. Развернув ее к себе, он втолкнул ее в ванную комнату. Она молча открыла кран и начала отскребать грязь. Джордан стоял у нее за спиной и, злясь на себя, перебирал в уме ее слова. Кэйси мысленно ругала себя, что за дурацкая, в самом деле, привычка – взрываться по любому поводу.
Она вовсе не хотела злиться и говорить лишнее. Конечно, она собиралась побеседовать с ним относительно Элисон, но дипломатично и спокойно. Она же сама всегда считала, что чем громче кричишь, тем хуже тебя слышат. Она постоянно твердила себе, что, имея дело с Джорданом Тейлором, надо держать в узде эмоции. Но вот вам, пожалуйста, – результат ее мудрых решений. Кэйси взяла полотенце, которое ей протянул Джордан, и тщательно вытерла руки.
– Джордан, я прошу меня извинить.
Он не отрывал от нее пристального взгляда.
– За что именно?
– Разумеется, за то, что я на вас накричала.
Он медленно кивнул.
– Значит, за форму, но не за содержание, – уточнил он, и Кэйси вздохнула. Как с ним трудно.
– Да, вы правы. Я часто бываю бестактной.
Он обратил внимание на то, как она судорожно вытирает руки. «Ей не по себе, – отметил он, – но сдаваться она не собирается». И невольно восхитился.
– А почему бы вам не начать снова, но без крика?
– Хорошо, попробую.
Кэйси помедлила, пытаясь обдумать, как высказать все заново, убедительно и спокойно.
– В вечер моего приезда Элисон пришла представиться. Заметьте: представиться, а не познакомиться. Я увидела безупречно обихоженную девочку с блестящими волосами и прекрасными манерами. И скучным взглядом.
При этом воспоминании Кэйси снова ощутила взрыв сочувствия и жалости.
– А я не могу примириться со скукой, Джордан, тем более если скучает ребенок, который только начал жить. У меня просто сердце заныло, глядя на нее.
Она снова говорила страстно, но это была страсть другого рода. На этот раз в ней не было гнева. Кэйси словно умоляла его взглянуть на происходящее ее глазами. Джордан подумал, что она вряд ли даже сознает, как сильно сочувствует девочке И сейчас она думает только об Элисон. Такое горячее участие тронуло Джордана. Этого он тоже не ожидал от Кэйси.
– Продолжайте, – сказал он, когда Кэйси запнулась, – выскажитесь до конца.
– Да, в сущности, это все меня не касается, – и Кэйси снова стала вытирать руки. – Вы имеете все основания заявить мне об этом, но я не перестану чувствовать то же самое. Я знаю, что такое потерять родителей, – это ощущение отверженности и ужасное душевное смятение. Обязательно нужен кто-то, кто примирил бы тебя с потерей и заполнил в душе непонятную пугающую пустоту. Ничто так не сокрушает, как утрата тех людей, которых ты любишь и от которых зависишь.
И Кэйси глубоко вздохнула. Она рассказала ему больше, чем собиралась, но остановиться уже не могла.
– Это не забывается ни через день, ни через неделю.
– Я это знаю, Кэйси. Ее отец был моим братом.
Она поискала взглядом глаза Джордана и увидела в них нечто неожиданное. Он тоже мог глубоко любить. И Кэйси сразу забыла об осторожности. И протянула руку, чтобы коснуться его руки.
– Она в вас нуждается, Джордан. Ведь это любовь ребенка, она импульсивна и не ставит никаких условий. Дети просто ее отдают. Эта любовь чиста, и, вырастая, мы теряем способность так любить. Элисон неистово жаждет снова кого-нибудь полюбить. Под ее смирением и послушанием скрывается отчаяние.
