«Но, может быть, существует кто-то другой? Точнее, другая?» – И когда юная женщина, еще ничего не знавшая о любви, ловила себя на этой мысли, на глаза ее наворачивались слезы.
Она испытала всю гамму чувств – от сомнений до самоуверенности, от возмущения до смирения, от унижения до гордыни. Кто эта скрипачка с ангельским лицом? Какую роль играет она в жизни Джилберта?
Лишь одно обстоятельство перестало быть для Эдит тайной – ее муж играл на бирже. Она долго не могла поверить в то, что он посвятил себя столь прозаическому ремеслу, поскольку ей он казался человеком, для которого погоня за наживой слишком низменна. Он оставил должность в Министерстве иностранных дел и теперь увлекся чем-то иным – в этом Эдит не сомневалась. Она строила самые разные предположения, но, пока не обнаружила у него на столе биржевую сводку, ей и в голову не приходило, чем он занят.
Внимательно прочитав отчет, Эдит пришла к выводу, что ее муж рискует по-крупному. В документе значились акции на суммы свыше десяти тысяч фунтов. Миссис Стэндертон мало смыслила в биржевых делах – они напоминали ей лишь о том, до чего невыносимой бывала ее мать, когда спекуляции приносили ей потери. Внезапно Эдит осенило: если ее муж действительно биржевик, то она может оказать ему кое-какое содействие, вместо того чтобы сидеть дома, оставаясь безучастной к его интересам.
Она долго раздумывала над тем, какую пользу способна принести. «Деловым людям, – рассудила она, – подобает встречаться со своими партнерами, приглашать их к обеду или к ужину после театрального спектакля. Ведь многие мужья обязаны своими успехами проницательности и обаянию жен, умеющих должным образом принять в доме друзей своего супруга». Эдит тотчас загорелась этой мыслью, занялась осмотром своего гардероба и написала матери, попросив ее возвратить колье.
Джилберт весь день провел в Сити и, усталый, вернулся домой лишь под вечер. Они поздоровались, после чего Эдит спросила:
– Ты не возражаешь, если я приглашу твоих друзей к нам на обед?
Он изумленно взглянул на нее.
– На обед? – недоверчиво повторил он, но, увидев, что на ее лице отразилось разочарование, и решив, что она вознамерилась принести себя в жертву, добавил: – Прекрасная идея. Кого именно ты собираешься пригласить?
– Всех тех, кого ты считаешь друзьями, – ответила она. – Этого милейшего мистера Франкфорта и… кого еще?
– По-моему, этим милейшим мистером Франкфортом и ограничивается весь круг моих друзей, – усмехнулся Джилберт. – Впрочем, можно позвать также мистера Уоррела.
– Кто этот Уоррел? Ах, я знаю! – спохватилась Эдит. – Это мамин маклер.
– Маклер твоей матери? Не может быть!
– Чистая правда. А почему тебя это удивляет?
– Право, не знаю, но мне трудно представить твою мать за одним столом с биржевым спекулянтом. Кстати, он и мой патрон.
– Кого еще пригласим? – оживилась она.
– Коль скоро речь идет о моих знакомых, – резонно заметил он, – то приглашать больше некого. Насчет миссис Каткарт прими решение сама.
Словно не расслышав его последнюю фразу, она сказала:
– Я могла бы позвать двух-трех симпатичных мне людей.
– Что по поводу твоей матери? – не дал он ей уйти от ответа.
– Не будь таким злопамятным, – грустно произнесла она. – Ты же понимаешь, что приглашать ее не следует.
– Я придерживаюсь иного мнения, – улыбнулся он, – и не случайно затронул эту тему. По-моему, нет никаких оснований подчеркивать нашу размолвку. Конечно, я ощущаю некоторую неприязнь по отношению к теще, но, откровенно говоря, когда-то я чувствовал холодок и к тебе. Негативные эмоции постепенно исчезают, иногда даже меняются на противоположные, и это нормально – таков естественный ход жизни.
– Ты прав, я не подумала…
– Особенно примечательно то, – продолжал он, – как быстро скучные заботы, мелкие дрязги и мнимые неприятности отступают перед лицом большого горя.
– Какое у тебя большое горе? – забеспокоилась она.
– У меня его нет, – сдержанно произнес он. – Я привел пример безотносительно к самому себе. Мои проблемы заключаются в чисто житейских неурядицах…
– …которые связаны со мной, не так ли? Ответь честно.
– Не буду отпираться: еще недавно я сильно переживал из-за наших отношений, но теперь мне гораздо легче.
– Я рада это слышать, – вздохнула она. – Мне так хочется, Джилберт, чтобы мы подружились. Ты – хороший человек, а я со своими капризами причинила тебе много зла.
Она встала с места и вопросительно взглянула на него.
– Нет, – покачал он головой, – ты доставила мне гораздо меньше огорчений, чем предполагаешь. Целый вихрь обстоятельств вторгся в нашу жизнь и осложнил ее, хотя она могла бы походить на волшебный сон. Мне жаль, что многое вышло не так, как я хотел бы, но ведь в конце концов сны, какими бы сказочными они ни были, – слишком шаткий фундамент для жизни. Ты и не представляешь себе, каким я был мечтателем, – улыбнулся он, и у глаз его появились мелкие морщинки. – Ты, наверное, не можешь вообразить меня романтиком, а между тем я был им.
– Ты и сейчас романтик, – тихо добавила Эдит.
Джилберт промолчал.
Она опять заговорила об устройстве званого обеда, но ее муж куда-то заторопился.
– Ты не останешься обсудить со мной детали? – смущенно поинтересовалась она.
– Я бы рад, но… – И он поглядел на часы.
Эдит стиснула зубы, чтобы не позволить гневу прорвать дамбу и выплеснуться наружу. «Зачем я вообще его о чем-то прошу, когда отлично знаю, что на ночь он уйдет из дому?!» – упрекнула она себя.
– Ну хорошо, поговорим о хозяйстве в другой раз, – смиренно промолвила она и, не проронив больше ни слова, ушла к себе в комнату.
Он подождал, пока за ней захлопнется дверь, и, чему-то таинственно улыбаясь, вышел на улицу. Если бы он задержался хоть на пять минут, то неминуемо встретился бы с тещей.
Миссис Каткарт, несмотря на неурочный час, явилась, чтобы признаться дочери во всем. Узнав, что зятя нет дома, она мысленно возблагодарила Бога.
Эдит нисколько не удивилась нежданному визиту, полагая, что мать решила собственноручно передать ей колье. Бедняжка испытывала угрызения совести по поводу того, что написала матери такое сухое, резкое письмо. Девушка обладала чутким, деликатным характером и всегда опасалась сделать кому-нибудь больно. «Не надо было мне обижать маму», – с грустью подумала она.
Миссис Каткарт с непроницаемым лицом ждала дочь в гостиной.
– Здравствуй, дорогая, – чопорно произнесла она. – Думаю, тебе не нужно объяснять, почему я здесь.
– Ты принесла колье, – с виноватой улыбкой ответила Эдит. – Не сердись, что я попросила его у тебя. Я сделала это ради Джилберта.
